Виктор

– Просыпайся сука, – я поднял голову, не понимая, что происходит. Удар. Я упал со стула, приложившись затылком. Ничего не пойму, голова болит. Алкоголь ещё в крови. Удар по почкам. Блять. – Вставай мразь.

Открываю глаза, и натыкаюсь на взъерошенного Артура. Кулаки сжаты. Взгляд отдаёт болью. Волна ненависти, исходящая от него, отрезвляет.

– Ты охуел? Ты что творишь? – попытался подняться я.

– Тварь, если она умрёт, тебе не жить. Мразь, – схватил меня за грудки. – За что ты так с ней?

– Ты о ком? О Марисе? – Артур ещё больше покраснел от злости.

– Только она тебя волнует? А на ту, которую ты предал, тебе плевать? – удар головой. Из носа полилась кровь, и я засмеялся. Ах, он про эту шалаву.

– Эта сука спит с твоим отцом, – сплюнул, и вытер рот.

– Ты опять про Марису, урод. Я про Риту говорю.

– И я про Риту. Эта тварь меня предала. Я знаю, что она крутит с Вадимом, – Артур издал рык. – Да и ты наверно в этом участвуешь. Я видел ваши фотки. Ну как ты сзади или спереди?

– Мудак! Какой же ты мудак! – тяжело вздохнул Арт. – Вадим отец Риты. Она моя сестра, – проорал он. На меня будто вылили ушат ледяной воды.

– Как дочь? – тихо произнёс я, не понимая, как такое может быть.

– Вот так мразь, – поднял меня, и схватил за шею. – Ты хоть знаешь, что Рита была беременна? И сейчас находится в тяжёлом состоянии, – беременна? Была. Ребёнок, у меня был ребёнок? Она потеряла его? Я махнул головой, принимая реальность. На глазах появились слёзы. Что же я натворил. Я сам себя готов удавить. Какая я мразь. Предал любовь всей моей жизни, лишив нас счастья и ребёнка. Нашего ребёнка.

Лис и Борн вбежали в студию, и схватили Артура.

– Я видел видео, как ты трахаешь Марису. Эта сука послала его Рите, когда та выбирала для вашего малыша одежду, – его слова разрывали остатки моего гнилого сердца. – Пустите меня. Я убью его, – Артур пытался освободиться. Я встал, и направился к выходу. Я должен увидеть её. – Беги сука, – орал Арт. – Он уже едет. Тебе не жить. Он не пощадит тебя за дочь. Мариса уже пущена по кругу бойцами отца. Твоя очередь.

Я вышел, не понимая, что мне делать. Где она? В какой больнице? Поискал в интернете куда позвонить, чтобы узнать всю информацию. Через пятнадцать минут я уже направлялся по нужному адресу. Таксист протянул мне влажные салфетки, чтобы я привел себя в порядок. В голове творился хаос. Что я ей скажу? Она никогда меня не простит. Корю себя всеми похабными словами. Я всё испортил. Сломал. Растоптал. Послушал эту Марису. Надо было ехать домой. Признаться. Попросить прощение. Может и не простила бы, но лучше узнала от меня, чем увидела собственными глазами. Я ведь знал, что ей плохо, надо было догадаться, что она беременна. Но видимо, я такая тварь, что вместо того чтобы поехать к приболевшей Рите, трахал эту шмару. Вцепился руками в голову, оттягивая волосы, чтобы стало ещё больнее. Я впервые плакал. Оплакивая то, что потерял. Бедная моя девочка, что же я сделал с нами. С нашим ребёнком.

Мы подъехали. Я расплатился, и вышел. У входа в больницу стоял Кирилл, и курил. А он тут какого хуя? При виде меня, у него появился звериный оскал. Я прошёл мимо него, но Кирилл схватил меня за футболку, и ударил по лицу. Бей, наказывай. Я даже не буду сопротивляться. Я всё заслужил.

– Тварь, сука, ублюдок. Ненавижу. Я чуть не потерял её из-за тебя, – орал Кирилл, осыпая лицо ударами.

– Она моя, и всегда была моей, ты лишь эпизод. Я налажал, но попытаюсь всё исправить, – я отвёл взгляд, зная, что на самом деле потерял её навсегда.

– Тварь. Она никогда, слышишь, никогда тебя не простит. А я буду с ней всегда, чтобы не произошло. Только она мне нужна. Рита готова была всё ради тебя бросить: начать жизнь в новом городе, оставить мать, учёбу. А ты сука ничего не оценил. – удар. – Я всё сделаю, чтобы она была со мной. А тебя больше нет в её жизни. Ты всё просрал. Убить тебя мало. Всю жизнь будешь мучиться, что убил любовь, и своего ребёнка. Пошёл на хуй отсюда, – Кир поднял меня, и оттолкнул.

Я опустошён. Осталась только оболочка, которая держала меня.

– Скажи одно. Она в сознании? Рита будет жить? – мне важно было это знать, если да, тогда я уйду. На мне теперь много грехов. Но если, и её не станет, то и мне жизнь не нужна.

– Да, – более спокойно ответил он. – Убирайся отсюда, и никогда больше не появляйся в её жизни, – я кивнул головой.

На шатающихся ногах развернулся, и пошёл. Не оглядываясь. Ушёл в ту жизнь, где не будет её звонкого смеха, искренней улыбки, романтических вечеров, жарких поцелуев, сладкого тела. Туда где не будет её. И нашей дочери.