36. (Иблис) сказал:
«О мой Господь! Отсрочь же мне до Дня,
Когда они воскрешены все будут».

37. (Господь) сказал:
«Ты, истинно, средь тех,
Кому дана отсрочка
38. До Дня (Суда), которому назначен срок».

39. (Иблис) сказал:
«Владыка мой! За то, что свел меня Ты с правого пути,
Я на земле им все (греховные утехи) разукрашу
И всех их в злодеяния введу,

40. Помимо тех из них,
Кто чист в служении Тебе³.

Хильдеберт Манский, Петр из Пуатье и другие Отцы Церкви считали грех гордыни причиной падения Люцифера. Ангел, который стал Сатаной, имел дерзость уподобиться Богу или, по крайней мере, считать себя выше всех остальных.

Бонавентура (1217/21–1274) указывал на Люцифера как на самого красивого ангела среди своих собратьев. Благодаря великолепию он вполне мог претендовать на то, чтобы и другие ангелы считали его божеством. Последние признали бы его превосходство, ослепленные возможностью однажды стать похожими на него.

Мнение о том, что непослушание и гордыня – это первородные грехи Люцифера, нашло наибольшее одобрение в сфере католичества. Эта позиция действительно часто постулируется в демонологических трактатах всех времен.

Как неоднократно подчеркивали теологи на протяжении столетий, ангел присвоил себе право считать себя равным Богу, пытаясь собственными силами получить то, что на самом деле было возможно лишь благодаря небесной благодати.

Дьявол как символ зла

Мартин Шонгауэр. Искушение святого Антония. 1470–1474. Нью-Йорк, Метрополитен-музей

Дьявол и зло часто употребляются как синонимы, однако у дьявола много обличий, и со временем меняется традиция его изображения. Ветхий Завет содержит один текст, в котором тема зла рассматривается более пристально. Это всем известная Книга Иова.

Страдания невинных

Книга Иова – фундаментальное произведение мудрости израильского народа, написанное анонимным автором, который творил между V и III веками до н. э. Страдание невинного раскрывается в тексте с огромной лирической мощью.

Книга написана в форме поэтического диалога, состоящего из пролога (гл. 1–2) и эпилога (гл. 42:7–17). Пролог и эпилог продолжают древнюю традицию изображения благополучного человека, который теряет и здоровье, и имущество, и детей. У истоков его бед стоит Сатана. Видя великую веру Иова, дьявол обращается к Богу с необычным предложением:

«Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?» (Иов 1:10–11)

Господь, напротив, хочет показать, что Иов не проклянет своего создателя, даже если будет ввергнут в глубочайшее отчаяние, и, чтобы поколебать самомнение Сатаны, соглашается испытать благочестивого Иова. Ведь Иов, несмотря ни на что, продолжает быть верным Богу и не теряет своей глубокой любви к справедливости и веры в божественные планы. Пройдя через испытание, Иов вновь обретает все, что потерял. Таким образом, испытание пройдено.

Несомненно, Книга Иова не дает читателю полный ключ к разгадке тайны страданий праведников. Она лишь предлагает в качестве гипотезы «выживания» (скорее духовного, чем физического) преданность как ценность, воплощенную в Боге, которую следует рассматривать как точку отсчета или, если угодно, как конечный пункт назначения.

Уильям Блейк. Дьявол, поражающий Иова проказой. 1826. Лондон, галерея Тейт

Иовом движет желание найти Бога. В итоге его поиски придают ему стойкости и помогают преодолеть множество испытаний. В ходе поисков возникает очень современный вопрос, даже противоречащий библейским догмам: кто этот Бог, допускающий страдания праведников? Как выглядят «правильные» отношения человека с небесами?

Справедливость словно растворяется в тайне жизни, правила которой непостижимы для человеческого разума. Ведь человек бессознательно воспринимает боль как наказание, а не как испытание, благодаря которому формируется его мировоззрение.

Для обывателя глубокий смысл Книги Иова заключается не только в морали. В ходе рассказа страдающий человек останавливается, видя, как рушится весь механизм существования, и жизнь открывается ему совсем в другой перспективе – жестокой, тоскливой и ужасной. В Книге, после описания поначалу благополучия, а затем жалкости Иова и его страданий, на сцену повествования выходят друзья. Каждый из них высказывает свое мнение, которое контрастирует с видением Иова, более рациональным и менее категоричным, чем у остальных. Главный герой отказывается от предложений собеседников, особенно когда ему указывают на то, что его страдания – это наказание за совершенные проступки. Затем друзья переходят к прямому обвинению Иова, утверждая, что божественное провидение не совершает ошибок и каждое последствие определяется предыдущим действием. Главный герой, однако, не принимает такой трактовки и пытается показать, что Бог равнодушен к человеческим страданиям, а возможно, даже бессилен что-то изменить. Страдающий человек ждет ответа от Бога, но ответом является лишь молчание.

Книга Иова – сложное произведение, каждая часть которого иллюстрирует проблему страданий праведников и процветания грешников.

Несмотря на тематическую однородность, по мнению ученых, в произведении присутствуют многочисленные позднейшие вставки, сделанные, однако, с очевидной целью привнести в повествование более гармоничное развитие основной темы и не нарушить при этом его структуру. Принято считать, что эта работа – результат медленной, но последовательной адаптации исторического сюжета о некоем Иове, не «нашем» главном герое, а древнем мудреце, описанном в финикийской мифологии и также упомянутом в Книге Иезекииля (21:1–7):

«И было ко мне слово Господне: сын человеческий! если бы какая земля согрешила предо Мною, вероломно отступив от Меня, и Я простер на нее руку Мою, и истребил в ней хлебную опору, и послал на нее голод, и стал губить на ней людей и скот; и если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, – то они праведностью своею спасли бы только свои души, говорит Господь Бог».

Несмотря на то что своими литературными характеристиками Книга Иова напоминает «Диалоги» Платона, она представляет собой полностью самостоятельное оригинальное произведение. Эта самобытность особенно заметна во второй части и проявляется в отношении к божественному, похожему на позицию Прометея у Эсхила. Наверняка автору Книги Иова были знакомы такие тексты, как «Диалог страдающего человека со своим добрым другом» и «Поэма о невинном страдальце» месопотамского происхождения. Возможны также пересечения с «Беседами разочарованного со своей душой» и «Плачем земледельца» из древнеегипетской литературы. Например, в «Поэме о невинном страдальце» привлекает внимание заголовок: «Владыку мудрости хочу восславить». Эта начальная строка явно перекликается с моралью, которой придерживается автор Книги Иова: принимает свое положение прежде всего с верой в Господа, а также с терпением и смирением.

Изображение ада в энциклопедии «Сад наслаждений», составленной в XII веке Геррадой Ландсбергской, настоятельницей Гогенбургского монастыря. Оригинал рукописи был уничтожен, но сохранились некоторые копии

Позиция Иова в той части сюжета, где он настроен против всех и вся, когда он видит собственную смерть как освобождение, как единственный способ вернуться к душевному равновесию, удивительным образом перекликается с египетским философским трактатом «Разговор разочарованного со своей душой»⁴. В тексте подчеркивается, что человек – хрупкое создание, а его существование – это «дыхание», «лист, дрожащий на ветру»⁵. Весь земной путь отмечен тем весом, который сам человек придает своим земным делам, будучи «отвратительным и порочным, пьющим грехи, как воду».

Страдания пронизывают жизненный опыт людей и их существование; с некоторой иронией человеческий путь сравнивается с жизнью во время войны, когда вмешиваются болезни, бедность, предательство со стороны друзей, и только смерть проявляет справедливость и прекращает боль. Решение финала, полностью переворачивающее состояние Иова, в каком-то смысле противоречит реальности, поскольку в жизни редко случается так, что боль исчезает навсегда, а счастье обычно представляет собой лишь сиюминутный дар, кратковременное прерывание страданий.

Два лика зла

Книга Иова впервые говорит о том, что существуют различные виды зла и что явления, связанные с физическим и материальным, могут быть метафорой более глубоких, неизлечимых внутренних зол.

Маркантонио Раймонди [гравюра с картины Альбрехта Дюрера]. Адам и Ева с яблоком и змеем. Нью-Йорк, Метрополитен-музей

«Источник зла не может лежать в Боге, и вместе с тем нет никакого другого источника бытия и жизни, кроме Бога. Но если зло не может иметь своего источника в Боге и если нет никакого другого источника бытия, кроме Бога, то как понять явление зла, какой выход из этой дилеммы?»⁶ – пишет Николай Бердяев ⁷.

Вопрос Бердяева справедлив, но ответа на него нет. Библия также не дает ключа к разгадке, и это можно интерпретировать по-разному. В Книге Бытия (3:1) зло появляется внезапно, без всякой преамбулы, а точнее, змей, «хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог», приводит к нему людей через двусмысленность греха. Так проблема зла вступает в историю: тысячи страниц, написанных теологами и философами, не предлагают окончательного определения сути зла, его значимости и масштабов.

Зло противопоставлено добру: это общая аксиома, с которой следует начать. Согласно Фоме Аквинскому, зло не существует само по себе, но указывает на «отсутствие добра» [Сумма теологии (I, раздел 14,10)].

Таким образом, зло – это отсутствие чего-либо. Например, отсутствие здоровья или любви, приводящее к дисбалансу, сбивающему творение с истинного пути. Причем, как говорят экзегеты, это происходит с божественного одобрения, но не с целью наказания или чего-то подобного.

Конечно, такая трактовка не решает наших сомнений и не помогает устранить противоречие. Если зло послано нам как «испытание», в любом случае место человека вызывает глубокие экзистенциальные размышления. Все это заставляет нас пребывать в состоянии постоянного беспокойства, и, следуя за историей, мы мучаемся вопросом, принимаем ли мы в ней активное участие.

Согласно Католической энциклопедии, физическое зло характеризуется неполноценностью живого существа, вмешательством в его естественное строение и развитие. Оно служит препятствием к достижению совершенства, разрушает безупречность творения, проявляется в болезни или смерти, которая является наивысшим злом.

Моральное зло, с другой стороны, заключается в отклонении воли от «правильного» действия и состоит в нарушении разумного правопорядка (грех) с последующим лишением творения конечной цели (наказание).

Следовательно, зло – это аномалия совершенной реальности, которая выражается в лишении или уменьшении статуса или «блага», дающего человеку уверенность в том, что он сможет прожить свою жизнь наилучшим образом. Эта идея очень напоминает утопию: в неустанном стремлении к совершенству (утраченному с первородным грехом) она заставляет человека сгибаться все ниже и ниже под тяжестью зла. Мы уже убедились, что зло входит в историю, навязывая себя, и у нас есть указание на его происхождение: дьявол. Бог позволяет человеку уклониться от истинного пути и пройти испытание злом, которое можно глобально разделить на физическое и моральное.