– ‘Мотри, Ада, собор Святого Павла!

Кинг-Эдвард-стрит. Кеб останавливается, Адам выходит.

Кинг-Эдвард-стрит.

Комната лорда Бейсингстока

Убранство комнаты лорда Бейсингстока. На каминной полке – фотографии матери лорда Бейсингстока и двух его друзей, у всех те особенные безмятежно-глупые улыбки, что встречаются лишь у студентов выпускного курса Оксфорда, а после – только на фотографиях. Между фотографиями – несколько массивных стеклянных пресс-папье и пригласительных билетов.

На стенах – большие раскрашенные карикатуры Бэзила Хея, написанные им еще в Итоне, гравюра начала девятнадцатого века с изображением дома лорда Бейсингстока, два незаконченных наброска Эрнеста Вогана к «Изнасилованию сабинянок» и валяная войлочная картина с изображением двух собак и кошки.

Лорд Бейсингсток, против всех ожиданий, не пьет, не играет, не трясется над своими сапогами для верховой езды – он корпит над составлением коллекционных описей для своего наставника.

Лист бумаги, на котором приятным детским почерком лорда Бейсингстока написано:

«БРЭДЛАФ В. ГОССЕТТ. ПО ИТОГАМ ЭТОЙ ЗНАМЕНАТЕЛЬНОЙ ПРОВЕРКИ БЫЛО УСТАНОВЛЕНО, ЧТО В АНГЛИИ МАРШАЛЬСКИЙ ЗАКОН НЕИЗВЕСТЕН».

Он зачеркивает «маршальский», вписывает «военный», после чего сидит и страдальчески грызет ручку.

– Как мило, Адам! Я и не знал, что ты будешь в Оксфорде.

Они недолго беседуют.

– РИЧАРД, ПОУЖИНАЙ СО МНОЙ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ. ТЫ ДОЛЖЕН. У МЕНЯ ПРОЩАЛЬНАЯ ВЕЧЕРИНКА.

Ричард бросает печальный взгляд на свою коллекционную опись и отрицательно качает головой.

– Голубчик, никак не могу. К вечеру должен все закончить. Меня того и гляди отчислят.

Адам возвращается к такси.

Комната мистера Сейла в Мертоне^[30]

Цветы, эстампы Медичи и продукция издательства «Нонсач-пресс»^[31]. Мистер Сейл крутит на граммофоне «Послеполуденный отдых фавна»^[32] для некой американской тетушки. Он не сможет поужинать с Адамом.

Комната мистера Генри Квеста в еще более мерзкой части Магдалины^[33]

Мебель, обеспечиваемая колледжем, не слишком изменилась, разве что прибавилось несколько чудовищных подушек. Присутствуют фотографии Имоджен, леди Розмари и сына мистера Макассора, выигравшего кубок колледжа Магдалины в скачках с препятствиями. Мистер Генри Квест – секретарь Джей-си-ар^[34], он только что напоил чаем двух первокурсников. Из-за убогой камеры его лицо выглядит почти черным и фактически образует патриотическую комбинацию с его буллингдонским галстуком^[35], к тому же у него светлые усы.

Входит Адам и приглашает его поужинать. Генри Квест не одобряет друзей сестры; Адам не переносит брата Имоджен, но они всегда подчеркнуто вежливы друг с другом.

– ПРОСТИ, АДАМ, У НАС ТУТ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ВСТРЕЧА С ЧАТЕМОМ^[36]. ИНАЧЕ Я БЫ С ПРЕВЕЛИКИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ. Оставайся, выкури сигарету, не хочешь? Ты не знаком с мистером Трейхерном и мистером Биккертон-Гиббсом?

Адаму нельзя задерживаться – его ждет такси.

Генри Квест извиняется перед господами Трейхерном и Биккертон-Гиббсом за вторжение Адама.

Комната мистера Эджертона-Вершойла в Пеквотере^[37]

Мистер Эджертон-Вершойл кутит с друзьями. Адам пихает его ногой, тот оборачивается и говорит заплетающимся языком:

– Там еще есть, в буфете… штопор за этой, как ее… ну, ты знаешь… – и умолкает, не в состоянии связать двух слов.

Комната мистера Фернесса на соседней лестнице

Там пусто и темно. Мистер Фернесс отчислен.

Комната мистера Суизина Ланга на Бомонт-стрит^[38]

Обстановка в бело-зеленых тонах. Акварели мистера Ланга с видами Уэмбли, Ментоны и Татча. Немного ценного фарфора и горы журналов. На каминной полке – цветной, украшенный орнаментом декантер с куантро и несколько бокалов с золотыми бусинками. Повсюду видны остатки чаепития, воздух тяжелый от сигаретного дыма.

Суизин, весь в сером, читает «Татлер»^[39].

Входит Адам. Следует экспансивный обмен приветствиями.

– Адам, взгляни на эту фотографию Сибил Андерсон. Ухохочешься, правда?

Адам ее уже видел.

Некоторое время они сидят и разговаривают.

– Суизин, сегодня вечером ты должен пойти со мной поужинать… пожалуйста!

– Не могу, Адам. У Гэбриела вечеринка в Баллиоле^[40]. Ты там не будешь? Ах да, ну конечно, ты же с ним не знаком. Он там с прошлого семестра – такая душка! И баснословно богат в придачу. А перед вечеринкой я даю в «Короне»^[41] обед на несколько персон. Я бы предложил тебе присоединиться, но, если честно, не думаю, что мои гости тебе понравятся. Жаль. А как насчет завтра? Заходи завтра в «Тейм», там и отобедаем.

Адам отрицательно качает головой:

– Боюсь, меня тут уже не будет, – и уходит.

Часом позже

Адам, все так же в одиночестве, шагает по Хай-стрит в сторону центра. Дождь перестал, и мокрая дорога вся сияет от света фонарей. Рука Адама ощупывает в кармане пузырек с ядом.

И опять возникает видение африканской деревни с причитающими женами.

ЧАСЫ ЦЕРКВИ СВЯТОЙ ДЕВЫ МАРИИ БЬЮТ СЕМЬ ВЕЧЕРА.

Адам внезапно ускоряет шаг: у него возникла кое-какая идея.

Комната мистера Эрнеста Вогана

Его окно выходит на четырехугольный двор одного из наиболее уродских и наименее популярных колледжей на полпути от уборных до часовни. Жалюзи наполовину вылезли наружу, так что днем в комнате Эрнеста царит сумрак преисподней, а по ночам свет его лампы заливает весь двор, обнажая нутро непревзойденного беспутства. Суизин однажды заметил, что жилище Эрнеста, как и сам Эрнест, являет собой облачный столп днем и огненный – ночью^[42]. На стенах ни одной картины, не считая незаконченного наброска сэра Вельзевула, требующего себе рому; но и этот набросок, пришпиленный туда еще до начала прошлого семестра, пообвис на углах; забрызганный вином и подпираемый несчетным количеством плеч, он стал покрываться почти такой же «патиной», что и стены. Надписи и рисунки Эрнеста, от почти вдохновенных карикатур до пустых или непристойных каракулей, свидетельствуют о разных стадиях его опьянения.

«Какой такой Бах? Впервые слышу. Э. В.», – бежит через дверь спальни полоска нестройных буковок, начертанных красным мелком.

«UT EXULTAT IN COITU ELEPHAS, SIC RICARDUS»^[43], – венчает мастерски выполненный портрет кроткого Ричарда Бейсингстока.

Над камином просматривается крупная композиция «Рождение королевы Виктории». На столе – разбитые бутылки, грязные стаканы и гранки с невнесенной корректурой; на углу каминной полки – изящный декантер, в котором разбитый стоппер заменен обычной пробкой. Эрнест сидит в хромом плетеном кресле и с неожиданной ловкостью прикрепляет перья к дротикам для дартса. Молодой коренастый крепыш с маленькими злыми глазками под красивым высоким лбом. Его когда-то добротный твидовый костюм заляпан вином и краской, но все же хранит черты несомненной исключительности. Студентки-выпускницы довольно часто влюбляются в него в тех редких случаях, когда он приходит на лекции.

– Большевик!

Допустимая ошибка, но – ошибка. До исключения за просроченную уплату членских взносов Эрнест был заметной фигурой среди членов джентльменского Консервного клуба^[44].

Адам входит в ворота колледжа Эрнеста, возле которых толкутся двое-трое юнцов, с отсутствующим видом разглядывая доску объявлений. Когда Адам проходит мимо них, они оборачиваются, бросая на него хмурые взгляды.

– Очередной дружок Вогана.

Теми же взглядами они провожают его через весь двор, до общежития Эрнеста.

Эрнест несколько удивлен визитом Адама, который в действительности никогда не проявлял к нему особо теплых чувств. Тем не менее он наливает гостю виски.

Полчаса спустя

Снова полил дождь. В колледже Эрнеста вот-вот подадут ужин, так что крытая галерея битком набита молодыми людьми в потрепанных мантиях, все тупо пялятся на доски объявлений. Тут и там один-другой кричаще яркий костюм с plus fours^[45] возвещает о щедрости стипендиального фонда Родса^[46]. Адам и Эрнест продираются сквозь толпу мужчин, неодобрительно шипящих им вслед, как крестьяне – вслед какому-нибудь проходящему черному магу.

– НЕ СТОИТ ТАЩИТЬ МЕНЯ НИ В КАКОЙ КЛУБ, ДУР, – БЕЗ ТОЛКУ, Я ДАВНО У НИХ У ВСЕХ В ЧЕРНЫХ СПИСКАХ.

– Чего только не бывает – и это в Оксфорде!

Час спустя. В «Короне»

Адам и Эрнест еще только завершают ужин, но оба обнаруживают признаки интоксикации.

Обеденный зал в «Короне» имеет мало сходства с эпикурейской мечтой Адама. От стен, претенциозно расписанных видами Оксфорда, гулко отдается грохот грязной посуды. Званый обед Суизина только что закончился, гости разошлись, оставив помещение неизмеримо более тихим. Те три женщины, что до последнего момента разыгрывали в уголке подборку из Гилберта и Салливана^[47], закончили работу и сели поужинать. Какой-то студент-выпускник, очень широким жестом подписавший счет, полемизирует с управляющим. За соседним с Адамом столиком расположились трое молодых людей с намотанными на шеи мантиями и заказали кофе и булочки со сливками; в ожидании они обсуждают профсоюзные выборы.

Адам заказывает очередную порцию двойного виски.

Эрнест настаивает на том, чтобы послать бутылку джина компании за соседним столом. Те отвергают ее с явным отвращением и вскоре поднимаются и уходят.

Адам заказывает еще одну порцию двойного виски.

Эрнест начинает набрасывать на скатерти портрет Адама.

Он дает ему название «Le vin triste»^[48], и по мере продолжения ужина Адам и в самом деле становится все грустнее и грустнее, тогда как гость его еще больше развеселился. Он, как заведенный, выпивает и заказывает, выпивает и заказывает.

В конце концов они, изрядно шатаясь, поднимаются на выход.

С этого момента фильм превращается в последовательность обрывочных сцен, разбросанных среди сотен футов абракадабры.

– Опять все как-то странно, Ада. Считаешь, так и задумано?

Публичный дом в трущобах. Адам прислоняется к небольшому диванчику и оплачивает бессчетное количество пинт пива для толпищ оборванцев. Эрнест поглощен жаркой перепалкой о контроле рождаемости с нищим, которого он только что обыграл в дартс.

Еще один публичный дом: Эрнест, осаждаемый двумя сводниками, яростно сопротивляется, отговариваясь тем, что у него нестандартные вкусы.

Адам обнаруживает в кармане бутылку джина и пытается подарить ее какому-то мужчине, вмешивается его жена, в итоге бутылка падает на пол и разбивается.

Адам и Эрнест в такси; они ездят от колледжа к колледжу, но их никуда не пускают. Затемнение.

ВЕЧЕРИНКА ГЭБРИЕЛА в Баллиоле пользуется грандиозным успехом. Приличное общество, люди в основном непьющие. Есть шампанское, декантеры с виски и бренди, но большинство гостей Гэбриела предпочитают танцы. Другие сидят поодаль и разговаривают. Квартира большая, хорошо обставленная, создается впечатление живописности и удобства. Есть гости в маскарадных костюмах: одна королева Виктория, одна сапфистка^[49] и два генерала Гордона^[50]. Актер музкомедии, который остается у Гэбриела на уик-энд, стоит возле граммофона и перебирает пластинки; приглашенный в качестве почетного гостя, он умирает от скуки.