Начав слезать с оконного подоконника – окна мыла, она увидела, что в кабинет следом за ним прошли Кайдэс, Найтмер и Селиванов. При виде последнего, и без того нерадостное настроение последовало вслед за покойной дверью.

Отчитывать будут?

Марина приготовилась к бою – в данном случае она уступать не собиралась, и раз вынудили стать ректором на убой, пусть терпят. Однако, судя по действиям Найтмера, в качестве поддержки позвали только Кайдэса и Селиванова. Тот со словами: «Подожду своей очереди», занял свободное кресло и словно перестал интересоваться окружающим. Уже легче.

– Вы… – между тем начал качать права рукастый толстячок, приближаясь.

Марина не выдержала, сверкнув глазами:

– Уволю.

– Что-о-о?! – поперхнулся тот, услышав угрозу.

– Еще раз услышу начало предложения в мою сторону с местоимения «вы», уволю, – непреклонно пояснила она.

Хромова почувствовала себя очень неуютно в окружении колоритных и недовольных мужчин, как в западне. Но внезапно ноги обвил длинный хвост саламандры, и напряжение тут же отпустило. Все-таки не одна.

– Как вы смеете?! – мужчина схватился за грудь, там, где билось сердце. – Я многоуважаемый директор…

Ну вот, она не ошиблась. Действительно директор.

– Директор Савалис, – вмешался Селиванов, предотвращая еще одну истерику, – позвольте мне разобраться.

– Конечно, лорд Мэрлон, полагаюсь на вас.

Значит вот как на самом деле звали черта, а еще он из местной аристократии… Марина сделала себе пометку узнать о королевских дворах Нави. А также выяснить, какую должность лже-Селиванов занимал при Академии.

Черт окинул смертницу взглядом, не ожидавшей от него ничего хорошего. Выражение лица было вежливым и добродушным, взгляд спокойным, но она буквально ощутила пробежавшую по коже чужую неприязнь.

– Марина Даниловна, случилось недоразумение, – начал он. – Вы не имеете права увольнять работников Навьей Академии, не согласовав это решение со мной, как представителем Наблюдательного Совета. Восстановите Германа Нисмана в должности немедленно, и мы продолжим заниматься делами, не отвлекаясь на незначительные мелочи. Убедительно прошу вас не создавать нам больше проблем, наше время и внимание очень ценно и тратить их бездарно слишком расточительно.

И будто дело уже было решенным, повернулся к директору:

– Вот видите, как все просто. Марина Даниловна сейчас все исправит и разойдемся миром.

Поначалу Марина думала, что начнет переживать или нервничать, но осознала, что даже легкого волнения не чувствует, даже злость испарилась на пару со страхом. Пришли спасительные невозмутимость и уверенность в правильности собственных действий.

Когда Нисман вылетел из ее кабинета, она едва снова не разрыдалась, придавленная волной неприятных эмоций. Но вовремя вмешался Топтыжка – якорь поддержки, – и помог справиться с бушующими эмоциями. Тогда она окончательно уверилась в правильности решения призвать его. С какой радостью она гладила большую морду, рога, шею, и постепенно справлялась с навалившейся бедой. Сейчас же, словно на место встал последний кусочек мозаики, и тяжкий груз упал с плеч.

– Вы правы, Степан Игнатьевич, произошло недоразумение, – Хромова обратилась к навью по известному ей имени. – Недоразумение в том, что вы, судя по вашим словам, пребываете в заблуждение касательно моего и своего статусов в Навьей Академии. – Селиванов нахмурился и попытался ее перебить, однако она не позволила, взмахнув рукой: – Согласно трудовому договору, подписанному мной, я являюсь действительным и полноправным ректором Навьей Академии. Согласно Устава Навьей Академии, – Марина краем глаза бросила взгляд на громадный том, который ей презентовал Топтыжка некоторое время назад вместе с креслом, и благодаря которому она кое-что интересное успела узнать, – решения ректора окончательны и однозначны в данном учебном заведении. Ректор Навьей Академии – закон и порядок, решения которого не оспариваются, не меняются и не контролируются никем. Ни Попечительский Совет, ни Наблюдательный Совет не имеют никакой власти в стенах Академии. Поэтому настоятельно рекомендую вам, Степан Игнатьевич, не бросаться высказанными ранее словами и следить, чтобы в будущем подобных недоразумений не происходило, если и в дальнейшем желаете работать в этих стенах.

Хромова понимала, что в эти мгновения обзаводится первым в Нави врагом, хотя Селиванов изначально не являлся ее другом. Но сейчас, глядя на то, как заледенел взгляд последнего, а цвет начал становиться неестественно алым, она не сомневалась, что он не забудет и не простит.

– Марина Даниловна, хочу напомнить вам, что ваше благополучие зависит исключительно от решения Наблюдательного Совета. Заменить вас не составит трудности – лицензия, как вы успели узнать, насчитывает более сотни подходящих кандидатов на необходимую нам роль. Вы меня понимаете?

Девушка побледнела, но отступать не собиралась. Да, она всего лишь пушечное мясо. Да, ее легко заменить, устроив несчастный случай. Да, даже если выживет, она все равно через полгода покинет это место. Вот только сейчас это не имело никакого значения, потому что она была в своем праве.

Собиралась отстаивать его.

Но не успела.

До этого Кайдэс и Найтмер хоть и находились в кабинете, но держались нейтрально. Даже Фианах, которого, вроде бы, привели сюда специально для поддержки директору и чертообразному юристу, не вмешивался в диалог. Поэтому, когда Найтмер решил вмешаться, для большинства (разве только Кайдэс остался равнодушен) стало неожиданностью. Особенно для Селиванова.

– Мэрлон, не стоит продолжать дальше.

Марина моргнула, не веря собственному слуху и зрению, разглядывая чеканный профиль Найтмера. Но… с каким же пренебрежением в голосе он это сказал, и не потрудился обратиться по титулу к аристократу… В ее мире к титулованным особам обращение было невероятно почтительное, подобострастное. Здесь же почтительностью и не пахло. Однако вместо того, чтобы оскорбиться, реакция черта оказалась иной – он сжался, хотя и старался не подать виду.

– Полагаю, нам не стоит напоминать тебе о том, в присутствие кого делаешь подобные заявления? Или все-таки напомнить?

Селиванова словно ударили наотмашь, а лицо покрыла воистину мертвенная бледность.

Настолько испугался? Почему? Хотя, вспоминая первую встречу с Найтмером и чувства, всколыхнувшие при этом, удивляться не следовало.

С ним Селиванов даже не стал обсуждать сложившуюся ситуацию, зато обратился к другому представителю местной власти:

– Лорд Кайдэс…

Тот же бесстрастно отмахнулся.

– Лорд Мэрлон, надеюсь вы переутомились, поэтому приму сказанное ранее за оговорку и забуду на первый раз. В противном случае следующий подобный разговор будет проходить уже не в этих стенах.

Где именно мог произойти обещанный разговор, не упоминалось, но Селиванов понял.

– Прошу прощение, – выдавил он, уже не бледнея – серея, – подобное больше не повторится.

Селиванов повернулся к девушке, судя по выражению глаз, собирался сказать очередную гадость, пусть завуалированную и осторожную, но… Но внезапно поперхнулся, вытаращившись куда-то за плечо нового ректора.

– Что это такое? – проскрипел он, карающим перстом указав на что-то рядом с Мариной.

Она недоуменно проследила направление, но кроме высунувшего голову из-под стола Топтыжки никого и ничего другого не заметила.

Или он так на саламандру намекал?

– Проводник, – пожала она плечами, решив исходить из логичного.

– Я вижу, что это проводник! – мужчина едва ли не затопал ногами, вмиг растеряв напыщенность и лоск. Потеря самообладания ему далась очень дорого. – Откуда он взялся? Кто хозяин?

Марина понимала, что Селиванова сейчас прилюдно высекли, и он расстроен, но зачем же так нервничать?

– Я.

– Это невозможно! Вы слишком слабы, чтобы призвать сущность Навьей Академии себе в помощники! Какая-то жалкая явья не справится!

Вот теперь его перебила уже Хромова:

– Степан Игнатьевич, я начинаю сомневаться в вашей профпригодности. Ваши высказывания, истерики, комментарии… Даже не знаю, как оценивать. Или же вы руководствуетесь какими-то иными документами и уставами, отличающимися от тех, что были мне предоставлены? Там разрешено хамить и угрожать? Тогда я бы хотела с ними ознакомиться, желательно в ближайшее время.

Не собираясь слушать этого… нехорошего навья дальше, она перевела взгляд на директора, который теперь старался казаться как можно незаметнее. Мужичок уже раз десять, наверное, пожалел, что прибежал отстаивать права своего подчиненного и приволок за собой группу поддержки, которая обломила его по всем фронтам.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Савалис Гриффин, г-г-госпожа ректор, – проблеял он, вжав голову в плечи и ссутулившись.

– Так вот, господин Гриффин, Герман Нисман восстановлению на прежнее рабочее место не подлежит, так же как и нанимать его на другие должности – запрещено. Информация о причинах увольнения уже занесена в личное дело, если пожелаете можете ознакомиться. Теперь прошу освободить мой кабинет и заняться вашими непосредственными обязанностями.

Освобождать кабинет никто не собирался: Селиванов бесился и не знал, как выразить всю свою ярость в сложившихся обстоятельствах, директор застыл кроликом и боялся шевельнуться. Зато Топтыжка с большим удовольствием выволок свое длинное тело из-за груды наваленного мусора, стола и кресла, и принялся изображать из себя профессионального вышибалу. Понятное дело сопротивляться напору такой махины парочка не рискнула и все-таки покинула кабинет ректора к облегчению хозяйки. А вот Найтмер с Кайдэсом остались на своих местах, и даже не думали снова оставлять ее в одиночестве.

Как только нежелательные элементы покинули новое хозяйство Марины, она обратила все внимание на двух расслабленных мужчин, один из которых замер в ее кресле, а второй направился к ней. Когда они заступились за нее, это не могло не порадовать, однако возник вопрос: почему?

– Спасибо, – проговорила она.

– Не стоит, – отозвался Найтмер, – это не ради вас.

– Все равно я благодарна.

Какие бы ни были мотивы, результаты были теми, какие нужны. Вряд ли бы она смогла противостоять противной парочке в одиночестве. Да что там – вряд ли, совершенно точно не смогла бы. И все же любопытно…

– Тогда можно спросить: в чем причина вашей помощи?

На нее посмотрели немного удивленно, будто она глупость сморозила.

– Мы здесь для того, чтобы предотвращать убийства, а не способствовать им. Или вы не поняли, что Селиванов имел в виду?

– Нет, нет, я поняла. Просто… не думала, что вы… не поддержите его.

Марина смутилась: когда загоняют в ловушку, ничего хорошего не ждешь. И уж точно не думаешь, что у пушечного мяса есть права, а не только обязанности.

Между тем Кайдэс остановившись рядом, попросил:

– Дайте вашу руку.

– Снова резать будете? – осторожно спросила она, тем не менее протягивая.

Мужчина чуть улыбнулся:

– Нет, всего лишь небольшой подарок.

После чего легко надел на руку браслет: очень простой, тонкий, без излишних узоров, из золотистого, матового дерева. Непрезентабельное украшение мягко охватило запястье, сев как влитое.

– Это артефакт, так что не снимайте, даже когда будете заниматься гигиеническими процедурами. С ним ничего не случится, а вам он в случае нападения на минуту сохранит жизнь и даст нам возможность прийти на помощь.