Прошло три дня. После ужина Дэн удалился в комнату. Делать нечего, он вытащил из криомашины бутылку божественной пандеры, напитка из Новой Сибири, его Дэн очень любил, и достал разрекламированную и жутко модную книгу писателя Краветца «Небо в красных тонах». Готовясь к командировке, не поскупился и распечатал ее на домашнем объемном принтере. Пусть и не бумага, а тончайший пластик с прожженным на принтере текстом, но печатная книга по мнению Дэна во всем превосходила электронную: изображение, шрифт, запах, даже воспринимается лучше, чем с экрана. Прихлебывая ледяную жидкость, взрывавшуюся на языке острым кисло-сладким вкусом, одолел, и то с трудом, полсотни страниц из тысячи: долгое и нудное описание всего, что приходит в голову человека за день – все мысли вплоть до самых интимных. Словом, полный бред. И почему по Краветцу сходит с ума земная элита? Прав Крюгер, когда говорил, что культурную жизнь Земли необходимо выжигать каленым железом и вместо нее строить новую. Дэну нравилась классика: Шолохов, Алексей Толстой, из родившихся после его первой смерти писателей – Бондаренко и Гильермо. Сильно и зримо, мощь!

Забросив книгу на стол, собрался сходить в спортзал, лишь бы убить время. Дэн не любил свою комнату. Слишком она была холодная и неуютная, слишком, несмотря на все старания обустроить, казенная. К тому же совсем недавно в ней снился СОН, тот самый сон....

Он собирался уже выходить, когда тишину прорезала дробная трель телефонного звонка.

Слегка поджал губы и бросил настороженный взгляд на телефон на столе. Что еще начальству от него нужно?

– Домовой, кто звонит? – спросил недовольно.

– Твоя жена, Дэн, – глубоким сопрано ответил телефон и хихикнул, – соскучилась наверное!

Дэн расплылся в довольной улыбке и подошел к столу. Наконец то! Он и сам сильно соскучился.

– Здравствуй дорогой… – услышал женский голос, полный такой сексуальной агрессии, что Дэн невольно сглотнул слюну, – У нас все хорошо, мы тебя ждем и я и Васенька. Алло, милый, когда приедешь? Я… – голос женщины приобрел капризные нотки, – Я так соскучилась, ты не представляешь, как я соскучилась! Я вся горю! Соловьев! Если ты немедленно не приедешь ко мне хотя бы на день, я отдамся первому встречному жруну! Клянусь тебе в этом! И не смей прятаться за свою дурацкую работу!

Механизация и автоматизация производства изрядно потеснили человеческие руки, прежде всего неквалифицированные, из сферы материального производства. Чтобы хоть как-то занять людей, рабочий день сократили до четырех часов и всячески стимулировали развитие сферы развлечений и быта, но и этого оказалось недостаточно – массу людей с низкой квалификацией выбросило на обочину жизни. Уже несколько столетий, как общество разделилось на два класса: работающих и потомственных безработных. Все нужды последних обеспечивались государством: от бесплатных квартир с мебелью до бесплатных столовых и магазинов, что не мешало бездельникам вопить о нарушенных правах всюду и везде. Чтобы не оскорбить их нежные чувства, власти называли их «отдыхающими», а работающие презрительно – «жрунами». На первый взгляд они были обычным городским сбродом, прожигающим жизнь в бесплатных развлечениях и выпивке. Но это не так. Сбившись в стаю, они были опасны и «работающему», по ошибке забредшему вечером в квартал бесплатных квартир и, даже государству. Именно они стали тараном, который, под предводительством беспринципных политиков, снес Генеральную директорию.

Поведение Марии было настолько не похоже на обычное, что Дэн только оторопело хлопнул глазами. Он ничего не понимал. Мария, добрая и любящая, по крайней мере Дэн в это верил, просто не могла требовать нарушить служебный долг. Она сама работала в Конторе и прекрасно понимала, что он не мог покинуть место командировки под угрозой военного суда. Бывали у Марии моменты, когда она включала стерву: вот хочу и все! А как ты это сделаешь и возможно ли то, что она хочет, женщину абсолютно не интересовало. Но, слава богу, это бывало редко, и в пределах разумного.

– Марочка, дорогая, я тоже по тебе ужасно скучаю, но я на службе и не могу так просто взять уехать и бросить все! – терпеливо, словно объясняя ребенку, произнес Дэн, – Да кому я это объясняю? Ты же сама прекрасно знаешь порядки Конторы. Дорогая, ну будь умницей – потерпи еще немного. Мы договорились, дорогая? Лучше расскажи, как у тебя дела? Не устроилась на работу? И как себя чувствует Надежда Рашидовна?

Световой луч проходит расстояние от Марса до Земли приблизительно за десять минут. Это обстоятельство делало радиопереговоры мучительно-длинными и весьма оригинальными. Каждый из собеседников после того, как передал сообщение, при этом возможно более полное, вынужден подолгу ожидать, пока придет ответное.

Прошло время, наконец неторопливые для космических расстояний радиоволны донесли шуршание, следом похожий на змеиное шипение голос:

– Мило, мило, любимая жена в кои то веки о чем-то попросила Соловьева! Небось уже нашел себе молоденькую археологичку? Упиваешься новой любовью, а? Ты ведь любишь ее? Думаешь глупый вопрос? Ах я глупая? Я дура? Вот так, да? Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Вот так ты мне отвечаешь на всю мою любовь! На все потраченные на тебя годы? Значит так, Соловьев! Если ты немедленно не приедешь, я не знаю, что с тобой сделаю. Как ты это организуешь, я не знаю, это твои проблемы! Ты меня понял Соловьев?! Он еще интересуется моими делами! Лицемер!

– Дорогая, ну будь умницей, успокойся, нет у меня никого. Где я еще такое солнышко как ты найду? Потерпи еще немного. Я обещаю, что приеду и мы с тобой отправимся в Нью-Индиа, как минимум на месяц! Тропики, белоснежные пляжи и море, это все будет твое. И… дорогая, я понимаю, скучно, может тебе устроиться на работу? Уверен Контора с удовольствием возьмет тебя обратно.

– Ах ты вот так! Негодяй! Так вот знай, за мной ухаживало пол Конторы. И Костиненко, и Бекхауз и Стэрди и Биено. Ах, какие мужчины, но я выбрала тебя, дура! – чувствовалось, что женщина с трудом удержалась от бранных слов, – Если ты немедленно не приедешь, ищи меня у кого-нибудь из них! И больше не звони и можешь вообще не приезжать!

В трубке – короткие гудки.

– Вот чертова баба! – Дэн с силой ударил кулаком по кровати, жалобно загудели пружины, – Ну вот и поговорили.

Из-за стенки – приглушенный шум душа – сосед пришел с работы.

Плюнуть на женский каприз или выполнить? Еще никогда за пять лет супружеской жизни Дэн не видел жену в такой ярости и не сталкивался с такими нелепыми требованиями. Что с ней произошло?

Самое простое – это следовать долгу, но и, одновременно, самое чреватое губительными последствиями в личной жизни.

Выполнить? И автоматически вылететь из Конторы, дай бог без уголовного дела? К тому же без всяких гарантий, что скандал не закатили специально, с целью получить повод. А для чего? Для развода?

Сложность была в том, что, Дэн не видел третьего пути: каким-либо способом уклониться от решения. Он должен поступить или-или и, ответ как поступить, был ему очевиден.

Не особо надеясь на успех, перезвонил на Землю, но телефон молчал, а на рапорт с просьбой предоставить три дня отпуска по семейным обстоятельствам, последовала резолюция: «Он что, с ума сошел?» Глава 4

– Ваше Величество! – громко произнес волф в генеральском мундире и почтительно склонил седеющую голову перед царем-солнце. На груди его золотом горел в лучах закатного солнца герб правящей уже тысячу лет династии: восходящее над планетой светило. Черное лицо, обрамленное коротким мехом, цвета антрацита, густо подернутыми волосами сединой, застыло в вежливой маске, – опасность велика. Я почтительно прошу вас убыть на космодром. Недостойные слишком близко приблизились к дворцу и здесь я не могу гарантировать вашу безопасность. Маршрут вашей поездки спланирован, надлежащее сопровождение выделено и неожиданностей быть не должно. Еще раз прошу простить меня за дерзость.

Волф замолчал, не шевелясь, словно неодушевлённый предмет, только глаза горели холодным огнем. Они смущали и тревожили и в тоже время говорили о непреклонной решимости, но от него исходил отчетливый – нос волфа не обманешь, запах страха.

Потомку тысячелетнего рода правителей, предлагают спасаться бегством от кучки недостойных и тех, кто поднял их на бунт! В груди царя-солнце клокотала обида, а чувство глубокого стыда, сопровождавшее его последние пару недель, уже сидело в печенках. Лицо царя-солнце посерело. Он разинул рот, собираясь сказать что-то резкое, но командир гвардии – один из немногих представителей сохранивших верность старых кланов, явно не та фигура, на которую можно сорвать раздражение. Острые уши владыки прижались к черепу. Вся наша жизнь лишь длинная череда случайностей, неизбежно приводящих к смерти. Так стоит ли за нее цепляться если конец, что ты не делай – один? Все, что он хотел, это погибнуть в бою, а еще лучше собственной рукой перерезать себе горло и тем самым смыть невыносимый позор. Но прервать род прямых потомков изначальных богов и тем самым убить душу расы – ее традиции, мог ли он так поступить? Да его проклянут все предки, сколько их не рождалось под фиолетовыми небесами планеты! Доля владык горька – они должны прежде всего думать не о себе, а о расе. Все это длилось какие-то мгновения и лицо снова превратилось в непроницаемую маску.

Где-то вдалеке громыхало. Фиолетовое небо плевалось огнем, а совсем недалеко над горным хребтом мельтешили черные точки сцепившихся в яростной драке боевых аппаратов. С расстояния доброго десятка ли (мера длины волфов, приблизительно равная пятистам метрам) воздушный бой казался не страшным, почти игрушечным, но царь-солнце знал, что там погибают, пытаясь сдержать натиск презренных мятежников, идущих против установленных изначальными богами порядков, десятки преданных престолу волфов.

Повстанцев, рвущихся к дворцу владыки волфов, остановить не удавалось. Их силы почти на порядок превышали силы верных престолу и традициям и на поверхности планеты шансы победить, немногим отличались от нуля. А вот в космосе – шансы есть. Не меньше половины флота осталось верным присяге, так что еще посмотрим, кто кого! Тяжек его удел – ему придется уступить и отступить. Царь-солнце несколько раз разинул и захлопнул рот, как выброшенная на берег рыба, обмяк.

– Куда идти? – произнес тихо.

– Прошу вас следовать за мной, Ваше Величество, – командир гвардии еще раз поклонился и быстрым шагом направился за угол дворца.

Пять боевых машин космопехоты – сила серьезная, вполне достаточная, чтобы, не привлекая излишнего внимания, в то же время обеспечить безопасность царственного пассажира. Едва царь-солнце вслед за двумя телохранителями залез во второй аппарат, генерал осторожно прикрыл дверь, днище машины приподнялось на десяток сантиметров над пластикобетоном. Царь-солнце уселся на жесткую скамью и угрюмо нахохлился, телохранители, в глухом шлеме и одинаковой броне похожие, словно близнецы, сели напротив. За тонкой преградой бронепластика все быстрее замелькали подстриженные искусными садовниками деревья, вдали показались монументальные ворота входа на дворцовую территорию. Колонна, не сбавляя скорость, проскочила сквозь автоматически открывшиеся ворота и помчалась по прямому, словно луч лазера, шоссе, не рискуя подняться в небо – мятежники стреляли во все, что не подавало их опознавательных знаков. Расстояние до космодрома всего ничего: пара сотен ли, доберутся и по земле.