– Там рюкзак, – опомнилась я. Когда стало понятно, что меня поведут на кухню, ведь звуки посуды и разговоры доносились и до прихожей, я решила оставить рюкзак прямо там, на тумбе, откуда брала тапочки, полагая, что мы лишь поздороваемся с гостями дома и очень быстро вернемся. Я никак не ожидала, что за пятнадцать минут до запланированного мероприятия мы сядем тут чаи распивать.

Поняв, что оставила свои ценные вещи (последние семь тысяч!) без надзора, я перевела взгляд на Антона. Я ведь просто повторяла за ним. Рюкзак пришлось скинуть с плеч, когда я снимала кожанку и вешала ее в шкаф, как и он, только вот из вещей у него всего лишь поясная сумка, которая осталась при нем.

– Пойдем, провожу тебя в твою новую комнату. Этот-то прохиндей знает, что я берегу для него его каморку! – Тоша радостно хихикнул, вовсе не обидевшись на слово «прохиндей», но тон, каким одаривала бабулька людей и предметы разными эпитетами, и не предполагал никаких негативных эмоций. Она говорила любя. – А твоя обожаемая комната переживает ремонт. – Старушка развела руками, глядя на меня.

Брюнет снова встрял:

– Людоедочка три раза в ней останавливалась, и той уже ремонт потребовался! Поосторожнее надо с чужим добром!

На этот раз засмеялись все, кроме меня и хозяйки дома.

– Нет-нет, – отмахнулась она от этакой глупости, – комната давно просила ремонта! – Я поднялась, и бабка сказала мне: – Идем.

Я пошла за ней обратно через длинный коридор. Мы вернулись в прихожую, и я забрала рюкзак.

– Похудела ты за лето, – заметила пожилая женщина, кинув на меня взгляд через плечо.

– Разве? – спросила я, следуя за ней вверх по ступенькам. Я пыталась вспомнить, была ли разница между мной и сестрой в весе. Настолько значительная, чтобы малознакомые люди определили на глазок? Вряд ли. Мы обе стройные, поэтому взвешиваться каждый день не входит в наши привычки.

В следующий миг я подумала, что на момент исчезновения Эллы мы, скорее всего, были одинаковыми, как и всегда, но вот из-за стресса я почти ничего не ела все последние пять недель. Так что дело вовсе не в том, что мы с сестрой непохожи, а в том, что я непохожа сейчас на саму себя.

– Я могу поселить тебя с Ириной, – замерев в нерешительности возле первой двери второго этажа, предложила старуха. – Если тебе так веселее.

– Мне лучше одной, – честно ответила я, стараясь загасить в голосе страх. Я и так хожу по острой грани разоблачения, а если мне придется делить пространство с девушкой, которую я совсем не знаю (боже, я даже не уверена, что Ирина – эта та самая рыжая, которая теперь не совсем рыжая)… Короче, будет как в анекдоте, «Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу».

Старушка задорно хихикнула, мол, понимаю и повела меня дальше. Хотя чего бы ей понимать? Могла жить одна в гигантском доме, а вот, однако ж, устроила из жилища музей и приглашает сюда кучу разных незнакомых людей.

Мы остановились возле двери и сразу зашли внутрь, так как она была не заперта. Угловая комната. Очень светлая, благодаря наличию двух окон. На полу светло-коричневый ковролин. Покрывало на довольно широкой кровати тоже коричневое, с ворсом. Обои однотонные, светло-бежевые. Возможно, именно по этой причине комната казалась такой светлой.

– Ну, что скажешь? Лучше твоей прежней?

Я огляделась еще раз, якобы сравнивая.

– Безусловно! – сказала то, что она, скорее всего, хотела услышать.

– Ну та-то поболе будет…

Только не делай удивленное лицо… Почему она так пристально смотрит? Будто подозревает меня в чем-то?

– За счет света этого и не скажешь, – выкрутилась я. Хотя если та ремонтируемая комната больше в два раза, то аргумент – так себе, на троечку. Если бы я играла в мафию, меня бы уже заголосовали. Но в то же время логика подсказывала мне, что не стали бы в гостевом доме с кучей спален делать помещения настолько разными по размеру.

– Да, ты права, комната хорошая, именно тем, что тут два окна, потому Наташе и нравилась. Но теперь твоя будет.

Хотела я спросить, куда подевалась Наташа, но вовремя сдержалась. Вдруг я должна это знать?

Открыв галерею в телефоне, куда я перекинула фотки с компа, я прошлась еще раз по лицам. Здесь были все, кроме русоволосой девушки с косой до пояса. Но, конечно, не факт, что она Наташа. Сюда вполне могут приезжать и разные люди, необязательно, что они всегда в одном сборе.

Спрашивать, где туалет, я не могла, ибо Элла уж точно осведомлена, поэтому пришлось дожидаться, когда старушка покажет мне, где тут лежат полотенца и постельные принадлежности, и выйдет из комнаты. Я выждала пару минут, затем высунула нос в длинный коридор, освещенный единственным бра на стене и большой хрустальной люстрой холла. Никого. Интересно, на весь дом только один туалет? Вряд ли. Скорее всего, они есть на каждом этаже, и не факт, что по одному. Надо просто найти.

С неудовольствием обнаружив, что дверь никак не запирается с внешней стороны, я просто ее прихлопнула и пошла по коридору к лестнице. Возле моей двери по торцевой части дома была еще одна дверь, но расстояние от нее до угла было слишком большим, чтобы думать, что это всего лишь санузел. Скорее всего, это еще одна спальня, примерно такая же, как и моя, а скорее немного больше. Поэтому я пошла сразу обратной дорогой вдоль резных перил.

Длинный коридор, как я уже говорила, огибал этаж по периметру и заканчивался лестницей, слева были двери, а справа виден холл. Все двери, однако, плотно закрыты, да и внешне ничуть не отличались друг от друга, а я все-таки надеялась, что места общего пользования будут как-то обозначены. В итоге пришлось открывать каждую дверь. Наружного замка, как я вскоре смогла убедиться, не было не только на моей двери – на каждой. Открывая двери, я поняла, что все спальни уже обжиты, кроме одной: та была пуста, в воздухе витал запах краски и растворителя, а кровать стояла разобранная возле стены (очевидно, это комната Эллы). За остальными же я наблюдала примерно одинаковую картину: валялись вещи на кроватях и креслах или стояли сумки прямо на полу. Наконец я нашла-таки санузел – соседняя с моей дверь, только с другой стороны. Проверять комнаты я начала с первой от лестницы (все моя девичья память, я ведь знала, что там Ирина спальня, но все равно ее приоткрыла), поэтому по закону подлости нужное помещение оказалось за последней дверью (точнее предпоследней, если считать дальнюю комнату, до которой я так и не дошла).

Я пустила в раковине воду, пытаясь отдышаться. До того момента, как мне определили «мою» спальню, все это казалось легкой авантюрой, невинным развлечением в поисках правды, но сейчас я вдруг поняла, что все серьезнее некуда. Я собираюсь обманывать этих людей. Прикидываться сестрой. Лицемерить. Быть не собой и так тяжело, а когда еще и обман ложится тяжким грузом на твою совесть… А ведь есть еще и опасность. Возможно, один из них знает, что я – не та, за кого себя выдаю.

Мне послышались шаги по коридору, но шум воды их сгладил, и я в итоге не могла поклясться, что мне не показалось. Однако не стоит тут засиживаться. Нам нужно идти в замок. А кто-то, возможно, стоит под дверью и ждет своей очереди перед представлением – или чем там… Я хотела умыться, уже набрала в руки холодной воды, но быстро вспомнила, что мне нельзя – макияж. Не знаю, насколько мой smoky eyes похож на то, что делала сестра, мне даже пришлось найти инструкцию в интернете о том, как именно накладывать тени и какой ширины должна быть полоса подводки. Как все сложно!..

Я закрыла кран и вышла. Хотела уже спуститься к остальным, но заметила, что дверь моей спальни приоткрыта. А я ведь ее точно закрывала очень плотно. Могла она открыться сквозняком? Но каким? Окна в комнате закрыты. Я тут носилась довольно долго, выискивая туалет с ванной, и дверь не открывалась. Почему же сейчас…

Я стремительно вошла в комнату. Никого. На всякий случай решила проверить свои сбережения. Кстати, кому отдавать деньги? Может, на ночных посиделках их и будут собирать? Нужно взять с собой.

Короче, я полезла в недра рюкзака в поисках кошелька, а в руки попался белый сложенный пополам лист бумаги.

Что это? Может, я из дома случайно какую-то бумажку прихватила?

Я развернула лист. Нет, явно не из дома… Из вырезанных из газеты заголовков было сложено предложение – прямо как в произведениях о Шерлоке Холмсе.

«УЕЗЖАЙ НЕ ТО ХУЖЕ БУДЕТ»

– Все готовы? – встретил нас в дверях дома тот самый дядечка с фотоснимка. Судя по тому, как к нему обращались (Сергей Петрович), это и был господин Макаров – учредитель фонда, от имени которого делалась рассылка.

Я оставила письмо с угрозами в комнате, убрав в боковой карман рюкзака, а сама, спускаясь, открыла со смартфона форум Павлецкого. Новых сообщений не было. Однако, когда я открыла переписку, я увидела надпись «сообщение просмотрено». Значит, Зайчик2020 форум посещает и письма читает. Быть может, он сегодня здесь? В общем, я дождалась, когда соберутся абсолютно все участники, и прямо под бодренькое «Все готовы?» отправила новое сообщение этому же адресату. Я натыкала первые попавшиеся символы и нажала «Отправить» – просто в надежде на то, что ему – или ей – приходит оповещение о новых ЛС. И стала внимательно смотреть по сторонам. Народ обувался – из тех, кто еще не был обут. Народ накидывал ветровки – из тех, кто еще не успел этого сделать. Остальные же дружно выходили следом за Макаровым, чтобы не мешать. И никто – никто! – не полез в свой телефон. Но это еще ничего не значит. Выключены оповещения, отключен интернет или звук с вибросигналом – да все что угодно. Глупо было надеяться. Но надо же что-то предпринимать!

По узкой для такой оравы людей мраморной плитке мы шли в сторону замка. Наконец-то я его увидела вблизи. Подсвеченный снизу, он казался загадочным и будто призрачным. Словно моргнешь два раза – и он исчезнет. Через высокие и узкие стрельчатые окна, казалось, за тобой наблюдают хмурые тени. Первый этаж замка, высотой метров пять, был почти готов, только вместо входных дверей – лишь недостроенные ступени крыльца и проем. А вот в небо замок упирался неровными краями серого камня, словно клыками, которыми старался откусить очередное облако светлым днем, а ночью втягивал в себя кисель темноты.

Чтобы получше объять замок глазами, я стала отступать и споткнулась, задев какие-то кирпичи, видимо, не убранные строителями, и, несомненно, упала бы, если б не чья-то крепкая мужская рука с отличной реакцией ее обладателя. Я обернулась – в роли спасителя оказался давешний блондин. Может, мне показалось, что он настроен ко мне (читай: Элле) негативно? Чего я на парня взъелась?

– Спасибо, – мило улыбнулась я.

Он нахмурился и отдернул руку, словно вспомнив, что я прокаженная, затем, ничего не ответив и даже на меня не посмотрев, отошел в сторону. Невежливо как-то!

– Даже не думай! – тут же мне в ухо шикнула Ирина. Да, это именно та полноватая девушка, которая кинулась меня обнимать. Я видела, как она выходила из первой комнаты, и теперь уже точно знала, что ее так зовут.

– Ты о чем?

– Я о Саше!

Господи, кто такой Саша? Тот самый блондин? Или это кто-то третий, кто связан с нами обоими? Или Саша – это вообще она, а не он? Дурдом. Не спросишь же напрямую!

На всякий случай я кивнула, мол, согласна.

Мы почему-то не торопились заходить. Все смотрели на Сергея Петровича, не решаясь задавать ему вопросы. Я тоже молчала.

– А вот и последняя участница, – возвестил он, глядя за наши спины.

Я обернулась. Какая-то женщина лет тридцати пяти, может, сорока (в темноте плохо видно), подходила к нам. Шла, видимо, сразу от калитки. Черные завитые волосы, черная ветровка с капюшоном, черные прямые брюки. Женщина то ли обожает этот цвет, то ли любит быть незаметной. А может, ожидает запачкаться. Я вот даже не знаю, куда я иду и зачем. Что там внутри, в этом замке? Что нас ждет? Охота на монстров или соревновательные бои в грязи?

– Вы Леонелла? – спросил он у новоприбывшей.

– Это я.

Мы сдали деньги, Сергей Петрович помечал галочкой каждого в своем списке, затем наконец вошли в замок.