Ей потребовалась вся ее воля, чтобы закупорить джин и вернуть его в морозилку. Она пошла в ванную, сделала глоток сиропа от кашля со снотворным эффектом и поморщилась, ощутив его вкус. Ее отражение в зеркале вздрогнуло в ответ, призрачное в свете, льющемся сквозь высокое матовое окно. Ее кожа была бледной и липкой, запавшие глазницы походили на кратеры. Ломка лишила ее аппетита, и Майя заметила, что серьезно потеряла в весе: скулы и ключицы стали более выраженными. Она заставила себя расслабить стиснутые челюсти.

В гостиной девушка устроилась на диване и стянула с себя пропотевшую фланелевую рубашку. Включила настольную лампу и попыталась погрузиться в книгу, мистическим текстом которой до сих пор наслаждалась, но обнаружила, что перечитывает один и тот же абзац снова и снова. Тишина казалась оглушительной. Но очень скоро улица снаружи заполнится голосами пассажиров Зеленой линии, людей, садящихся в свои машины, припаркованные вдоль обочины, звуками хлопающих дверей. Она услышала шаги и, обернувшись, увидела Дэна, выходящего из темноты коридора. Он выглядел полусонным, волосы, примятые подушкой, торчали в разные стороны. Он засиделся допоздна, готовясь к экзаменам за третий курс юридического колледжа.

Им обоим было по двадцать пять, но Дэн стремился в своей жизни к большему, или, по крайней мере, так казалось Майе. Скоро он закончит учебу, поступит в адвокатуру и начнет искать работу – задачи, которым она не завидовала. Зато завидовала его вере в себя. Он хотел стать юристом-экологом и упорно стремился к этой цели с тех пор, как они познакомились, когда, окончив Бостонский университет, она работала в Kelly’s Garden Center, общаясь с клиентами и ухаживая за растениями в горшках.

Не то чтобы она считала эту работу ниже своего достоинства, только порой беспокоилась, что так думает Дэн или что он свысока смотрит на очевидное отсутствие в ней энтузиазма. В первые дни знакомства она сказала ему, что хочет стать писательницей, и он поддержал ее; время от времени поднимал эту тему, спрашивал, когда ему удастся прочитать ее работы. Но правда заключалась в том, что Майя ничего не писала с последнего курса колледжа.

В последнее время он перестал спрашивать, точно больше не верил, что она когда-нибудь доведет это дело до конца.

В полумраке Дэн щурился, глядя на нее. Майя сидела на диване в одном нижнем белье, в то время как на нем были спортивные штаны, шерстяные носки и рубашка с длинными рукавами.

– Эй… – неуверенно произнес он. – С тобой все в порядке?

Майя кивнула.

– Просто не могу уснуть.

Но Дэн не был глупцом. На самом деле он был чрезвычайно умен – одна из причин, по которой она любила его. Он догадывался – что-то не так, и она хотела бы рассказать ему – она обещала себе, что сделает это, – но сейчас, очевидно, было неподходящее время. Снова. Поднявшись с дивана, она накинула на плечи вызывающую зуд фланель, пересекла гостиную и дотронулась до его плеча.

– Я как раз собиралась вернуться в постель. – Она посмотрела в его усталые глаза и прошла мимо него в спальню.

Трудно было сказать, когда в спальне образовался такой беспорядок. Ни один из них от природы не отличался опрятностью, тем не менее им удавалось поддерживать чистоту в гостиной и кухне. Однако, поскольку у гостей никогда не было причин заходить в спальню, Майя и Дэн, раздеваясь, бросали одежду на пол, оставляли повсюду грязные кружки, бокалы для вина и книги. В последнее время стало еще хуже. Беспорядок никогда не беспокоил ее, но сейчас комната пугала, словно иллюстрировала то, что творилось в ее голове.

Она легла и закрыла глаза, Дэн издал какой-то звук, словно хотел что-то сказать. Она ждала. Ждала до тех пор, пока его дыхание не выровнялось и он не уснул.

* * *

Сон начался сразу же. Только что Майя прислушивалась к дыханию Дэна, а в следующее мгновение уже направлялась в дом Фрэнка. Пробуждаясь, она забывала это место, но во сне знала дорогу наизусть: вниз по узкой тропинке через лес, затем по мосту на поляну на другой стороне. Домик стоял на поляне, окруженный стеной деревьев. На крыльце пустовали два кресла-качалки. Дверь была заперта, но во сне у Майи всегда был ключ.

Девушка вошла внутрь не потому, что хотела этого, а потому, что у нее не было выбора. Какая-то часть ее – та часть, которая спала, – настаивала на возвращении сюда ночь за ночью, словно предполагалось, что она должна была что-то здесь делать и прекрасно понимать, что именно. В высоком каменном камине тепло потрескивал огонь. Стол был накрыт на двоих. Две тарелки, две ложки, два стакана, которые еще предстоит наполнить. В кастрюле на плите готовился ужин, что-то вроде тушеного мяса с розмарином, чесноком и тимьяном. Блюдо пахло восхитительно, и Майя почувствовала, как ее тело начало расслабляться, замедляться, даже когда ужас пророс в ее животе и обвил своими щупальцами ее сердце.

Это не было похоже на сон. Она знала, что Фрэнк рядом. Он всегда был рядом. Ручей тихо журчал за окном. Умиротворяющий звук, но Майя не обманывалась. Здесь была опасность, укрывшаяся прямо под поверхностью вещей, вплетенная в ткань этого места. Опасность в его уюте, в его тепле. Опасность таилась даже в звуке ручья, в его нежном журчании, которое становилось громче. Шум воды, бегущей по камням. Ритмичный и настойчивый, он слышался все резче и отчетливее, пока, казалось, не заговорил с ней; слова всплывали из белого лепета, но исчезали прежде, чем она успевала их уловить.

Майя вслушивалась, пытаясь их разобрать, пока не осознала, что с ней разговаривает не вода. Это был Фрэнк.

Он стоял у нее за спиной и что-то шептал ей на ухо. Каждый волосок на ее теле встал дыбом. Ее сердце бешено колотилось, а в ушах звенел ужас, когда она медленно обернулась.

Майя открыла глаза, вся мокрая от пота.

Она редко помнила свои сны после пробуждения, а когда вспоминала, впечатление обычно было расплывчатым. Однако за те дни, что прошли с тех пор, как она приняла последнюю желтую таблетку, она спала лишь урывками, а ее сновидения стали более яркими. Они оставляли после себя туман ужаса. Она потянулась к часам и повернула их к себе. 5:49. Осторожно, чтобы не разбудить Дэна, снова поднялась с кровати, схватила со стола свой ноутбук и на цыпочках прокралась в гостиную.

Девушка включила плейлист с успокаивающими звуками природы и нашла мамин рецепт немецкого шоколадного торта. Сегодня вечером им с Дэном предстоит два часа ехать в Амхерст на день рождения его мамы. Обычно Майя ждала этого с нетерпением – ей нравились его родители, и она предложила (до того, как у нее закончились таблетки) испечь его маме торт. Однако теперь девушка задавалась вопросом, как ей пережить их совместный ужин так, чтобы его родители не заподозрили неладное.

Она хотела их одобрения. Когда они впервые встретились, отец Дэна решил, что будет интересно поговорить с ней по-испански. Это было некстати и создало неловкость, поскольку испанский Майи оставлял желать лучшего, так как она изучала его в старших классах и говорила как любой другой носитель английского языка: ее гласные были слишком длинными, глаголы – в неправильном времени, тогда как отец Дэна умел раскатывать буквы «р». «Извините», – пролепетала она ему по-английски. И с тех пор каждый раз пыталась реабилитироваться в глазах родителей Дэна.

Грета и Карл были умны, как и их сын. Интеллектуалы. Она была фотожурналистом, а он – учителем пятого класса и поэтом, говорящим на нескольких языках. Майя стремилась понравиться им, более того, она мечтала быть похожей на них. Она не планировала работать в садовом центре вечно. Девушке хотелось рассказать им, что ее отец тоже был писателем, пусть даже ее мама работала на кухне роскошного реабилитационного центра, выпекая хлеб.

Но тогда родители Дэна, возможно, заинтересовались бы подробностями жизни отца, который умер до ее рождения. Упоминание этого факта всегда приводило к минутному замешательству, поскольку все принимались искать правильные слова, а последнее, чего она хотела сегодня вечером, – это еще большей неловкости.

Она просто признается, что чувствует себя неважно. Это было правдой. Она замаскирует темные круги под глазами и постарается не нервничать. Будет улыбаться, не слишком широко и не слишком слабо, и никто не догадается, как мало она спала.

Потирая виски, Майя попыталась сосредоточиться на звуках водопада, доносящихся из динамиков, записала нужные ингредиенты: кокосовая стружка, пахта, орех пекан. Затем, поскольку никак не могла сосредоточиться на книге, зашла на YouTube и пролистала множество каналов, на которые подписалась. Ей нужно было что-то, чтобы отвлечься от жажды, грызущей ее мозг, что-то, способное привлечь внимание и удержать его.

Но Майи не было ни в каких социальных сетях. Ее друзья считали это эксцентричным, зато Дэн утверждал, что находит это необычным, и ей удалось убедить даже саму себя, что это была своего рода позиция, некий вызов с ее стороны. Может быть, в какой-то степени так оно и было, но правда была более сложной и не относилась к тем вещам, о которых Майе следовало бы думать прямо сейчас. Ее беспокойство уже достигло десяти баллов.

Она посмотрела короткое видео о кошке, которая вырастила осиротевшего бигля как родного, затем о бостонском терьере с талантом к скейтбордингу. У нее не было ни фотографии профиля, ни какой-либо идентифицирующей информации в Интернете, но, конечно, это не мешало ей получать целевую рекламу и рекомендации.

Позже Майя задастся вопросом, не потому ли то видео появилось в ее ленте. «Смерть девушки зафиксировала камера». Конечно, она кликнула. Согласно подписи зернистое шестиминутное видео было снято камерой видеонаблюдения в закусочной в ее родном городе – Питсфилд, штат Массачусетс. Несмотря на то, что закусочная выглядела так, словно была построена в 1950-х годах, скорее всего она была недавно переоборудована, поскольку Майя с ходу ее не узнала. Внутри вдоль стены с большими окнами тянулся ряд глянцевых кабинок, в основном пустых. Похоже, была середина дня. Видео было цветным, но низкого качества с размытой картинкой. Полы в черно-белую клетку. Фотографии классических автомобилей на стенах. Единственными посетителями были семья из четырех человек и двое пожилых мужчин, пьющих кофе.

Камера, направленная на входную дверь, призванная запечатлеть преступника, врывающегося внутрь с пистолетом или выбегающего с кассовым аппаратом, зафиксировала нечто иное. Вначале, когда дверь открылась, на пороге появились двое, выглядевшие как обычная пара: мужчина лет тридцати и женщина чуть помоложе. Женщина была немного похожа на Майю, с круглым открытым лицом, высоким лбом и большими темными глазами.

Сопровождал ее Фрэнк Беллами.

В этом Майя не сомневалась. Она не видела его последние семь лет, но невозможно было перепутать этот маленький подбородок и слегка искривленный нос, легкую походку и взъерошенные волосы. Видео стерло все признаки старения с его лица, сделав его таким, каким она его помнила. Будто вообще не прошло никакого времени с момента их последней встречи. Она наблюдала, как пара усаживается в кабинку и берет ламинированные меню. Подошедшая официантка принесла воду и приняла заказы, не записывая их.

То, что происходило дальше, выглядело как обычная беседа между мужчиной и женщиной, не считая того, что говорил только Фрэнк, а его спутница слушала. Она сидела так, что камера выхватывала ее лицо, в то время как он был слегка отклонен в сторону, так что виднелось только его правое ухо, щека и глаз, а также уголок рта.

Холодные щупальца обвились вокруг легких Майи.

Многие зрители в этот момент, вероятно, перестали смотреть, так как видео длилось уже пять минут и почти ничего не происходило. Даже кликбейтного заголовка^[4] было недостаточно, чтобы удержать внимание большинства людей дольше определенного момента. Тот, кто опубликовал видео, мог бы отредактировать этот длинный разговор Фрэнка с женщиной, но, возможно, он был необходим, чтобы показать: то, что произошло дальше, действительно возникло из ничего.