Юля вернулась и села рядом с сестрой. Викентий Порфирьевич не замолкал – рассказывал душещипательную историю о своей первой поездке в другую страну.

– …и вот когда наш оркестр отправился за границу, с нами поехали – так, знаете ли, тогда полагалось – два сумрачных типа из КГБ. Эти товарищи зорко бдели за нами. Железный занавес – это вам не шутки! Каждый наш шаг контролировался. А мне нужно было попасть из гостиницы…

– Наш рейс, – перебила его Юля.

Она следила за информационным табло в центре зала.

– Тогда скорее идемте встречать нашего гостя! – встрепенулся преподаватель, резво подпрыгивая на месте. – Вдруг он нас не заметит!

– Заметит, – ответила Юля. – И прямо сейчас мы его не встретим. Сначала он пройдет регистрацию, после получит багаж и только потом появится.

– Какая ты рассудительная, Юлечка, – с умилением посмотрел на нее Викентий Порфирьевич. – А я даже номер рейса не запомнил. Эх, что бы мы с Мартой без тебя делали, как бы этого Феликса… – Тут он глянул на желтую табличку, забыв фамилию. – Грея профукали как нечего делать.

Крестова в этом и не сомневалась. Препод забылся в рассказах о прошлом, а Марта летала в облаках, думая о чем-то своем.

Спустя некоторое время из зоны прилета появились первые пассажиры, летевшие на одном самолете с Феликсом Греем. И трое встречающих внимательно вглядывались в толпу, силясь отыскать там пианиста.

Марта как смогла описала его:

– Высокий, темноволосый, темноглазый, стройный. Очень симпатичный и улыбчивый…

Тут сестра осеклась под заинтересованным взглядом Юли. Ей показалось, что о госте Марта говорит с излишней эмоциональностью.

«Нравится он ей, что ли?» – подумала она про себя. Юля знала Феликса лично – они встречались на одном престижном конкурсе несколько лет назад. Были конкурентами, и лауреатом первой степени стала она, а не он, что дико его расстроило. Он даже заплакал. Лучше талантливый мальчик из интеллигентной семьи, чем бандит, за которого собралась замуж Ника.

– Отлично! Ждем нашего гостя! – воссиял Викентий Порфирьевич. И высоко, как только мог, поднял табличку с его именем.

Поток прибывших его рейсом почти иссяк, а Феликса все не было. Юля видела, что Марта нервничает, да и сама хмурилась: не любила, когда что-то шло не по плану. Юле нравилось контролировать ситуацию, а не зависеть от нее.

– Пропустили мы гостя нашего. Видать, мимо прошмыгнул, – покачал головой Викентий Порфирьевич. – Давайте-ка поступим так, госпожи студентки. Я останусь тут с плакатом, а вы побродите по залу и поищите гостя, раз знаете, как он выглядит. Нам без него никак нельзя уехать.

Девушкам пришлось повиноваться. Марта отдала букет преподавателю и пошла в одну сторону, а Юля – в другую. Отдаляясь от сестры, Юля вдруг подумала, что они всегда так – идут в разные стороны. Всю жизнь.

***

Марта четверть часа ходила по шумному залу прибытия международного терминала, даже выбегала на улицу, пытаясь найти Феликса, однако ее поиски не увенчались успехом.

«Возможно, у него возникли накладки с регистрацией или с получением багажа, и он только сейчас вышел в зал прилета», – вернувшись в зал, подумала Марта. И решила подойти к Викентию Порфирьевичу. Не без труда разыскав его, Карлова чуть не подпрыгнула от радости. Он стоял не один, а в компании с высоким стройным молодым человеком в черных зауженных джинсах и в светло-серой кофте с длинными рукавами. Рядом с ним находилась большая дорожная сумка. Парень стоял к Марте спиной, она не видела его лица, но точно решила: это Феликс. Ну кто еще это может быть? Она даже не обратила внимания на то, что друг несколько вырос да размах его плеч стал как-то шире. Ее сердце радостно забилось от предвкушения долгожданной встречи.

Марта решила немного поозорничать. Она осторожно пробралась к ним сквозь толпу встречающих. Викентий Порфирьевич, размахивая желтой табличкой и букетом цветов, удивленно взглянул на нее, но Марта прижала палец к губам, и он заулыбался.

Марта подкралась к Феликсу, встала на носочки и закрыла ему глаза ладонями. Вернее, хотела закрыть глаза, а закрыла ладонями линзы огромных очков. Это ее слегка смутило, но Карлова не отступила.

– Угадай, кто? – весело спросила она Феликса, уверенная в том, что тот поймет, кто это.

Но Феликс не понимал. Он застыл.

«Не узнал, что ли?» – подумала Карлова с некоторым недовольством.

– Угадывай! – повторила она громко, касаясь щекой его спины. – Иначе не отпущу! Ну же!

– Марта, дорогая… – хотел что-то сказать Викентий Порфирьевич, но не успел.

Феликс ловко стряхнул с себя ладони скрипачки, неожиданно развернулся, схватил ее за запястья и притянул к себе, разглядывая сквозь темные стекла солнцезащитных очков. Держал он девушку уверенно, цепко, но не причиняя ей боли.

– Боже, – выдохнула Марта.

Несмотря на капюшон и очки она поняла: это не Феликс! Это кто-то другой! Она просто подошла к незнакомому молодому человеку и закрыла его глаза ладонями.

– Вы… кто? – тихо спросила она, не сводя с него изумленных глаз.

Бледное, довольно узкое продолговатое лицо с точеными чертами, словно вырезанными скальпелем, тонкий нос с хорошо оформленными крыльями, который при этом не выделялся на лице, поскольку отлично гармонировал со слегка выпирающим подбородком и линией тонких губ, отчего-то ярких, с коралловым оттенком. Аура вокруг этого человека была какая-то необычная, полная таинственности.

Даже несмотря на то что Марта не видела его лица полностью, она с уверенностью бы сказала, что этот человек симпатичен. Еще совсем немного изысканности – и его эффектная загадочная внешность стала бы довольно женственной, на любителя. Но удивительным образом она балансировала на грани, оставаясь утонченно-мужественной.

– Кто вы? – повторила Марта, не в силах оторваться от лица молодого человека.

Ей казалось, что где-то она его уже видела. Но где? Не мог же Феликс сделать пластику?! Конечно нет, бред какой-то.

Незнакомец наконец отпустил ее запястья и пожал плечами. Этот жест у него вышел таким артистичным и одновременно недоумевающим, что Марта слабо улыбнулась. Надо же, облапала совершенно постороннего человека. Только почему он молчит?

– Простите, – произнесла она, закусывая губу и глядя то в бело-серый мраморный пол, то на него. – Я перепутала вас с другом. Мне очень жаль…

Молодой человек позволил себе чуть улыбнуться, легонько прижал указательный палец к своим тонким ярким губам, прося девушку замолчать, и произнес на английском:

– Я не говорю по-русски.

Недоумение Марты росло в геометрической прогрессии. Это вообще кто? Кого Порфирьич подцепил, пока их с Крестовой не было?!

– А я понял, почему табличку сделали на английском, – гордо выдал Викентий Порфирьевич, молча внимавший происходящему. – Потому что он не понимает по-русски, ха-ха-ха! Представляешь?

– Кто вы? – не обращая внимания на преподавателя, спросила на английском скрипачка.

Молодой человек кивнул на желтую табличку в руках Викентия Порфирьевича:

– Я Феликс Грей, – медленно и внятно сказал он.

Как будто бы ему задали глупый вопрос. Очень глупый!

– Феликс… Грей? – не поверила своим ушам скрипачка.

Быть не может! Она отлично знает, как выглядит Феликс! Этот парень на него совсем не похож! Нет, он, конечно, напоминает кого-то, но… глупости какие, никакой он не пианист из Лондона, которого ждут на фестивале «Штрихи гармонии»!

– Да, верно, – подтвердил незнакомец.

Голос у него был приятным: негромким, плавным и каким-то магнетически успокаивающим, как у психотерапевта.

– Он – Феликс Грей, – радостно заверил Викентий Порфирьевич. – Что ты к нему привязалась, деточка? Все, ищем Юлию, и в машину! Встретили – и в дорогу, с богом, так сказать.

– Что вы говорите, это не тот Феликс! – не зная, плакать или смеяться, воскликнула Марта.

– Как – не тот? – посмотрел на свою студентку как на сумасшедшую пожилой преподаватель и даже нетерпеливо топнул ногой. – Тот!

– Нет же! Это другой Феликс!

– Марта, милая моя, ты уверена?

– Конечно! Где вы его вообще взяли? – перевела большие глаза на Лжефеликса Марта.

Тот спокойно стоял рядом и с интересом осматривался по сторонам.

– Где взял, где взял… Сам подошел, – отозвался обиженно Викентий Порфирьевич. – Ткнул сначала в табличку, потом себе в грудь.

– Вас прислал встретить меня мой друг? – спросил незнакомец по-английски.

Марта и профессор озадаченно уставились на него.

– Вас прислал мой друг? – повторил молодой человек, потирая ладони с длинными пальцами и выпирающими костяшками друг о друга на уровне солнечного сплетения. – Вы от Кезона… вернее, как это по-вашему – Кирилла?

– Что он говорит, что говорит? – нервно спросил Викентий Порфирьевич.

– Кажется, хочет узнать что-то про какого Кирилла, – неуверенно откликнулась Марта.

Английский она знала не очень хорошо, к тому же растерялась в этой странной ситуации.

– Моя дорогая, а ведь генеральный продюсер «Штрихов» – это Кирилл Юрьев. Может, он его имеет в виду, а? – озарило профессора.

– Может быть… – осторожно предположила Марта.

– Да, мы от Кирилла, – воодушевившись, заявил Викентий Порфирьевич и, видя, что незнакомец не понимает его, очень медленно проговорил: – Да-а-а, мы-ы-ы. – Тут он для наглядности ткнул большим пальцем себе в грудь и указательным – в сторону Марты. – Мы – от Кирилла. Ки-рил-ла! Понимаешь? Я и Кирилл – дру-зья.

Это было правдой. Знаменитый дирижер Юрьев, которого уважали как на родине, так и за рубежом, был сокурсником Викентия Порфирьевича, когда оба они учились в Московской консерватории много-много лет назад.

– Друзья. Фрэндс, – вспомнил, как будет «друг» по-английски Викентий Порфирьевич, и добавил на русский манер, нарушая кучу правил грамматики: – Ай энд Кирилл – фрэндс. Вери гуд фрэндс. Хи отправил, понимаешь? От-пра-вил. – Теперь он двумя пальцами изобразил бег. – Ме-ня к те-бе, Феликс. Чтобы довес-ти те-бя. Ю-ю, тебя, да, до отеля. Отель. Хотель, андестенд? Фирштейн? – перешел он почему-то на немецкий.

– Отель? – повторил парень и, чуть подумав, кивнул.

Марта, глядя на этот цирк, потерла лоб.

– Извините, – сказала она. – Но это все равно не тот Феликс!

– Может, ты его не узнала? – со всей своей непосредственностью поинтересовался преподаватель. В голосе его звучала надежда.

– Нет! – упрямо повторила Марта, думая, что делать и кому звонить.

Телефон, как назло, забыла!

Викентий Порфирьевич пожевал нижнюю губу, уставившись на загадочного молодого человека, и резко протянул Марте чуть помятый букет цветов.

– Посмотри внимательнее! Вдруг узнать не можешь?

И преподаватель с необыкновенной для своего возраста ловкостью умудрился одним движением стянуть с молодого человека очки и капюшон, явив миру длинные темные волосы, спрятанные под серую кофту. Передние, более короткие пряди выбились из прически и плавно опустились на бледные скулы, почти касаясь линии губ. В одном ухе сверкнула необыкновенной формы серьга в виде креста бога Осириса, известного как египетский крест, или анх.

Темно-серые глубокие глаза незнакомца, под которыми пролегли едва заметные тени, расширились. Он не ожидал такой прыти от старика. И тут же прикрыл лицо ладонью.

Из рук Марты выпали цветы. Она узнала его. Узнала! И теперь не могла даже выдохнуть от восторга.

Вот почему его лицо показалось ей знакомым! Да потому что она кучу раз видела этого человека! И слушала его игру на гитаре, фортепиано, синтезаторе и, конечно же, на скрипке. Он ведь так обворожительно играет: стремительно, ярко, талантливо! Умело вплетая мелодии, издаваемые смычком, в общий поток музыки своей группы и каждым своим штрихом, каждым взмахом руки подчеркивая неповторимость звучания сильного вокала солиста.