– Кто-нибудь может добавить что-то важное? – поинтересовался мистер Коллинз у собравшихся.

Студенты тут же засуетились, притворяясь, что заняты конспектами. Неловкая тишина была прервана вскинутой рукой.

– Прошу… эм… – мистер Коллинз замялся, я обернулась на поднявшегося студента. Профессор всех знал по именам, и мне стало любопытно, кто его смутил. – Прошу прощения, но вы точно с этого курса? Либо вы часто пропускаете, либо ошиблись аудиторией.

– Не ошибся, профессор, – пробормотал молодой парень, поправив очки, которые казались слишком большими для его лица. – Я не на потоке, а временный слушатель. Посещаю отдельно оплаченные курсы лекций.

Мистер Коллинз отложил список студентов и заметно расслабился. На незнакомце простая серая толстовка-кенгуру, чёрные джинсы, золотистые светлые волосы немного растрёпаны. Он стоял слишком далеко, чтобы я могла точно определить цвет глаз, но разрез определённо миндалевидный. Судя по всему, парень худощав и не шибко высокий. С этими очками он скорее напоминал первокурсника, чем выпускника. Незнакомец бросил на меня косой взгляд и спрятал руки в карманы толстовки. Намёк я поняла, но внимание от него не отвела, ожидая, что он скажет.

– Да, верно. Курсы для саморазвития или повышения квалификации, – кивнул мистер Коллинз, рассматривая студента. – Вам есть чем дополнить ответ Кассии?

– Немного. Ещё о мойрах ходит слух, что они все немые. Однако голосов лишены не с рождения, способность говорить у всех троих отобрал Привратник в качестве мести.

– Именно, – обрадовался профессор, явно получив желаемый ответ.

Я тихо фыркнула, и парень в очках тут же повернул голову в мою сторону, хотя услышать точно не мог. Лицо привлекательное, но спутанные волосы, по-нелепому большие очки и колючий взгляд делали его похожим на самоуверенного заучку.

– Привратник. Единственный, кого опасаются как даории, так и палагейцы. Привратник главенствует над Переправой, и именно о нём я хотел с вами поговорить подробнее, – заговорил профессор, взял мел и начал записывать основные тезисы.

Я села и схватилась за тетрадь, готовая жадно поглощать любую информацию о Привратнике и Переправе.

– У меня есть вопрос о мойрах, – снова подал голос тот же студент, сбивая преподавателя с увлекательной темы.

Я обернулась на говорящего. Все рады, когда профессор рассказывает о Переправе, но парень продолжал стоять, со скучающим выражением лица глядя на свежие надписи на доске.

– Какой? – спохватился мистер Коллинз.

– Я записался на эти курсы, потому что заинтересовался вашим опытом жизни среди даориев, – издалека начал тот, но профессор заулыбался, отложив мел. Я недовольно поджала губы, до конца лекции осталось совсем немного, а о Привратнике я так ничего нового и не выяснила. – Раз уж речь зашла о мойрах, то я хотел узнать ваше мнение. Вы подтверждаете, что мойры неспособны влиять на судьбу живого создания. Например, оборви они жизнь даория, палагейца или человека раньше времени, подобное вмешательство повлечёт за собой неподвластные контролю перемены в мире. Возможно, будущее будет изменено непоправимо. Однако что насчёт воздействия на объекты?

Радость с лица профессора медленно сошла, он шумно втянул воздух, озадаченно уставившись в потолок.

– А именно? – уточнил мистер Коллинз после длительной заминки.

– Внезапно распахнувшееся окно, которое заставит обернуться. Укатившийся мяч, провоцирующий идти в нужную сторону. Пуля, полёт которой отклонится, – уверенно перечислил незнакомец, он со всей серьёзностью следил за реакцией профессора. Сперва его вопрос показался мне глупостью, но примеры заставили задуматься. – Если мойры способны влиять на мелкие элементы, то множественные, на первый взгляд незначительные модификации на протяжении какого-то времени могут незаметно, но кардинально изменить чью-то судьбу. Такое возможно?

Успех череды микровоздействий сомнителен: это как сложить многотысячный пазл с одной попытки без знания финальной картины. Однако при мысли о существовании подобной вероятности по спине поползли мурашки. Человеку с его короткой жизнью вряд ли под силу проследить за столь масштабной манипуляцией.

– Вполне возможно, – с растерянностью заметил мистер Коллинз и бросился что-то записывать в свой блокнот. – Очень интересная теория, молодой человек. Одновременно слишком бесконтрольная и способная дать совсем не тот результат, но определённо стоит рассмотрения. Поэтому я…

В коридорах раздался короткий звонок, звуки открываемых дверей и топот ног. Профессор разочарованно посмотрел на настенные часы. Лекция окончена.

– Молодой человек, подойдите ко мне, остальные свободны.

Студенты заторопились покинуть аудиторию. Ливия собрала учебник и тетрадь в сумку, на прощание улыбнулась мне и направилась к выходу. Она подрабатывает в студенческой библиотеке, и сегодня у неё есть дела. Я же уходить не спешила, желая поговорить с профессором.

Дождавшись пока помещение опустеет, я медленно собрала вещи в рюкзак и подошла к столу мистера Коллинза, который увлечённо беседовал с незнакомым студентом.

– …на протяжении недели я составлю список научных трудов, которые заслуживают вашего внимания. Обязательно приходите на следующую лекцию и покажите исследования, натолкнувшие вас на подобные мысли.

– Хорошо, профессор, – тем же ровным тоном ответил студент и окинул меня взглядом, когда я встала рядом.

Радужки у него светло-карие. Красивый янтарный оттенок вместе с экзотическим разрезом глаз притягивал внимание. Парень смотрел без раздражения или высокомерия, но и дружелюбным его выражение лица тоже нельзя было назвать. Скорее он весь напрягся, насторожённый моим присутствием.

Я ответила ему таким же оценивающим взглядом.

– Кассия, ты что-то хотела? – обратил на меня внимание мистер Коллинз.

– Да, хотела попросить у вас помощи, – ответила я, наблюдая, как незнакомец направился к выходу. Он закрывал за собой дверь, когда я поняла, что так и не увидела металл его ахакора. Хотя, судя по внешнему виду, он не богач. Может, серебро?

– Что тебя интересует? – уточнил профессор, и я выкинула странного парня из головы.

– Пожалуйста, дайте мне адрес библиотеки теневых. Я знаю, что на их половине города есть коллекции с трудами их учёных. В наших хранилищах материала о Переправе недостаточно. Исследовательские трактаты от авторов-людей скупые и поверхностные, – выдала я, но на лице профессора отразилась усталая мука, поэтому затараторила дальше, не позволив отказать мне сразу: – Я уже выбрала Переправу и Привратника в качестве темы своей дипломной работы в следующем году. И клянусь, что прочитала весь данный вами список литературы, но там нет почти никакой достоверно изученной информации.

– Кассия, тема сложная, – уделяя большее внимание бумагам и заметкам на своём столе, начал бубнить профессор. – Если ты хорошо структурируешь и объединишь сведения из тех многочисленных источников, то комиссия в любом случае поставит тебе «отлично». Если ты волнуешься об оценке…

– Это моя дипломная работа, и я не хочу просто переписать, – я прижала рукой ежедневник мистера Коллинза к столу, не дав тому его взять. Он нехотя поднял на меня глаза, явно утомлённый моим упрямством. – Я действительно хочу изучить Переправу.

– Нельзя изучить Переправу. Сами теневые едва ли её понимают, – возразил профессор. – Ты прочитала весь список, что я дал тебе в прошлый раз?

– Да!

– И Юстера?

– Даже его.

– Гортеса?

– Тоже.

– Аристоля? У него…

– Профессор, – хмуро перебила я. – Я прочитала все три его научных труда и почти уверена, что его «Иллюзорную материю» вы дали мне специально, чтобы я сдалась и бросила любые попытки.

Я невольно скривилась при воспоминании о толстом фолианте, язык чесался высказать, что его труды невозможно читать. Сквозь текст Аристоля я продиралась, как через таинственные дебри. Выражался автор настолько странно, что приходилось целые абзацы перечитывать по несколько раз. Я недовольно надулась, заметив, как профессор едва сдержал улыбку. Под моим пристальным взглядом он неловко откашлялся.

– Пожалуйста, мистер Коллинз. Не запрещено посещать территорию палагейцев. Опасно только ночью, но я пойду днём. Вы же сами там бываете, – насела я, решив в этот раз прижать его к стенке.

Профессор либо ощутил, что ему не отделаться, либо наконец внял моим просьбам, потому что написал долгожданный адрес на листке и протянул мне. В библиотеки теневых практически невозможно попасть. Обычно это личные коллекции и лишь избранные могут ознакомиться с трудами палагейцев и даориев. Я выпрашивала этот адрес у профессора три месяца, поэтому глазам вначале не поверила, а потом перечитала написанное раз пять, торопливо запоминая, если вдруг потеряю записку.

– Обширная личная коллекция принадлежит стареющему палагейцу. Его зовут Аякс. Он любит поболтать, но следи за временем и ради Святого Данама не пей у него спиртного, даже если будет настаивать.

– Он из Дома Чревоугодия?

– Нет, из Дома Гордыни. Поэтому всегда рад поговорить о Палагеде. А это перечень авторов, которые писали о Переправе, есть вероятность, что у Аякса имеются оригиналы и их переведённые экземпляры.

Я с благодарностью приняла вторую записку и тут же обе спрятала в карман кожаной куртки.

– Спасибо, профессор, – искренне поблагодарила я, не сдержав улыбку. Мистер Коллинз моего энтузиазма не разделил, и я спешно попятилась к выходу, переживая, как бы он не передумал.

– Не попадай в неприятности, Кассия. И не заставляй меня жалеть, что дал тебе адрес, ясно? – строго предупредил он.

– Конечно, конечно! – излишне торопливо заверила я.

Хотя, по слухам, если попаду в неприятности на стороне теневых, то уже и ругать будет бесполезно.

* * *

– Иво!

Половина столпившихся у входа в основной корпус мигом утихли, студенты повернули головы в сторону зовущего. Я тоже невольно замерла на ступеньках, рассматривая молодого человека.

Высокий рост, едва заметно вьющиеся чёрные волосы, до дрожи привлекательное лицо и подтянутое тело. Светло-зелёные глаза прищурены из-за лукавой улыбки. Наряд и вовсе под стать плохому парню: чёрные джинсы, тёмная футболка и стильная кожаная куртка. Он стоял, расслабленно облокотившись на шикарную тачку, и был определённо в курсе, как выглядит, но демонстративно игнорировал разинутые рты нескольких первокурсниц. Такие парни нравятся Сирше и, судя по всему, ещё половине кампуса.

– Иво, поторапливайся!

– Какой он! – ахнула рядом одна из девушек.

– Теневой, это сразу понятно, – ответила ей подруга, остужая интерес первой.

Я промолчала, но была согласна. Парень определённо теневой. Палагейцы и даории выделялись своими лицами, а глаза этого теневого слишком яркие, что немного жутко. Притягательно, но жутко.

Я сама чуть не разинула рот, когда на имя «Иво» откликнулся тот внешне нескладный студент в серой толстовке. На его лице не было страха или благоговения перед палагейцем, Иво, наоборот, выглядел хмурым. Словно этот черноволосый его старший брат, который приехал позорить младшего.

– Громче можешь? Кажется, ещё не все узнали моё имя, – пробубнил Иво, и я с трудом разобрала его слова.

Он обернулся и с недовольством взглянул на застывших студенток. Те тут же засуетились, притворяясь, что не таращились на него мгновение назад. Взгляд Иво замер на мне, узнал, но его отвлёк теневой.

– Не дуйся, – хохотнул тот, намеренно с силой хлопнув друга по плечу. Всё-таки внешне уж слишком эти двое отличались. Я сильнее нахмурилась, приметив, что Иво значительно ниже ростом, но даже не покачнулся от подобного приветствия. Не может же быть, что он тоже… – Полезай в машину, мы опаздываем.