Совету Вика не вняла, о чем впоследствии очень жалела. Своей фигурой, выточенной в спортзале, она всегда гордилась, хотя и старалась скрывать ее от посторонних глаз. Однако хозяйка этого дома негласный конкурс, безусловно, выиграла: одежда была на пару размеров меньше, чем носила Вика, в брюки она не влезла и даже в рекомендованное платье едва сумела втиснуться. Илья ждал за дверью, периодически отпуская неприятные шутки и спрашивая, можно ли уже войти. Когда он наконец вернулся в гардеробную, Вика была чуть ли не краснее платья и старательно отводила взгляд.

– Даже не сомневался, – издевательски протянул Илья. – Странно, что хоть платье подошло.

– Да иди ты.

– Я пойду. Искать нашего Василия, раз уж выходной все равно накрылся. А ты?

– Я? – Вика на мгновение растерялась. – Домой. Лев, наверное, уже беспокоится. Да и ехать пора. Платье тебе потом отправлю как-нибудь.

– Оставь, оно тебе идет. Лучше толстовки, за которой тебя не видно.

Вика не стала объяснять, что прятаться в объемную одежду ей очень даже нравится, и просто молча кивнула. Надо было прощаться, но нужные слова все никак не находились, и возникла неловкая пауза.

– Значит, больше не увидимся, – подытожил Илья.

– Ну да.

– Тогда был рад новому знакомству. – Он протянул руку, и Вика несколько скованно ее пожала.

– Очередному.

– Может, и не последнему. – Илья улыбнулся, но было заметно, что ему тоже некомфортно.

– Спасибо за платье, – сказала Вика и рухнула на пол.

* * *

Пробуждение оказалось мучительным и долгим. Смутными отголосками сознания она уже понимала, что надо открыть глаза, ухватиться за какую-то мысль, однако все не могла вырваться из объятий небытия, из уютной безопасной темноты, где не было ничего.

Ничего, кроме телефонного звонка, вонзившегося в мозг своим резким, нетерпеливым звуком. Вика пыталась закрыть уши руками, отвернуться, уйти еще глубже во тьму, но он настигал ее повсюду, будто желая свести с ума.

– Ты дома. – Голос Ильи был неожиданно четким и громким, перебивающим проклятый звонок.

– Что? – Вика резко села и только тогда открыла глаза. Они по-прежнему находились в гардеробной, но теперь у нее на лбу лежало холодное мокрое полотенце, а склонившийся над ней Илья выглядел бледным.

– Говорю, надеюсь, это не кома. Не хотелось бы, чтоб ты тут дуба дала, пол только недавно меняли.

Вика машинально стянула со лба полотенце, непонимающе на него уставилась и перевела взгляд на красное платье, в котором было трудновато дышать.

– Это все твои странные шмотки, – бессильно пожаловалась она. – И вообще, мог бы сделать тут окно.

– Чтобы ты из него вышла? – Илья почти разогнулся и протянул ей руку.

Вика не была уверена, что сможет встать, но решила не позориться еще сильнее и все-таки поднялась. В глазах моментально потемнело, стены поплыли в разные стороны, а Илья неловко схватил ее обеими руками.

– «Скорую»?

– Нет, я… Все нормально.

– Все нормально было у меня – еще буквально этим утром. А с тобой что-то не так.

Вика поморгала, аккуратно освободилась от его рук, отошла на несколько шагов, огляделась и мысленно поздравила себя с тем, что может держаться на ногах. Самочувствие еще было не очень, но приступ, похоже, закончился, оставив лишь послевкусие в виде легкого озноба и противной сухости во рту.

– Долго я валялась?

– Минут десять. Врача хотел вызвать, но ты стонала что-то о том, что нельзя подходить к телефону. Я не совсем понял…

– А я не поняла, зачем надо было забрасывать меня мокрыми тряпками, – разозлилась Вика, хотя в глубине души сознавала, что причина ее раздражения вовсе не Илья. – Сиделка из тебя – так себе, но ладно, и на том спасибо.

– Буду тренироваться, – мрачновато пообещал он.

Путь до своей улицы Вика проделала в кратчайшие сроки – в основном из-за любопытных прохожих, которые прожигали взглядами не то чересчур яркое платье, не то ее саму. Очень хотелось перейти на бег и прикрыть лицо руками, как в детстве, но это было бы слишком большим подарком для местных сплетников. Да и, в конце концов, ей давно уже не десять лет, пора научиться выглядеть прилично.

Некстати вспомнив о дурацком обмороке, Вика еще больше съежилась, словно стараясь спрятаться от самой себя, и ускорила шаг, надеясь побыстрее оказаться под защитой родных стен, которые раньше не ассоциировались у нее с безопасностью. Усмотрев в этом некую иронию, Вика усмехнулась, немного распрямила спину и даже с радостью поприветствовала Сычева, торопливо шедшего навстречу.

– Ну, Победа, не ожидал я от тебя… – гневно сообщил участковый. Выглядел он раздраженным, почти злым, а догадаться о причинах такого настроения было несложно.

– Телефон не помог? – слабо пробормотала Вика. – Лев вам его показал? Странно, он ведь не знает…

– Он показал мне все ваши телефоны, – резко перебил Сычев. – И был весьма удивлен, когда меня увидел.

– Вы совсем ничего не узнали? – расстроенно спросила она. – Я думала, вы возьмете телефон на какое-нибудь исследование или прямо у нас дома его проведете.

– А я думал, что ты слишком взрослая для идиотских шуток. В следующий раз хотя бы подключи его к чему-нибудь.

– Но…

– Давно меня никто так не разочаровывал, – с горечью произнес участковый. – Ладно, тебе плевать на Женю, но в такой сложной ситуации шутки шутить…

– Я…

Сычев в досаде отмахнулся и зашагал прочь, оставив Вику с сожалением смотреть на его удалявшуюся спину. Такой реакции она не ждала и теперь была по-настоящему огорчена, причем даже не из-за того, что телефон оказался бесполезным, а из-за того, что участковый думает о ней куда хуже, чем есть на самом деле. Вроде бы его мнение ничего для нее не значило, но Вика чувствовала себя нашкодившей школьницей, и это ощущение будто возвращало ее во времена детства, когда все было еще тяжелее.

Твердо вознамерившись уехать как можно скорее, она подошла к дому, бросила на машину Льва полный надежды взгляд и едва не заорала от ужаса. Оба колеса с левой стороны были спущены, на дверце красовалась глубокая царапина. Потоптавшись на месте, Вика, отчаянно сдерживая слезы, приблизилась к внедорожнику, нагнулась и ощупала переднюю шину. Ровный, четкий разрез не оставлял никаких сомнений в причинах случившегося.

Первым на ум пришел Сычев, который, разочарованный ее поведением, мог подобное сотворить, но представить участкового за откровенным вандализмом все-таки было сложно, да и вряд ли ему хотелось, чтобы она задержалась в городе. А кому хотелось? Жене? Возможно, но тоже маловероятно: у нее сейчас есть дела поважнее. Илья такой ерундой даже в детстве не страдал, а пару старых знакомых, которых она встретила по пути, и вовсе глупо подозревать. Ну и кто остается?

Вика разогнулась, обошла машину, отметила, что почему-то не пострадало только одно колесо, и направилась в дом. Терзать себя размышлениями можно долго, но от этого ничего не изменится, проблему все равно придется решать.

Лев находился в гостиной: он сидел в кресле, держа в руках старую пожелтевшую газету (очевидно, нашел ее в доме), и делал вид, что крайне заинтересован статьей. Вика знала, что именно так он проявляет свое негодование, однако не была уверена, к чему оно относится – к визиту участкового, к порче любимого имущества или к тому, что она немного задержалась, пока плавала в холодной реке и валялась в обмороке. Выходило, что нужно как-то это выяснить, чтобы случайно не сделать еще хуже, потому что злился Лев крайне редко, но страшно – порой игнорируя обидчика неделями.

– У меня новое платье. – Вика зашла издалека, надеясь оценить его реакцию. – Ты не поверишь: я упала в воду и…

– О, я уже во что угодно поверю. – От газеты он не отрывался, а тон не сулил ничего хорошего. Самым правильным сейчас было уйти в другую комнату, дав ему время остыть, но с машиной срочно нужно что-то решать, а это – его зона ответственности.

– Извини, я забыла тебя предупредить об участковом. И про звонок не рассказала, потому что… Ну, это не так просто…

– А у тебя тут все непросто.

– Да я…

Лев отложил газету и в упор посмотрел на Вику.

– Скажи-ка, милая: твой дед правда похитил троих мальчишек двадцать лет назад?

* * *

Отвертеться от расспросов Льва оказалось нелегко – настолько, что даже информация о пострадавшем внедорожнике почти не помогла. С третьей попытки Вике все же удалось переключить его внимание, но было ясно, что это ненадолго: ровно до того момента, как он вернется с новыми колесами. Придумать вменяемые ответы на его вопросы вряд ли получится, а сказать правду – в принципе не вариант. И что остается?

Вика заметила свое отражение в тусклом, потрескавшемся зеркале и в страхе вздрогнула. Бледное лицо, тени под глазами, ярко-красное платье… В фильме ужасов ей самое место. Или в доме ужасов.

Она прижала пальцы к вискам, постояла так около минуты и решительно встряхнула головой. Нет, никакой паники. Осталось продержаться всего ничего, скоро они уедут. А Лев рано или поздно примет ее версию событий, что бы там Сычев ему ни наплел… Впрочем, лучше не попадаться жениху на глаза хотя бы до тех пор, пока машина не вернется в нормальное состояние.

Утвердившись в последней мысли, Вика вышла из дома и через какое-то время оказалась среди обеспокоенных соседей, пытавшихся отыскать Васю. Делали они это не слишком умело, а с ее появлением и вовсе перестали и резко уставились на нее.

– Салют, – неуверенно пробормотала Вика. – Вряд ли вы меня помните…

– Помним, – почти хором ответили человек десять. Остальные вежливо промолчали, а может, действительно не помнили.

Только сейчас она подумала, что в красном платье смотрится совсем уж вызывающе, но деваться было некуда.

– Хочу помочь. С поисками.

– Ты?! – изумились две старушки. Та, что постарше, перекрестилась.

– А почему бы и нет? Я – неравнодушный гражданин.

Кто-то в толпе насмешливо хрюкнул, остальные тихо вздохнули, но Вика решила не обращать внимания. Она прошла мимо людей и углубилась в еловую рощу, за которой начиналось поле. Когда-то на этом поле дед учил ее запускать воздушного змея, а теперь там бодро зеленела какая-то культура, обещавшая хороший урожай. Роща интересовала Вику куда сильнее: неровная, овражистая поверхность земли наверняка хранила много секретов, а уж ребенку здесь затеряться – и вовсе ничего не стоит. Похоже, остальные сюда еще не добрались, значит, есть возможность стать настоящей первооткрывательницей, а главное – побродить в одиночестве, но у всех на виду, демонстрируя бурную деятельность и сочувствие несчастной семье Женьки.

На самом деле Вика не была уверена, что сочувствует заклятой подружке. Вроде бы давно надо все забыть, но в детстве Женька обладала препоганым характером, а поскольку она еще талантливо сдавала и подставляла других ребят, от взрослых влетало кому угодно, только не ей.

Вика торопливо шагала через рощу, вглядываясь в траву и кусты, и неожиданно заметила ярко-желтый ситец, переходящий во что-то пестрое. Сомнений не было: стиль тети Нади за двадцать лет не изменился. Вика замедлила шаг и начала делать крюк, намереваясь обойти мать Жени по большой дуге, но вдруг подумала, что той может быть нехорошо. Подходить ближе очень не хотелось, однако совесть взяла свое.

– Здравствуй, Вика, – первой поздоровалась тетя Надя. Сидела она на перевернутом пластиковом ведре оранжевого цвета, но из-под широкой юбки его почти не было видно.

– Здравствуйте. Ну… Вы как?

– А сама-то как думаешь? – почти рявкнула тетя Надя, но тут же сменила тон: – Ты извини, столько навалилось…