На процессе по реабилитации Жанны 1455–1456 гг. один из ее ближайших сподвижников, Жан Алансонский, вспоминал, как девушка упражнялась с копьем в Шиноне, где он впервые увидел ее весной 1429 г. Делала она это столь ловко, что вызвала восхищение герцога, и он подарил ей коня162. Позднее, в Селль-ан-Берри, в июне того же года, за упражнениями Девы с неменьшим восторгом наблюдали только что прибывшие в распоряжение дофина Карла братья Ги и Андре де Лаваль163, а также придворная дама Маргарита Ла Турульд, отмечавшая в 1456 г., что Жанна обращалась с этим оружием «превосходно, как истинный воин»164. Иными словами, копье, вероятно, в распоряжении нашей героини все-таки имелось, хотя использовала она его в основном на отдыхе, для физической подготовки.
На процессе по реабилитации только два очевидца событий свидетельствовали, что Дева действительно применяла копье в бою; причем оба эти рассказа относились к орлеанской кампании. Так, местная жительница Колетт Миле сообщала, что видела Жанну, вооруженную этим оружием, перед началом операции по освобождению крепости Сен-Лу165. А Жан д’Олон, верный оруженосец девушки, в подробностях описывая все основные этапы снятия осады с Орлеана, останавливался, в частности, на эпизоде захвата форта Сен-Жан-ле-Блан. По его словам, англичане покинули укрепление еще до прибытия французских войск. Увидев уходящего врага, Жанна и сопровождавший ее Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир ринулись в атаку, метнув сначала копья, а затем принявшись сражаться мечами166. Информация эта, правда, вызывает определенные сомнения – прежде всего потому, что Дева, если довериться ее собственным показаниям, никогда не участвовала в сражениях лично и уж тем более никого не убивала: она всегда предпочитала мечу штандарт, с которым не расставалась167.
Любопытно, что практически все источники, сообщавшие о наличии у Жанны д’Арк копья, относились (за исключением письма де Лавалей) к 50–70‐м гг. XV в. и, следовательно, возникли позже, нежели интересующая нас миниатюра из «Защитника дам» 1451 г. Какие-то иные французские свидетельства на сей счет не сохранились. О копье, причем в весьма общих выражениях, упоминали в своих откликах исключительно иностранцы. Так, декан аббатства Сен-Тибо в Меце ограничивался простым перечислением вооружения Девы: по его сведениям, в ее распоряжении находились «огромное копье, большой меч и штандарт»168. Прочие авторы обращали внимание, скорее, на то, насколько ловко, «удивительным образом», Жанна обращалась с любым оружием и, в частности, с копьем169, и, естественно, строили предположения, откуда у нее подобное умение. Например, весьма критично настроенный автор «Книги предательств Франции по отношению к Бургундии», написанной после 1464 г., полагал, что девушка могла научиться владению оружием у солдат, квартировавших в доме ее отца-трактирщика170. А Джованни Сабадино дельи Арьенти в «Джиневере знаменитых дам» (1483 г.) выдвигал и вовсе фантастическую версию, согласно которой Жанна еще в детстве, присматривая за деревенским стадом, завела себе огромную палку, «похожую на рыцарские копья»171.
К подобным, весьма вольно интерпретирующим историю Орлеанской Девы свидетельствам относился, на мой взгляд, и отклик Мартина Ле Франка. Конечно, как участник Базельского собора (1431–1449 гг.), он был хорошо осведомлен о недавних событиях, имевших место в соседней Франции172, но, по всей видимости, знал все же недостаточно, чтобы в подробностях описать вооружение своей героини. Перед читателями вновь представал лишь некий обобщенный образ воительницы, а конкретный перечень имевшегося в распоряжении Жанны оружия отсутствовал. «Копья и доспехи» упоминались Ле Франком исключительно потому, что он – как и другие авторы-иностранцы – спешил выразить глубочайшее изумление способностями этой девушки и ее познаниями в ратном деле173, а также пояснить, зачем ей понадобилось облачиться в мужское платье174. Он строил собственные предположения относительно истоков знакомства Жанны с оружием, полагая, что в юности она служила пажом у «какого-то капитана» и он научил ее пользоваться копьем175.
Столь же вольно трактовался образ французской героини и на миниатюре, сопровождавшей данный пассаж. Ее автор в качестве источника вдохновения, похоже, использовал не только текст поэмы. Безусловно, его решение изобразить Жанну с копьем в руках опиралось на рассуждения Мартина Ле Франка. Однако в «Защитнике дам» не было никаких упоминаний о наличии у нее щита – отсутствовали там и указания на герб семейства д’Арк, воспроизведенный на миниатюре и идентичный сохранившимся описаниям: две золотые лилии в синем поле, а между ними – серебряный меч с позолоченными гардой и рукоятью, увенчанный золотой короной176. Очевидно, что данные сведения аррасский художник почерпнул из каких-то иных источников177, хотя в целом изображение щита с гербом являлось плодом его собственной фантазии, ибо, согласно показаниям самой Жанны, она никогда не использовала знаки отличия, дарованные Карлом VII ее семье178.
Еще одним несоответствием иллюстрации тексту поэмы вроде бы выглядело отмеченное выше соседство Жанны с библейской Юдифью, о которой в интересующем нас отрывке не говорилось ни слова. Однако здесь, безусловно, следует учитывать общий контекст IV книги «Защитника дам», откуда этот пассаж и был взят. Весь этот раздел Мартин Ле Франк посвятил восхвалению способностей и умений представительниц слабого пола. Герой поэмы Franc Vouloir (Искреннее Намерение), в который раз пытаясь защитить добрую репутацию женщин, перечислял здесь имена тех, кто особо отличился в делах управления и в воинском искусстве. Он начинал свой рассказ с персонажей античной истории и вспоминал «мудрую и могущественную королеву» Семирамиду, сохранившую мир и спокойствие во вверенной ее заботам стране после смерти мужа-императора179; королеву Томирис, «чудесным образом» одержавшую победу над Крезом и его 200 тысячами воинов-персов180; амазонок, значительно лучше мужчин справлявшихся с государственными делами181, а также их королев: Пентесилею, в трудный час пришедшую на помощь троянцам182; Таллетриду, оказавшую достойное сопротивление Александру Македонскому183; Артемис, сражавшуюся вместе с Ксерксом против его врагов184; Камиллу, победившую Энея185. Он дополнял этот список Береникой, «великой правительницей Каппадокии», отомстившей убийцам ее сыновей186; Изикратеей, помогавшей своему супругу Митридаду, королю Понта187; и Зенобией, царицей Пальмиры, правившей с великим искусством и приводившей в трепет всех соседей188. Длинный список достойнейших дам прошлого завершался именами библейских героинь: Деборы, которая не только предсказывала будущее и вершила справедливый суд189, но возглавила войско и направила Варака против Сисары, «коннетабля могущественного короля»190; Иаиль, убившей Сисару191; и, наконец, Юдифи, покончившей с Олоферном192.
Именно после этого экскурса в древнюю историю Мартин Ле Франк помещал рассказ о Жанне д’Арк, как бы ставя ее в один ряд со всеми перечисленными выше героинями. Вот почему ее изображение рядом с Юдифью на интересующей нас миниатюре выглядело совершенно естественно. Выбор этот оказывался тем более не случайным, что автор «Защитника дам» уделял особое внимание снятию осады с Орлеана193, который, как я уже упоминала, во многих сочинениях, созданных после 1429 г., именовался второй Бетулией194. Таким образом, ветхозаветная защитница израильского города и своего народа как нельзя лучше подходила в данном случае в качестве аналога французской героини.
Однако именно это сопоставление и делало образ аррасской Jehanne la pucelle столь странным. Копье и щит в ее руках никак не соответствовали образу Юдифи: как известно, голову Олоферна та отрубила мечом, который во все времена оставался ее единственным значимым атрибутом195. Откуда же в таком случае в руках Жанны появилось другое оружие? Кто послужил «моделью» для иллюминатора «Защитника дам»? Кем был этот таинственный прототип?
***
Отчасти ответы на эти вопросы давал сам текст поэмы Мартина Ле Франка. Завершив рассказ о выдающихся воительницах и правительницах жизнеописаниями современных ему и вполне реальных графини де Монфор196 и Жанны Баварской197, автор переходил к прославлению дам, отличившихся в изобретательстве и различных «искусствах» (arts)198. И главной его героиней становилась здесь Афина (или Минерва, как ее обычно именовали в Средние века), которой, учитывая ее познания и возможности во всех без исключения науках, следовало бы, по мнению поэта, воздвигнуть храм199.
Самым главным, однако, искусством этой богини – искусством, которому она научила простых смертных, – Ле Франк полагал создание оружия200, причем в первую очередь оборонительного201. Умением возводить внутренние дворы, донжоны, барбаканы и укрепленные форты люди были обязаны именно ее помощи202. Таким образом, Минерва в поэме выступала прежде всего как защитница города, т. е. наделялась теми же функциями, которые приписывались ей еще в Античности. Греческая Полиада, Алалкомена, Полиухос – «щитовая дева», «градохранительница», «градодержица», «отражающая врагов» – охраняла посвященные ей города203: не случайно и Мартин Ле Франк описывал ее как покровительницу Афин, живущих по ею самой установленным законам204. Под защитой Минервы находились и другие греческие полисы – Аргос, Мегара, Спарта205. Ее культ существовал и в Трое, где хранился так называемый палладий – статуя Афины Паллады, вооруженной щитом и поднятым копьем206. Именно это оружие считалось в древности неотъемлемым атрибутом дочери Зевса, его значение сохранилось неизменным и позднее207.
История Афины/Минервы пользовалась большой популярностью во французской средневековой культуре. Помимо «Защитника дам» Мартина Ле Франка, мы встречаем ее, к примеру, в «Аллегориях на „Метаморфозы“ Овидия» Арнульфа Орлеанского (вторая половина XII в.); в «Правдивом ди» Гийома де Машо (1364 г.); в сборнике «О знаменитых женщинах» Джованни Боккаччо, получившем особую популярность во Франции с конца XIV в.; в «Нравоучительной книге о шахматах любви» Эврара де Конти, созданной в 1390–1400 гг.; в «Письме Офеи Гектору» (1400–1401 гг.), «Книге об изменчивости Фортуны» (1400–1403 гг.) и «Книге о Граде женском» (1404–1405 гг.) Кристины Пизанской208.
В «Морализованном Овидии», одном из самых известных произведений средневековой литературы, оказавшем огромное влияние на французских авторов209, об античной богине говорилось следующее:
Минерва… должна изображаться в виде вооруженной дамы, голова которой покрыта шлемом, а его гребень спускается назад. Она держит в правой руке копье, а в левой – щит, на котором нарисована голова ужасной горгоны с тремя змеями вокруг210.
Копье и щит, таким образом, воспринимались здесь как единое целое, а значит, требовали и единой интерпретации, при которой щит (с отпугивающей врагов головой Медузы Горгоны) маркировал границу территории (и, в частности, стену города), находящейся под защитой копья211.
[162] «Et ibidem ipsa Johanna cucurrit cum lancea, et propter hoc ipse loquens, videns eamdem Johannam ita se habere in portando lanceam et currendo cum lancea, dedit eidem Johanne unum equum» (PN, 1, 381, курсив мой. – О. Т.).
[163] «Et fit ladite Pucelle très bonne chère à mon frère et à moy, armée de touttes pièces, sauf la teste, et tenant la lance en main» (Lettre de Gui et André de Laval aux dames de Laval, leurs mère et aieule // Procès de condamnation et de réhabilitation de Jeanne d’Arc. T. 5. P. 107, курсив мой – О. Т.).
[164] «Quia equitabat cum equo, portando lanceam sicut melior armatus fecisset» (PN, 1, 378, курсив мой – О. Т.).
[165] «Et ascendit supra equum armata, tenens lanceam in pugno;… et ivit directe usque ad Sanctum Laudum» (PN, 1, 407).
[166] «Et adonc qu’ilz apperceurent que lesdits ennemis saillirent hors de ladicte bastille pour courir sur leurs gens, incontinent ladicte Pucelle et La Hire, qui tousjours estoient audevant d’eulx pour les garder, couchèrent leurs lances et tous les premiers commencèrent à fraper sur lesdits ennemis» (PN, 1, 481).
[167] «Interrogata quod prediligebat, vel vexillum suum vel ensem. Respondit quod multo, videlicet quadragesies, prediligebat vexillum quam ensem… Dicit etiam quod ipsamet portabat vexillum predictum» (PC, 1, 78). Следует упомянуть также пассаж из «Дневника осады Орлеана», в котором речь шла о штурме Парижа и использовании копья для измерения глубины крепостного рва: «Ouquel eulx estans, elle monta le dous d’asne, duquel elle descendit jusques ou seconde fossé, et y mist sa lance en divers lieux, tastant et assayant quelle parfondeur il y avoit d’eaue et de boue» (Journal du siège d’Orléans. P. 127). Однако то обстоятельство, что девушка, по мнению автора, сидела при этом верхом на осле, ставит под сомнение достоверность информации. О негативных коннотациях образа осла применительно к эпопее Жанны д’Арк см.: Тогоева О. И. Еретичка, ставшая святой. С. 402–415. См. также далее: Глава 7.
[168] «Et portoit dès une moult grosse lance et une grande espée, et faizoit porter apprès elle une noble bannière» (Le doyen de Saint-Thibaud de Metz // Procès de condamnation et de réhabilitation de Jeanne d’Arc. Т. 4. P. 322).
[169] Например, анонимный автор «Хроники францисканцев»: «Car elle faisoit merveille d’armes de son corps et manyoit un bourdon de lance tres puissamment» (Quicherat J. Supplement aux temoignages. P. 73, курсив мой – О. Т.).
[170] «Et orent adont les gens du dauphin aveucques eulx une femme, qui estoit fille à ung homme de Vaucoulour en Lorraine, qui tenoit hotel, et estoit adont ceste fille josne et rade, quy avoit accoustumé de chevauchier et mener en l’ostel de son père les chevaux au gué, à quoy faire, comme pluiseurs femmes sont de légier esperit, elle s’estoit souvent esprouvée à manier le bois, comme de courre et de virer la lance» (Le Livre des trahisons de la France envers la maison de Bourgogne // Chroniques relatives à l’histoire de la Belgique sous la domination des ducs de Bourgogne / Publ. par K. de Lettenhove. Bruxelles, 1873. P. 1–258, здесь Р. 197). В этом тексте чувствовалось сильное влияние «Хроники» Ангеррана де Монстреле, официального историографа герцогов Бургундских. В частности, именно у него автор «Книги» позаимствовал и творчески развил идею о том, что Жанна в юности служила в таверне, где научилась «такому, что не пристало делать юным девушкам»: «Laquelle Jehenne fu grand espace de temps meschine en une hostelerie… Et estoit hardie de chevaulchier chevaulx… et aussy de faire appertises et aultres habiletez que josnes filles n’ont point acoustumé de faire» (La chronique d’Enguerran de Monstrelet. T. 4. P. 314, курсив мой – О. Т.).
[171] «Et sempre se exercitò corere in quella parte, et in questa altra insieme cum altre fanciule guardatrice de pecore, et cum una grossa verga come astra, la quale sotto il brazo se poneva stringendola come li cavalieri d’arme le lanze» (Gynevera de le Clare Donne di Joanne Sabadino de li Arienti / A cura di C. Ricci e A. Bacchi della Lega. Bologna, 1888. P. 103, курсив мой – О. Т.).
[172] Williams H. F., Lefèvre S. Martin Le Franc // Dictionnaire des lettres françaises. Le Moyen Age. P. 997–998.
[173] «Tu scez comment estoit aprise / A porter lances et harnois, / Comment par sa grande entreprise / Abatus furent les Anglois» (Martin Le Franc. Le Champion des dames / Publ. par R. Deschaux. P., 1999. T. 4. V. 16825–16828).
[174] «Armes propres habits requierent, / Il n’est si sot qui ne le sache. / Aultres pour estre en ville affierent, / Aultres pour porter lance ou hache» (Ibid. V. 16985–16988).
[175] «L’en m’a dit pour chose certaine / Que comme un page elle servit / En sa jonesse ung capitaine / Ou l’art de porter harnas vit. / Et quant Jonesse le ravit / Et lui volut son sert monstrer, / Conseil eust qu’elle se chevist / A harnas et lance porter » (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 16873–16880).
[176] См., к примеру, его описание в тексте королевского письма, позволявшего представителям семейства дю Лис (потомкам одного из братьев Жанны) использовать данный герб: «Par un privilége spécial dudit seigneur roy Charles VII, lui fut permis, ensemble à sesdits frères et à leur postérité, de porter le lis, tant en leurs noms qu’en leurs armoiries, qui leur dès lors furent octroyées et blasonnées d’un escu d’azur, à deux fleurs de lis d’or, et une espée d’argent à la garde dorée, la pointe en haut, férue en une couronne d’or» (Permission à la branche cadette de la famille du Lys de reprendre les armoiries de la Pucelle // Procès de condamnation et de réhabilitation de Jeanne d’Arc. T. 5. P. 227). Подробнее о гербе Жанны д’Арк см. далее: Глава 10.
[177] Например, из «Хроники» Ангеррана де Монстреле, который, в свою очередь, цитировал письмо, направленное после казни Жанны от имени английского короля Генриха VI Филиппу III Доброму, герцогу Бургундскому: «Demanda avoir et porter les très nobles et excellentes armes de France… Et les porta en plusieurs courses et assaulx, et ses frères, comme on dist, c’est assavoir, ung escu à deux fleur de lis d’or à champ d’azur et une espée la pointe en hault férue en une couronne» (La chronique d’Enguerran de Monstrelet. T. 4. P. 443).
[178] На допросах в 1431 г. она даже не смогла точно описать свой герб, забыв, что на нем была изображена корона: «Interrogata utrum haberet scutum et arma. Respondit quod ipsa nunquam habuit; sed rex suus dedit fratribus suis arma, videlicet unum scutum asureum in quo erant duo lilia aurea et ensis in medio» (PC, 1, 114).
[179] «Semiramis, femme de Nine / Empereur des Assiriens, / Comme sage et puissant roÿne / Tint si bien qu’il ni falut riens» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 16417–16420).
[180] «Mais fut il fort, fut il perilleux, / A tout ses dards, a tout ses perses, / Ocis fut par cas mervelleux / Avecques deux cens mille Perses» (Ibid. V. 16469–16472).
[181] «En cellui temps coome je lis, / Les dames haultement regnerrent / Sur les hommes aux cueurs fallis / Qui grandement les redoubterrent. / Le monde a leur gre gouvernerrent / Sans barrat et sans villanie. / Si croy, pour ce, elles peuplerrent / Le royaume d’Amazonie» (Ibid. V. 16481–16488).
[182] «Mais pour quoy ay tant attendu / A parler de Panthasilee / A cui maint prince s’est rendu / Et d’elle a reçu la colee? Troye la grande, longuee et lee, / Eust grand besoing de sa vaillance» (Ibid. V. 16513–16518).
[183] «Que puis je dire de Thalestre, / Roÿne de celle contree? / Alexandre ne peut tel estre / Que par force il y eust entrée. / Ce que puissant dame n’agree, / De legier n’est a conquerir. / Aussy quant ne lui desagree, / On l’a devant le requerir» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 16577–16584).
[184] «Recorde toy d’Arthemisie / Que Xerxés riche et plain d’amis / Pria contre ses ennemis, / Car vaillant fut et avisee» (Ibid. V. 16675–16678).
[185] «Dame et roÿne elle devint / Et si regna tant que survint / Guerre entre Turnus et Enee / Ou elle vainqui plus de vint / Princes en une matinee» (Ibid. V. 16700–16704).
[186] «Or me souvient de Beronice / Grande reyne de Capadoche / Laquelle es armes ne fut nice. / […] Quant elle vit ses filz en biere, / Oncques le cueur ne lui failly / Jusques a ce qu’elle assailly / Les murdriers qui firent l’offense» (Ibid. V. 16705–16718).
[187] «Dame Ysicrathee, moulier / De Mithridate roy de Ponte: / L’en ne la doibt pas oublier. / Car comme vaillant chevalier / Donna a son mary secours» (Ibid. V. 16722–16726).
[188] «Zenobie de Palmiregnes / Roÿne, laisser je ne doys / Tant pour ce que tint pluiseurs regnes / Que nourrie fut en ung bois. / … Tout Orient dessoubs son ceptre / Gouverna comme lui sembla» (Ibid. V. 16737–16754).
[189] «Delbora, non pas seulement / Qu’elle prophetisier sçavoit / Et que bon et vray jugement / Au peuple d’Israel rendoit» (Ibid. V. 16761–16764).
[190] «Lis en la Bible si sçaras / Comment elle l’ost conduisant, / Baruch enchassa Sisaras / Connestable d’ung roy puissant» (Ibid. V. 16769–16772).
[191] «Lequel Sisaras tres meschant / Des mains Jabel n’eschappa pas, / Car elle l’ocist en dormant / Et le mit de vie en trespas» (Ibid. V. 16773–16776).
[192] «De Judith laquelle Oloferne / Ocist et d’aultres parleroye» (Ibid. V. 16777–16778).
[193] «De la pucelle dire veul / Laquelle Orliens delivra / Ou Salseberi perdy l’eul / Et puis male mort le navra. / Ce fut elle qui recouvra / L’onneur des Franczois tellement / Que par raison elle en aura / Renom perpetuelement» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 16817–16824).
[194] См. прим. 2 на с. 57.
[195] «Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах у Олоферна, она сняла с него меч его и, приблизившись к постели, схватила волосы головы его и сказала: Господи, Боже Израиля! укрепи меня в этот день. И изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову» (Иуд. 13: 6–8).
[196] «Que ne t’ay je parlé pieça / De la contesse de Montfort, / Qui mainte armee despieça» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 17169–17171).
[197] «Et aussy taire ne me doibs / De dame Jhenne de Baviere, / Contesse de grands Holandois, / Car plus aperte que levriere / Ou en champaigne ou en bruiere / Aprez ses ennemis couroit» (Ibid. V. 17177–17182).
[198] «Si fault dire ensemble / De leurs aultres vertus comment / En sens et en enseignement / Furent et sont suppellatives, / Plus que les hommes meismement / Es arts humaines inventives» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 17211–17216).
[199] «Pour quoy n’eust on dedié temple / A la Minerve qui tout sceut, / De laquelle chascun exemple / De toute art prendre et avoit peut?» (Ibid. V. 17217–17220).
[200] «Mais entre vous nourris aux armes / Qui amez merveilleusement / Hauberjons, lances et guisarmes, / Loez Minerve grandement» (Ibid. V. 17241–17244).
[201] Тот же образ Минервы мы находим, к примеру, у Кристины Пизанской: «Il est escript que es anciens aages… une sage femme de Grece, nommée Minerve, trouva l’art et science de faire armeures de fer et d’acier, et tout le hernois qu’on seult porter en bataille fu par luy primiement trouvé» (Christine de Pizan. Le Livre des fais et bonnes meurs du sage roy Charles V // Nouvelle collection des mémoires pour servir à l’histoire de France depuis le XIIIe siècle jusqu’à la fin du XVIIIe. Ed. par MM. Michaud et Poujoulat. P., 1836. T. 2. P. 3–145, здесь Р. 38).
[202] «Garnir basses cours et donjons / Et barbaquennes et tournelles, / Assaulx livrer aux garnisons, / Ordonner batailles cruelles» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 17253–17256).
[203] Лосев А. Ф. Афина // Мифы народов мира / Гл. ред. С. А. Токарев. М., 1987. Т. 1. С. 125–128; Михайлин В. Ю. Тропа звериных слов. Пространственно ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции. М., 2005. С. 236, 244, 319.
[204] «Sous ses loys bonnes et notables / La cité d’Athénes vivoit» (Martin Le Franc. Le Champion des dames. V. 17235–17236).
[205] Лосев А. Ф. Афина. С. 127.
[206] Словарь античности. С. 62, 407, 589; Фуллертон М. Д. О чудотворящих образах в античной культуре // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси / Ред.-сост. А. М. Лидов. М., 1996. С. 11–18.
[207] См., к примеру, у Вергилия описание того, как Одиссей и Диомед вносят в лагерь ахейцев украденный из Трои палладий: «В лагерь едва был образ внесен – в очах засверкало / Яркое пламя, и пот проступил на теле соленый; / И, как была, со щитом и копьем колеблемым, дева – / Страшно об этом сказать – на месте подпрыгнула трижды» (Вергилий. Энеида / Пер. С. Ошерова // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., 1971. С. 161). Тот же образ Афины мы встречаем и у Апулея: «Быстро входит и другая, которую можно принять за Минерву, на голове блестящий шлем, сам шлем обвит оливковым венком, щит несет и копьем потрясает; вся такова – будто сейчас на бой» (Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел / Пер. М. Кузмина // Апулей. «Метаморфозы» и другие сочинения. М., 1988. С. 282).
[208] Подробнее см.: Blumenfeld-Kosinski R. Reading Myth: Classical Mythology and Its Interpretations in Medieval French Literature. Stanford, 1997. P. 23, 129, 175, 204, 210.
[209] Ibid. P. 90–136, 215–216.
[210] «Minerue… doit estre figuree a la semblance dune dame armee. Le chief de laquelle doit estre enuironne de une berge et son heaume creste le couuroit par dessus. Elle tenoit en sa dextre main une lance et en sa senestre j esencristasin ouquel estoit paint le chief de gorgone moult horrible enuironne de trois serpens» (Ovide. Métamorphoses. Bruges, 1484, б. п., курсив мой – О. Т.). То же строгое распределение оружия в правой и левой руках Афины соблюдалось и в Античности: Михайлин В. Ю. Тропа звериных слов. С. 264–268.
[211] Та же единая интерпретация копья и щита как оборонительного оружия была свойственна и греческой культуре. См., к примеру: «В негодованьи ему отвечала Паллада Афина: / Горе! Я вижу теперь, как тебе Одиссей отдаленный / Нужен, чтоб руки свои наложил на бесстыдных пришельцев. / Если б теперь, воротившись, он встал перед дверью домовой / С парою копий в руке, со щитом своим крепким и в шлеме» (Гомер. Одиссея / Пер. В. В. Вересаева. М., 1953. I. 252–256). Подробнее см.: Михайлин В. Ю. Тропа звериных слов. С. 232–233, 235, 243–244, 264–268. Интересные размышления о копье и его связи с границей своей/чужой территории в западноевропейской и русской культурах см. в: Мурьянов М. Ф. «Слово о полку Игореве» в контексте европейского Средневековья // Palaeoslavica. 1996. Vol. 4. P. 19–36; Бойцов М. А. В шкурах или в пурпуре? К облику варварских королей времен «падения» Римской империи // Искусство власти. Сборник в честь Н. А. Хачатурян. М., 2007. С. 46–87, здесь С. 73–77.
