Там с полки сыплются кастрюли, чашки, плошки
кровати ездят, падают подушки
Из форточки на снег выскакивают кошки

И видно, как все меньше раз за разом
несут на белом к смутным тем березам
дощатый гроб великим переносом

Когда я проезжал и видя корпуса
(забыл упомянуть, что здесь теперь Мокса)
другая жизнь, другие трубеса

ХМЫРИЗМЫ

Из многих лиц слагался хмырь
над морем наводя на душу хмарь
переползала облачная хмурь

И будто въявь я встретился с хмырем
когда вдоль моря шел я пустырем
и мир кругом был хвоен и огром

Туману может быть благодаря
вдали на белой гальке, где коря
коряжится, увидел я хмыря

Был в кепочке, нет – лыс и седокур
сидел в развилке, где целуют дур
такой худой и в маечке амур

И глазки так размывчиво – скорей —
желеючи… Хитер! нет я хитрей
Что в своей жи не видел я хмырей!

«Давчемлособств!?» Себе я говорю
пришел смотреть дымясь я на зарю
Пусть в брызги…юсь! не дамся я хмырю

Вдруг вижу вдаль: вдоль берега лежат
десятки тел лежат, как рцы на гряд
Я слышу крик хмырюношей, хмырят

Там – мертвый адельфин у бахромы
ухмылкой морды будто молвит: хмы
Скружились, отчужденно смотрят мы

Там в желтом супе плавают хмыри:
газеты, пластик, юфть, хоть гнем гори! —
И грязное величие зари

Все голо – кость и камень – вот их мир
Все сбрито, стерто, сношено до дыр
и в человека водворился хмырь

Но съест его он скоро изнутри

ПЕРЕМЕНА

Дует ветр порывисто и смольно
разволноволновывет пальмы
Воду всю в курчавках видим вдаль мы

Вдруг рвануло флаг шток – сник тряп

Перехлебнулось как задохлось в хвое
Дрожь прошла переберебирая веер
Дрыгнул лист глицинии – проверил

Небо стало… лишь ласкательные волны полоскательные

ХРСТ И САМАРЯНКА

Красавец ждал – автобус В И Н Т У Р И С Т
Народ был пестр – осваиванье мест
Подтягивался – торопился хвост

– В пруф! – рявкнуло в два микрофуфа разом
Наш дом дал дым… и явно был «под газом»
наш красовод с развесистым под глазом

Ну-с развлекай нас милый куровод
рцы в микрошиш брадатый э-энекдот
пуст квохчут женщины, грегочет златорот

«Адна армянка Сарра Федосевна…»
Все: гры, двры, кры, гзы, псы, кровь говна —
кавказисто как будто нарисовано

Ноздристый кмнь – сплошь крявая стена
крст зрелая хурьма ветвями оплела
кого ты прячешь посреди села?

За крысоводом – врта в стене – туристы…
Вдруг небо Иоанна Златоуста
нас высветлило весело и чисто

Потомкам верующих – новым дикарям
большое А созвучное горам
как на ладони протянуло хрм

Вот тут пришла пора ХРСТУ И САМАРЯНКЕ
Колеблемы сошли они с картинки
беседуют – босой ногою на ступеньке

Нездешний воздух душу холодил
И даже златозубый крокодил
в своих печенках что-то ощутил

Пицунда Гагры Лыхны Гудаута
Здесь вся земля замешана на свете
и пении – и радостью прогрета

Здесь древоцерквовиноградохрамхурьма
переплела все души и дома —
и далеко внизу – бус, красовид и мы…

Здесь плавают курлы, дракони и грома —
Кавказия…

ПОСЛАНИЕ – САПГИРУ

Твой вислозадый ус, твой волосатый пуз
по перышку я описать берусь
Прощай Сапгирыч – молодец-дедусь

Фарфора чашечка и листья глянцем воска
и Питиунда про – всю вылюбили, тезка —
ты – черномор и я – кусок довеска

Дождь на шоссе, смиренный вид коров
Я – буф! я – пуф! из трубочки искрев
Из ничего сложился Буфарев

Я – клоун! цирк! – но и в брезенте дырка
Я тот мальчишка – «посмотреть» – из парка
Ага! попался! ждет годяя порка

Тебе в тумане чайку вместо рук
я протяну – расстанемся, навек? —
Все будут жить и ждать глазами всех собак…

Бери, Сапгир, дарю свои терцихи —
хоть бы они завязли в чьем-то ухе
и то мне хлеб – хрычу и выпивохе

Но ты – не Герцен, я – не Огарев —
хоть кроликам скорми! Прощай и будь здоров
Мкрч! Твой лоскутный тезка Буфарев

КУЗНЕЧИКУС

Давиду Шраеру

Оретикус моретикус кантарус! —
Свою латынь теперь изобрету
Я над любой фонемой ставлю парус
Жив еретик вживлением в ничту

Как ариель взбежал на звездный ярус
Кричу судьбе: огнем его! ату!
И сам себя хватаю налету
Жгу в ярости! – На сцене – пыль и старость

Беру ваш мир – и этакий макарус
Из стеклодранок строю аппаратус
Кузнечикус – и зинзивер икарус!

Не звездомер не время-акробатус
Сам-сон лечу и нет пути обрауунс
Пусть солнце попадает в точку! в ту!

БУТЫРСКАЯ ТЮРЬМА В МОРОЗ

Моксовые дворы белеют кры
Сверкеет небо как седая ры
с утра еще морозище ветри

На холоду гляди потусторонна
тюрьма в снегу большая как ворона —
она сидит и ходит как ворона

С Ивана начиная – с башни дуры
домашним страхом дышат кирпечуры —
всех выше профиль сталинской бандуры

Наверняка в такой мороз и снег
какой-нибудь залетный «человек»
фланируя планирует побег

Когда слепят и гаснут фонари
еще красней морозище ветри —
еще и с вышки вертухай смотри…

Душа успел – пролезли проскочили (ха!)
не выдали его не «замочили» (ха!)
В пустом трамвае – до ВДНХ

А там до Ивантеевки – такси
Душа расслабься! Скука не крыси! —
у шефа БЕЛОМОРА попроси

В кабине черный свет летит свечой
так жарко что горит – знобит плечо
и ноет девка – рана: чо да чо?

Вкось зеркальце ныряет глаз – чекист
«емутовсеравно» – вези таксист
пусть буркалы твои слепуша съест – артист!

Заветный дом – светло замрожено
От крыши тень – крылом. Стучу в светло
перепелом – там жду меня давно —

Ноэтоневозметоневозмо!……………
На дверь и стены зырит как в трюмо —
и там – я сам – портрет и натюрмо

Джазморж – еще ветрище! – и Бутырки
дуванит вовсе каменные дырки
скрипучит карусели в детском парке

Скрипачит и качели в дымной пурке

СУМЕРКИ

Манеж в опилках – наломали дров
а вывихи которых будь здоров! —
в любой из одиноких вечеров

когда нарепетируешься со
товарищи – серсо и колесо
огнями рассыпаясь в нарисо —

Твое лицо привычным кукаре
из зеркала кричу тебе навстре
и слышно: ржут горынычи в горе

Улыбку снял – кругами на воде
расходимся – и оплеуха где?
Сам незнаком – уже в другой оде

…усталости – погаснут все о н и
По коридорам – отсвет беготни
…о притолоку – голову нагни

По стенам осыпаясь тарака…
и с прочим пестрым ворохом рука
кладет на дно – и в солнце городка

где девичье на третьем этаже
где позвала – и никого уже —
распахнуто

ЧУРЗЕЛ

Памяти Тоси Зеленского – подмастерья Татлина

Сидит чурзел на курбаке лицом как желтый жаб
хлебает Хлебникова суп – античный водохлеб
он видит сквозь и срез и врозь – фактически он слеп

Ладони сани млину гнут – сметана сатаны —
удочерил и в девы взял как вылепил жены —
весь млечный путь губам прижечь – все гродники спины

Горягой книгу кухватив летатлина рука
над виноградником летит к уступам Судака
где всинева и всеблака – сомнениям близка

Чурзел ты муж! лицо – пейзаж из выдубленных кож!
ты скроен так! – горелый пыж! – по злому ты хорош —
летают гуки как огонь! – а умер… ну так что ж…

Мы – кипчаки от стрековищ до слюдевинных³ крыл
тот – степь лиловая цветов – а этот – серый Крым —
вдали сошлись гора к горе – теперь поговорим

ПАРЕНЕК И ГЕРЛЕСКИ

В наш клаб приухали герлески —
цыганско-русской по-одесски
интрепетации обноски

Два метра ноги – флеш и пляски
А у меня в моей коляске
полинезийка на присоске

Подралливаю к гитаристке —
в шузах и патлах – парень свойский
«Ай лав ю!» – и по Гиляровской

В экстазе жму! – под локтем сиськи
Она моя! – и вру ей – брыське
что городок у нас таковский

что быт степной – почти техасский
что там я вроде Смоктуновский
и что гриль-бар у нас по-карски —

турусы в общем – боль и сказки!
А сам – в трусы – и фингер близко…
Москвички эти – польки чешки —

распалась вдрызг!.. А город мерзкий
Швейцуг в отделе СВИНТУРИСТЕ
загородил лопатой барской —

Оберегают джинг и рвиски
Давлю стекло – я мальчик дерзкий
Мне хук – я брык… У! бийца в каске

попался бы ты мне в Хабаровске!..
Ну в общем как окурок в миске
сижу – генуг – в своей коляске

А мимо спрингуют сосиски
хоть презирают попкой детской
ай соу – хочется раздеться…

Приду как Зоро в гневной маске
Как Рембо прыгну – лев и мускул
любую выдержу нагрузку

но таун этот идиотский
весь разнесу машинкой адской…
А там пусть скажет суд советский

ВОЛК В УНИВЕРСАМЕ

Надоело мне бегать полям и лесам
отощал мой кайсак. Дети просят кусам
хоть горячих кругал в котелок набрасам

Сколь бетона и звона – красиво кругом!
У вокзала торгуют пустым пирогом
Кунья шапка ворует а мы не могём

В холодильнике – праздник – выходной – никого
Не несутся несушки в НИИ ни в КОО
Скрипнул зубом: поеду! пусть оно далеко

Сбил стаю – зубасты мохна
и шофер наш – такая махна
белый путь – Волохна Болохна

Вспоминали как древле в лесу
я догнал и загрыз колбасу
А теперь все – в Моксу да в Моксу

Вон течет не умещаясь в берега
Как ударит сковородкой утюга!..
Взяли с тыла – проглядели нас – врага

Нас тьмы и тьмы волков-провинциалов
На площадь мы плывем со всех вокзалов
и солнце зимнее – кровавый оковалок

Да! видим! – небо заслоняя колесом
стаканно светится колосс УНИВЕРСАМ
мг – мгают буквы на фасаде А М

Легендой манит путника витрина
Оранжевое боком апельсина
вернулось детство – «Сыр и Ассортина!»

Я пры – я прыгнул шапка с волчьим ухом
навстречу прыснуло сосисками, горохом…
Все покупаю! – не рассыпься лихом

Так два часа толкался как в раю
набил моксой горбушку до краю
Бегу чужой – своих не узнаю

Один старик узрев мои горбы
сказал мне внятно: «постыдились бы»
Я огрызнулся: – Постыдитесь вы! —
едой гонять… за тридевять… судьбы

ОЧЕРЕДЬ

Венечке Ерофееву

Государство нам перекрыло кран
но еще шумим – спорим по дворам
С двух часов стоим – очередь во храм

Наши тени по асфальту по земле —
просто каторжники сущие Домье
Протестуем неразумно как в семье

– Либер! Либер! – протестующий хрипит
– Из водяры тоже маде дефицит! —
Теща-ящерица слушает и спит

[3] Люда – «Лаванда» (Прим. автора).