Происки местных Стражей? Мелкие фэйри, что слоняются по моей квартире, склонны к озорству. Вернее сказать, эти создания жить без него не могут. Допустим, кто-то из них решил надо мной подшутить?

Допустим. Но если так, откуда шутник узнал, что я думаю о кастрюле с кипящей водой?

Чертовски своеобразная ситуация.

– Гарри? – окликнул меня Томас.

– Чертовски своеобразная, – сказал я вслух и вытер переполненный слизью нос. – Даже для меня.

– Пап? – позвала Мэгги.

– Да-да?

– Бонни говорит, что нельзя переворачивать оладьи, пока не зажарятся до золотисто-коричневой корочки. Но как узнать, появилась корочка или нет? Ее же не видно!

Я заставил себя встать с дивана, вооружился пригоршней бумажных салфеток и подошел к плите.

– Есть один фокус. О корочке судят по виду непропеченного теста. Сейчас покажу.

– Показывай.

Я начал посвящать дочку в тонкости переворачивания оладий, но едва мы стали жарить вторую порцию, где-то в стене затренькал крошечный колокольчик. Сработала тревожная сигнализация.

Мыш тут же повернул морду к источнику звука и тихонько зарычал. Мэгги растерянно взглянула на меня.

Томас уже не стоял спиной к стене. Он превратился в тугой комок концентрированной энергии. Взглянул на меня, переместился на кухню и выхватил из стойки большой поварской нож.

– Сюда кто-то идет, – сказал я. – Давайте сперва выясним, что происходит. Такое мы уже репетировали: ступай ко мне в комнату, спрячь Бонни в коробку, пригнись к полу и веди себя тихо. Договорились?

– Договорились. – Вид у Мэгги был неуверенный, но она кивнула.

– Беги давай.

Я закрыл за ней дверь спальни и схватил стоявший у камина чародейский посох. И вдруг пожалел, что в недавнем прошлом не удосужился потратить несколько лишних часов на совершенствование своего магического арсенала. Впрочем, лишних часов у меня не было, поскольку все свободное время занимала роль отца, оказавшаяся куда более хлопотной, чем я предполагал. Поэтому времени для активной работы над снаряжением – а это очень трудоемкое дело – оставалось всего ничего. Все, что у меня имелось, – это посох, собственноручно вырезанный на затерянном посреди озера Мичиган острове под названием Духоприют, боевой жезл и собранная на скорую руку копия моего старого защитного браслета. Ими и придется обойтись.

Кто бы ни активировал сигнал тревоги, маловероятно, что это существо могло запросто миновать систему безопасности свартальвов. Но если его пропустили через КПП, почему затренькал тревожный колокольчик?

– Что скажешь? – спросил Томас.

– Скажу, что любое создание, проходящее через оборонительный периметр свартальвов, чтобы попасть в эту квартиру, вызывает у меня легкую дрожь.

– Значит, тебя нервирую не только я. Приятно слышать.

Несколькими секундами позже в дверь постучали тяжелой рукой.

Я убедился, что дверь в комнату, где находилась моя дочь, крепко закрыта, после чего перехватил посох так, как принято держать винтовку, и бесшумно приблизился к двери, а брат сделал то же самое.

Глава 3

Я собрал волю в кулак, и посох наполнился энергией. Спираль рун по всей его длине затлела изумрудным огнем, и от резьбы потянулись тонкие струйки дыма. В воздухе повис дымный аромат свежеопаленного дерева. На стенах зажглись зеленые руны и символы.

Чародейский посох – универсальный инструмент. При необходимости он развязывает мне руки, и я получаю доступ к разнообразным силам, а конкретно этот посох я сконструировал так, чтобы сеять разрушение или отражать атаку – смотря что потребуется. Не издавая ни звука, Томас переместился к стене у двери – так, чтобы дотянуться до любого, кто войдет в квартиру. Он опустил нож к бедру и кивнул мне: дескать, готов.

Без лишней суеты я открыл дверь.

За ней стоял старик. Плотный, на пару дюймов ниже среднего роста. В руке посох – примерно как мой, но покороче и потолще, под стать владельцу. Сияющую лысину обрамляли завитки серебристо-белых волос, хотя с нашей последней встречи на коже у старика добавилось печеночных пятен. Несмотря на возраст, темные глаза за стеклами очков лучились ясным огнем. Одетый в белую футболку, синие джинсы и рабочие ботинки с металлическими вставками, на пороге стоял Эбинизер Маккой, старейшина Белого Совета чародеев.

Мой наставник. И к тому же мой дед.

Задумчиво наморщив лоб, старик поизучал меня, а затем перевел взгляд на посох и заметил:

– Новая вещица. Резьба хорошая, убористая. Правда, сработана грубовато.

– У меня не было ничего, кроме перочинного ножа, – стал оправдываться я. – Наждачки, естественно, тоже. Пришлось шлифовать камнями.

– Понятно, – сказал он. – Можно войти?

Я взглянул ему за спину. В коридоре стоял Аустри: одна рука под пиджаком, два пальца другой прижаты к ушной раковине. Его губы шевелились, но слов я не слышал.

– Аустри? Почему сработала тревога?

По всей видимости, свартальв прислушивался к чему-то, вещавшему ему прямо в ухо. Дослушав, он кивнул и ответил, не вынимая руки из-под пиджака:

– Свартальвам известен этот человек. Он из Белого Совета чародеев, силен и чрезвычайно опасен. Кроме того, он отказался соблюдать пропускные правила.

– Как будто у меня есть лишние двое суток на анализ ДНК. Даже если бы я сдал образец, – проворчал Эбинизер. – Говорю же, мы с Этри знакомы. И он готов за меня поручиться.

Тут раздался странный звук, чем-то напоминающий журчание, и в коридоре материализовался десяток свартальвов – таких же, как Аустри. Они просто взяли и выскользнули из пола, как пловцы выныривают из воды. В руках они сжимали разнообразное оружие, как современное, так и древнее, но атаковать не спешили. Импульсивность свартальвам несвойственна. Лица у них были непроницаемые, но определенно недружелюбные.

Аустри долго рассматривал Эбинизера, а затем перевел взгляд на меня:

– Чародей Дрезден. Можно ли считать этого человека гостем мисс Карпентер?

– Пожалуй, так будет проще для всех присутствующих, – ответил я.

– Проще? – переспросил Аустри. – Простота или сложность никоим образом не относятся к делу. Так является ли он гостем мисс Карпентер? Или нет?

– Является, – согласился я. – Позвольте ему войти. Пока он здесь, я отвечаю за его поведение.

Аустри довольно долго хмурился, и на лице у него отражались разнообразные стадии сомнения. Однако он вынул руку из-под пиджака, кивнул мне и подал знак остальным, после чего охранники-свартальвы промаршировали по коридору с глаз долой.

– Зануды, да? – заметил я.

– Это еще очень мягко сказано, – отозвался Эбинизер.

– Вы нарочно заартачились, – предположил я.

– Поначалу нет, но потом один из них стал дерзить.

– И вы перестали обращать на них внимание?

– Время от времени им полезно напоминать, что нельзя контролировать все на свете. И что член Совета Старейшин имеет право ходить там, где ему заблагорассудится. – В углах его глаз появились морщинки, а во взгляде блеснула озорная искорка. – Последний парень меня реально достал.

– Это Гедвиг, – подсказал я. – Ворчун. И конченый параноик.

Я выпустил энергию из посоха. Руны перестали сиять, и свет погас. Свободной рукой я махнул Томасу, и тот отступил от двери. Затем я тоже отошел в сторону, раскрыл дверь нараспашку и сказал деду:

– Милости прошу.

Старик мало что упускал. Вошел с настороженным, но спокойным видом человека, сосредоточенного сразу на всем окружающем, и моментально направил посох на Томаса.

– Что тут забыла эта тварь? – осведомился он.

– Тварь? – приподнял брови Томас. – И это я слышу от штатного головореза Белого Совета? Не слишком ли громко сказано, да еще и с претензией на праведный гнев?

Насколько мне было известно, дед не знал, что мы с Томасом братья по матери – то есть его дочери. И понятия не имел, что у него имеется еще один внук. У Эбинизера есть… пунктик насчет вампиров из Белой Коллегии.

В Паранете их величают инкубами и суккубами, но я склонен игнорировать эти глупейшие названия, покуда они не станут общеупотребительными.

– Вампир, – глухо пророкотал дед, – до сей поры ты был полезным союзником юного Дрездена, но не советую нарываться, привлекая мое внимание.

Глаза Томаса загорелись чуть ярче, и он улыбнулся так, как всегда улыбался, когда был крайне разъярен.

– Смелое заявление из уст человека, рискнувшего приблизиться к кому-то вроде меня, даже не выставив защитный экран.

– Ах ты, скользкий сопляк… – начал дед.

И тут воздух наполнился запахом горелого теста. Я метнулся к плите, перевернул оладью, за время перебранки успевшую хорошенько подгореть, а затем с излишней силой шмякнул лопаткой о столешницу и произнес с едким сарказмом:

– Джентльмены, я уверен, нет нужды напоминать вам, что вы оба – гости в моем доме.

Эти слова подействовали на них как ушат ледяной воды.

Если в нашем мире и существуют неколебимые законы, один из них – древняя традиция соблюдать право гостя и право хозяина. По этим правилам гостя чтут, уважают и относятся к нему как к родственнику. А гость, в свою очередь, должен вести себя прилично – так, будто он и впрямь твой родственник.

Кроме того, всех нас действительно связывали родственные узы. Вот только дед об этом не знал.

Но брат слегка расслабился, приняв чуть менее хищную позу, а дед опустил посох и встал вполоборота к Томасу.

– Прости, Гарри, – сказал брат. – Больше такое не повторится.

Я кивнул ему и бросил взгляд на старика.

– Я должен извиниться. Перед тобой, – произнес дед, делая акцент на местоимении. – Не следовало так себя вести у тебя дома. Прошу прощения.

Одно можно было сказать наверняка: это утро не попадет в семейные фотоальбомы. Но и похоронами не закончится. Как говорится, довольствуйся тем, что имеешь, и лови удачу за хвост.

– Спасибо, – поблагодарил я, обращаясь к обоим, после чего протянул руку, и Томас вложил в нее рукоятку кухонного ножа.

Я убрал нож, посмотрел на деда и многозначительно покашлял.

Какое-то время старик грозно смотрел на Томаса, а затем вдруг расслабился, поставил посох в угол у двери и произнес самым обычным тоном:

– Чем это пахнет? Оладьями?

– Ага. – Мой посох отправился в тот же угол. – Завтрак готовим.

– Гарри, – сказал Томас, – я, наверное, пойду.

– Можешь остаться, – возразил я.

– Нет. – Он посмотрел на Эбинизера, крепко сжав губы. – Не могу.

– Томас… – начал я.

Брат поднял руку – мол, это не обсуждается – и вышел из квартиры. Лицо у него было мрачнее тучи.

Дед дождался, пока закроется дверь, а потом зыркнул на меня из-под кустистых бровей.

– И на том спасибо, – сказал я.

– Благодарность весьма уместна, – беззлобно ответил он. – Не устану повторять, что ты знаешь вампиров хуже, чем тебе кажется.

– В общем и целом Белая Коллегия – тот еще гадюшник, – согласился я, – но Томас – нормальный парень.

– Именно так скажет любой, кого он охмурил, – насупился дед, но тут же поднял руку и продолжил примирительным тоном: – Пойми, Хосс, я в твои дела не лезу. Не подумай, что я сплю и вижу, как бы ворваться в твою жизнь, чтобы рулить ею. И я, конечно, зря ставлю палки в колеса, когда речь заходит о твоих отношениях с этим вампиром. Но ты молод, а у меня побольше опыта. Я знаю о них то, чего не знаешь ты, и не хочу, чтобы ты наступал на те же грабли. Только и всего.

Я сдвинул брови.

Если старик пускается в объяснения вместо того, чтобы предоставить мне самому делать выводы, его что-то тревожит.

– А вот и он! – с улыбкой воскликнул Эбинизер, когда Мыш подошел здороваться, и любовно потрепал собачьи уши. – Времени у меня в обрез, поэтому перейду к делу. Ты в беде.

– Оно и видно. – Я ушел на кухню и плеснул на сковородку жидкого теста. – Первый разговор с глазу на глаз после Чичен-Ицы, и сразу быка за рога – да, сэр?

Он слегка прищурился, обдумал мои слова и произнес: