Так вот, книги. В квартире Елены их не оказалось ни одной. Мертвый дом? Тимофей сказал бы так, но в целом две комнаты производили впечатление вполне обжитого пространства. Все по-женски аккуратно: все разложено по своим местам. Недорогая мебель, недорогие шторы. Обои, которые раскрашены вручную, – в каждой комнате в свой цвет. Девушка старалась содержать свою жизнь в порядке. И последние минуты ее тоже не выглядели хаосом. По крайней мере, из протокола, который составил Антонов после осмотра квартиры, было ясно, что никто ни с кем не выяснял отношения, никто не дрался. Даже в постели Елена лежала почти умиротворенно – раздетая и кем-то задушенная.

Фотографии бесстрастно зафиксировали, что ее легкие, горчичного цвета штаны и желтый топ лежали возле постели. Там же было брошено нижнее белье. Слишком небрежно для такой аккуратной женщины. Но в ней было как минимум несколько бокалов крепких коктейлей, а рядом, по-видимому, находился мужчина, ради которого она, как могла, разделась, не подозревая, что именно в обнаженном виде встретит свою смерть.

Все вещи, которые могли дать хоть какую-то зацепку, были взяты на экспертизу, поэтому рядом с кроватью теперь было пусто. Голый светлый ламинат, подделка под массив дуба.

Следы таксиста были обнаружены только в прихожей. Так что, скорее всего, так и было: водитель помог Елене подняться до третьего этажа, потому что сама она была не в состоянии. Проводи он ее до постели, следы оказались бы и там. А если бы хотел их скрыть, то не оставил бы их у двери.

Убийца пришел позже. И за собой все хорошо убрал. А следы водителя оставил как примету, которая может отвлечь внимание следствия. Странно, что Антонов этого не понимал. Воистину все оптимисты порой слепы.

В протоколе было указано, что iPhone Елены был на момент смерти при ней – в боковом кармане штанов. А вот денег или карточек нигде не оказалось. Она могла потерять кошелек, но, скорее всего, он был украден. И сейчас тот случай, когда совершенно не важно – кем, потому что главная часть загадки – ее смерть. Положа руку на сердце, даже если вором является таксист, то его можно не задерживать: этот человек воровал и продолжит воровать, и ни тюрьма, ни увещевания его не изменят.

От владельца квартиры тоже никакой ценной информации – Елена жила тут последние 10 лет, всегда платила вовремя, никаких жалоб от соседей. На то, что плата за аренду проходила неофициально и без договора, Антонов решил закрыть глаза. Тимофей поступил бы так же.

Тимофей бродил по сорока квадратным метрам. Раз уж он взялся помогать с «молчаливыми допросами» и дело «зависло», то почему бы не посмотреть на место преступления. Та же самая беседа с тишиной. Причем с тишиной, которую уже ничем не нарушить. Даже звуки автомобилей за окном как будто стихли, и самолеты из соседнего аэропорта Внуково перестали летать, и птицы разом исчезли. Только стены, мебель из дешевого магазина да душа убитой, которая (кто знает!), возможно, еще ищет себе пристанище и блуждает сейчас по квартире, которая когда-то была домом для ее тела.

Стены, на которых столько лет отражались тени убитой.

Окна, в которые она, возможно, смотрела по утрам.

Балкон, где было обустроено пространство для отдыха – деревянный столик и два складных стула. Вокруг – деревья. Солнце согревало балкон в утренние часы. В ста метрах от дома – проезжая часть, по которой с утра до ночи передвигались машины и автобусы.

Тимофей аккуратно переходил от одного предмета к другому. Что-то искал? И да и нет. Все, что можно было обнаружить, было обнаружено – Антонов работу свою знал хорошо. Даже задержание таксиста – это заслуга и успех, потому что с момента убийства прошло меньше суток, и ему с командой пришлось проделать колоссальную работу. Другое дело, что убивает кто-то другой.

На полке рядом с цветком стоял небольшой образок – преподобная Ксения Петербургская. Больше икон в доме не было. Небольшая деталь, которая могла бы сказать, что человек держал в глубине себя еще один потаенный мир, куда никому, кроме нее, не было доступа. Ксения Петербургская потеряла в молодости мужа и всю оставшуюся жизнь бродила в его одеждах. У Елены не было мужа. Молодого человека, судя по переписке в смартфоне и аккаунтах в социальных сетях, тоже.

Иногда квартиры могут многое рассказать о человеке (какие-то детали, предметы обихода), а иногда похожи на белую греческую скульптуру, у которой вместо глаз безжизненные зрачки, и что скрывалось когда-то в ее взгляде – непонятно. Вот и сейчас, в Тропарево, казалось, у Елены и не было никаких привычек: ни книг, ни творчества, ни молодого человека, а была только рутина, отдыхать от которой она старалась, посещая время от времени ночные клубы (со слов ее близкой подруги).

«Она не искала там знакомств, – передал ее показания Антонов, – техно-клубы – это вообще не место случайных свиданий. Люди приходят туда побыть наедине с собой, потанцевать под то, что они называют музыкой, выплеснуть из себя негативную энергию и напряжение, которые накапливаются за трудовые будни. А в субботу и воскресенье приходят в себя. Оказываются как бы книгами, из которых вырваны все прочитанные страницы, а впереди только будущее».

В тот вечер Елена пошла в клуб одна.

Почему у нее не было молодых людей? Подруга не знает. Вернее, считает, что Елена по природе своей была слишком разборчивой. Дочь военного и жены военного. Хотя свою щепетильность по отношению к людям Елена могла маскировать самым неожиданным образом, например, на работе с удовольствием ходила курить с коллегой, который дня не может провести без скабрезных историй и хвастовства. Она даже называла его «хорошим товарищем». Возможно, разглядела в нем что-то.

Но на свидания не ходила. Во-первых, потому что очень уставала на работе, а во-вторых, была пара историй в юности, сразу по приезде в Москву, которые будто подорвали ее доверие к мужчинам. Словно порядочными и надежными они не могут быть в принципе. Поэтому если и было кем-то сказано «волков бояться – в лес не ходить», то это про нее.

А ночные клубы? Это же просто танцы!

Короче говоря, квартира. Он ничего не почувствовал. Только убедился еще раз: люди бывают разные. Кто-то мучается от одиночества, кто-то страдает, живя с кем-то. Как относилась к своей жизни Елена, Тимофей понять не смог. Кем она была по сути – тоже неясно. Возможно, им мог бы помочь профессиональный профайлер, который по мелким деталям обрисовал бы исчерпывающий образ убитой, но такого у них нет. Есть только Антонов – грустнеющий оптимист; есть Варвара и есть он, Тимофей Лотоцкий – то ли грустный, то ли задумчивый полицейский. А может быть, и все сразу: человек, который привык слишком глубоко ощущать внешний мир и совершенно запутавшийся в мире своем, внутреннем.

Искусство любить и просто быть рядом

– Люди разучились читать книги, но научились писать в мессенджерах.

Ворчание Тимофея.

Он сидит рядом с Варварой на скамейке – той самой, что и всегда, возле участка. Оба снова пьют кофе. Десятиминутная передышка.

Варвара думает о чем-то своем, а у него в руках толстая распечатка всех возможных переписок, которые нашли на телефоне и в аккаунтах убитой. Сорок пять страниц информационного мусора. Антонов подходит ко всему фундаментально, и, если есть возможность что-то распечатать, он это делает. По большому счету, все верно, но что делать с тем потоком бессмысленных слов, который порождает человечество?

Сам Тимофей старается свести свое общение в мессенджерах к минимуму. Даже смайлики не использует, что возмущает Варвару («Можно подумать, ты на что-то обиделся или не в духе»).

И вот теперь в его руках почти полсотни страниц сообщений, которые Елена отправляла или получала за последний месяц. «Привет, как дела». «Пока, до встречи». Миллиарды видов картинок, которые отображают разные эмоции – от грусти до печали, от радости до восторга. Можно подумать, человечество вернулось в эпоху наскальных рисунков и древней письменности, когда не было алфавитов, а люди фиксировали на камнях и папирусах не конкретные слова, а идеи.

– Но это же не плохо, – возразила однажды Варвара. – История делает очередной виток. Если можно передать настроение или отношение к происходящему с помощью рисунка, почему бы этого не сделать? Ты же лучше нас понимаешь, что устои и сложившееся положение вещей – это не всегда каркас, а чаще всего клеть. Мне вот проще прислать улыбающуюся рожицу, чем подбирать на клавиатуре нужные слова. Попробуй.

Да, но что делать с потоком ерунды?..

Или это все его, Тимофея, высокомерие? Старческое занудство, что проснулось лет на тридцать раньше, чем следовало? Тимофею всего за сорок, а рассуждает он, как пенсионер: только и делает, что цепляется за какие-то свои представления, не оставляя миру ни единого шанса. Варвара пока его терпит.

Антонов, кстати, предупреждал, что ничего путного в переписке убитой найти не удастся. Если бы эти листы не относились к делу, их можно было выбросить в помойку, и ничего, мир бы не развалился на части.

Может быть, подумал Тимофей, это и есть способ правильно оценивать свои поступки: понять, что от них останется после твоей смерти. К сожалению, место большинства именно там – в мусорном контейнере. Вот что лучше всего характеризует человека. А чтобы было иначе, нужно уходить в монастырь. Но он-то сам этого никогда не сделает. Лучше останется полицейским и будет помогать делать мир чуточку справедливее.

Поиск опорных точек – именно этим занялись Тимофей и Варвара, когда вернулись в его кабинет, который неофициально стал новым штабом по расследованию «клубных убийств».

У них было свое негласное разделение труда. Тимофей своим чутьем делал «крупные мазки», старался смотреть в самую суть вещей, что пролегают вне логики и слов, а она – его верный товарищ, красавица Варвара, – прорабатывала нюансы. Это она делала, чаще всего привлекая своих верных помощников, IT-бригаду, о которой (и в этом тоже была их негласная договоренность) Тимофей не знал ровным счетом ничего. Для него они были безликие персонажи, космически далекие от него самого, но доказавшие, что на них можно положиться и что мир цифр действительно способен нащупать истину так же точно, как и его необъяснимые «тимофеевские» ощущения.

Варвара была хороша собой. Дело даже не в загадочности, которую он считал первым признаком того, что вместе с ним работает достойный человек. Загадочность сама по себе может оказаться ловушкой (им ли, полицейским, этого не знать!). Но в этой девушке был внутренний стержень, которого ему самому, наверное, как раз и не хватало. Ее стойкость перед любыми сложностями или неудачами – будь то работа или личная жизнь. Хрупкая женщина из вечного камня – так себе сравнение, но другого он пока подобрать не мог.

Он часто видел ее усталой, еще чаще вымотанной, но никогда – поникшей. Пожалуй, только однажды он видел ее растерянной, это было через неделю после того, как она сообщила, что расстается с мужем. Но ни Тимофей, ни кто-либо еще в участке до сих пор не знали, что же там произошло на самом деле: то ли ее супруг устал от одиночества (Варвара появлялась дома реже, чем солнце осенью), то ли он сделал какую-то ошибку, которую она не могла простить. Либо же дело было в банальном отсутствии сил работать над браком. Иногда на это действительно не бывает сил – особенно когда кто-то из супругов половину ночей проводит в поисках преступников, а другой с каждым днем чувствует себя все более беспомощным.

Короче говоря, ничего о своей жизни Варвара не рассказывала, а это означало, что на географической карте их отношений по-прежнему были прочерчены четкие линии, и за них ни он, ни она переступать не решались.

Но, конечно же, как женщина, она понимала, что Тимофей смотрит на нее не только как на коллегу. И наверняка поражалась его выдержке и мудрости, поскольку ни разу за все время (когда она была замужем или после) он не позволил себе ничего, что выходило бы за границы их товарищества.