Из-за стола мы поднялись вместе, стоило отцу закончить с завтраком и первому выйти из столовой. Едва его шаги затихли в отдалении, мы оба вскочили со своих мест.

– Постой. – Я поравнялась с Алексисом и сказала, обращаясь вроде как ни к нему, а в пустоту коридора. – Я немного знаю регенерирующую магию. Могу попытаться залечить твоё лицо.

Гарантировать наверняка ничего не могу, практики в моей жизни было маловато – но хуже точно не сделаю.

– Обойдусь без твоей заботы, – он поморщился, от чего треснувшая губа вновь закровоточила.

– Как скажешь.

Не собираюсь упрашивать. В конце концов, это нужно не мне, а ему самому. Я и так собиралась сделать большое одолжение. С чего у меня вообще проснулась к нему жалость?!

Мы разошлись по своим спальням. Не знаю, чем занимался Коэрли, но я не собиралась вечно прозябать в доме. Немного поучившись – всё же теоретическая магия сложна, если у тебя нет хорошего учителя, – я решила прогуляться. Проветрить голову после множества магических формул.

Уже у самой границы наших владений, за яблоневыми садами, я увидела человека. Он стоял, скрестив руки на груди, и взгляд его был устремлен вдаль. Туда, где протекала неспокойная река, холодная и полная подводных течений.

Этот ненормальный что, опять решил сбежать?!

Или утопиться?..

Меня одолел настоящий гнев. Нет, по-хорошему, мне должно быть безразлично, изобьют этого упрямого осла ещё раз или просто открутят ему голову за своеволие. Отец не прощает ошибок и третьего шанса точно не даст.

Насколько нужно быть упертым, чтобы не понимать очевидных вещей?!

Не знаю, почему меня так сильно задела непокорность нашего пленника. Возможно, потому что сама я не могла позволить себе даже треть его храбрости. Возможно, потому что не желала видеть отца в дурном настроении.

Но я пересекла разделяющее нас расстояние и строго спросила:

– Что ты здесь делаешь?!

Он оглядел меня с ног до головы, будто поначалу не узнал. Я переодела домашнее платье на походный костюм, состоящий из брюк и плотной куртки. В город бы меня отец в таком «неподобающем» виде не отпустил (хотя модницы давно уже боролись за право носить штаны), но по территории поместья ходить не запрещал.

Чем бы дитя ни тешилось, как говорится.

– Стою, – ответил с мрачной ухмылкой.

– Если ты думаешь, что сможешь уйти… – я не закончила, Алексис перебил меня.

– Я прекрасно понимаю намеки с первого раза.

Он обвел пальцами свое лицо, опухшее и бледное.

– Зачем тогда ты пялишься на реку?

– Какая тебе разница? Может, мне нравится наблюдать за водой.

Почему-то меня злили эти слова. Злила беспечность, с которой Алексис Коэрли реагировал на происходящее. Злило то, что он может оправиться от побоев, встать и вновь посмотреть вдаль, словно ничего и не случилось.

– Я просто не хочу, чтобы ты доставил моему отцу лишние проблемы.

– Послушай, ты ведь не собираешься замуж. Так какая тебе разница, что со мной случится? Напротив, радуйся, если я решу вновь сбежать. Ну а если ещё и утону – тебе вдвойне повезет. Нет жениха – нет проблем.

– Вместо тебя отец найдет кого-то другого, – отрезала я тихим голосом. – Мы с тобой хотя бы оба этого не хотим, а другой…

– А другой жених будет не прочь наплодить потомство с юной красоткой Утенрод? – понимающе хмыкнул мужчина. – Что ж, звучит логично. Впрочем, ты плохо знаешь меня. Возможно, я передумаю сбегать и захочу, скажем так, познакомиться с тобой поближе?

Его ладонь накрыла мою щеку, и кожу обожгло волной жара. Прикосновение было теплым, почти горячим и совершенно бесстыдным.

Я отшатнулась.

– Пошел к дьяволу!

– Я уже там нахожусь. – Он махнул подбородком в сторону дома.

Я успокоилась только тогда, когда вернулась обратно к главному входу в поместье. По правде, я практически бежала, чтобы не видеть и не слышать этого ужасного, отвратительного человека. Чтобы не дышать с ним одним воздухом.

Искры слетали с моих пальцев, как всегда, когда я не контролировала свою магию. Учитель научил её утихомиривать, но не объяснил, как жить с ней. Отец и вовсе не считал моё колдовство чем-то значимым – так, легкая особенность дочери, от которой нет ни пользы, ни вреда.

– Магия для простого люда, – так он говорил. – Твое предназначение в ином.

Угу, в рождении наследников и бессмысленном прозябании в стенах поместья, будучи чьей-то женой.

Я была раздражена сверх меры. Мне хотелось запулить энергетическую волну в Алексиса Коэрли и испепелить его к чертям собачьим. Потом бы так и оправдывалась перед отцом:

– Он меня взбесил, и я от него избавилась. Прости, вышло случайно.

Уф. Невозможное чувство. Какое-то новое, незнакомое и совершенно лишенное разумности.

До самого ужина я не покидала своей комнаты. Заперлась в ней, обложилась книгами, но текст не шел, буквы расплывались перед глазами. Меня охватывал гнев, стоило вспомнить надменный взгляд нашего пленника, его ладонь, коснувшуюся моего лица.

То, как легко ему это далось – словно он привык ощупывать девиц и не видел в этом ничего порочного.

Нет уж. Я не свяжу свою жизнь с Коэрли.

Ни добровольно, ни принудительно.

Глава 2

Той ночью мне не спалось. Нехорошие мысли терзали, не давали покоя. Вечером отец согласовывал текст писем о моей помолвке – и теперь я думала только о том, что с каждым днем его безумная прихоть всё ближе и ближе к реальности. Завтра письма разлетятся по соратникам отца, вскоре газеты раструбят о свадьбе. Меня нарядят в пышное платье и выкинут прямиком к алтарю – с человеком, которого я терпеть не могу.

Так что же делать?

Бежать? Чтобы меня поймали, как и Коэрли, потому что ищейки отца не позволят никому далеко уйти?

Я боялась что-то менять. Постыдное чувство ширилось в груди, но я не могла переступить через себя. Находила оправдания собственной трусости.

Я вылезла из постели и прокралась к выходу из дома. Пока не сбежать, но хотя бы ощутить свободу. Подышать воздухом. Представить, что вот-вот я уйду отсюда навсегда.

В холле наткнулась глазами на портрет матери и долго смотрела на него. Как бы она поступила? Что бы она сказала мне делать? Неужели отдала бы в лапы врагу?

Я совсем её не помнила (что неудивительно, она даже не успела подержать меня на груди), но иногда мне не хватало материнского одобрения. Хотелось сесть рядом с ней и поговорить. Задать вопросы. Получить совет или даже оплеуху. Понимать, что ты в целом мире не одна.

Увы, мертвые нас не услышат. С ними бесполезно разговаривать.

Я шагнула в темноту, и та обхватила меня за плечи. Ветер лизнул затылок, скользнул под одежду. Я стояла на крыльце и смотрела вдаль, прося всех богов, чтобы они дали мне ответ: как поступить.

После прошлась по тропинке, побродила во мраке меж деревьев, что казались застывшими чудовищами, готовыми вот-вот сорваться с места.

Я увидела силуэт в отдалении, в лунном свете, когда почти собиралась возвращаться домой. На цыпочках прокралась вперед, прячась за деревьями.

Алексис Коэрли – а это, без сомнения, был он – стоял у границы участка. Опять.

У него в руках оружие?! Он пытается кого-то убить?!

Нет, спустя секунду я поняла: он тренировался. Я хотела уйти, но застыла на месте, не в силах оторваться от того зрелища, которое передо мной открылось. Коэрли был чертовски хорош. Палка в его руках плясала словно меч, и сам он, казалось, едва касался земли.

Его определенно обучали биться, потому что невозможно так владеть своим телом, если не будешь ежедневно изнурять его тренировками.

И это… к своему стыду, это меня восхитило. Он был удивительно настоящим. Не подделкой, а живым человеком.

Теперь я понимала, что именно заставило его совершить побег. В нем чувствовался стержень. В отличие от меня, не готовой на серьезный поступок, он мог идти наперекор, он мог в ночи сражаться с палкой, он мог упрямо смотреть вперед, а не стыдливо опускать взгляд.

Я презирала его семью. Наша вражда столь давняя, что крови попортила немало обеим родам. У отца были старшие братья – но они погибли в сражениях. Наши приграничные деревни постоянно подвергались атакам со стороны Коэрли. Мы теряли людей, что гибли в мелких стычках. Я с детства знала, что эта семья – это мор, чума, концентрированная агрессия. Их нужно истреблять.

Но Алексис Коэрли больше не казался мне злодеем. Он был… обычным мужчиной.

С тех пор каждую ночь я наблюдала за тем, как наш пленник тренируется, а он… даже если он догадывался, что за ним подсматривают, то никак не реагировал. Его вообще слабо волновало всё, что происходит за пределами выстроенного им самим мира. Он подчинялся указаниям моего отца, он спускался в столовую на завтрак, обед и ужин – но он не проронил ни единого лишнего слова и не заинтересовался ничем.

– Выбери цвет платья для помолвки, – сказал отец в один из вечеров. – Твоей матери понравился бы лиловый, но я не обижусь, если ты остановишься на цветах нашего герба.

Мы общались только за трапезой, хотя даже это нельзя было назвать полноценным общением. Отец раздавал команды, я пыталась ещё спорить, но с каждым днем понимала, сколь бесполезно это занятие.

Мне захотелось спросить, откуда отец может знать, какой бы цвет выбрала мама? Нет ни одного портрета, где она была бы изображена в лиловом – уж я выучила их все наизусть.

– Я могу надеть платье, которое понравится мне самой? – спросила язвительно.

Заметила на себе взгляд Алексиса. Он, по обыкновению, молчал и никак не подавал виду, что хотя бы заинтересован в разговоре. Его о цветах одежды никто не спрашивал.

– Ты всю оставшуюся жизнь будешь носить тряпки, которые выберешь сама, – отрезал отец. – Но это платье должно отражать интересы семьи.

– Тогда просто ткни в ту ткань, которую я должна на себя напялить.

– Думаю, так и сделаю, – разъярился отец.

В последнее время он вспыхивал как спичка. Всё проще было разозлить его и всё сложнее успокоить. Он на целые дни запирался в кабинетах с приближенными, обсуждал какие-то планы, рассматривал карты местностей. Кажется, он собирался сражаться с Коэрли – хотя между ними и было выстроено шаткое перемирие.

Возможно, я ошибаюсь. Меня он в известность не ставил.

Сейчас я поднялась и, не говоря больше ни слова, выскользнула из столовой. Отец меня не остановил. Через несколько часов швея принесла одобренную им ткань. Лиловую.

Той ночью, как и в прошлые, я наблюдала за тренировкой Алексиса. Моросил дождь, но мне не хотелось сбежать домой. Словно близость к Коэрли давала хоть какое-то подобие безопасности, пусть и призрачное.

Внезапно он застыл на месте, а затем развернулся и сказал вроде бы в пустоту:

– Разве благовоспитанным леди не положено ночами спать?

Мои щеки налились краской.

Он говорил со мной. Он знал о моем присутствии – ну, конечно же! – и открыто насмехался.

Я попыталась развернуться на пятках и уйти, но мужчина проворно оказался рядом. Преградил дорогу, выставил деревянный «меч» перед собой.

– Подожди. Давай поговорим.

– О чем?

Я обхватила себя за плечи, зябко поежилась. Холод, ещё секунду назад не ощущавшийся, теперь пробирал до костей.

– У меня есть к тебе предложение. – Коэрли выждал несколько мгновений и криво усмехнулся. – Твой отец жаждет нашей женитьбы? Так давай поженимся. Но на наших условиях.

Я удивленно уставилась на своего почти что жениха. Что он имел в виду?

Алексис был одет легко, совсем не по ночной погоде, но его будто не волновал пронизывающий ветер, что заставлял меня всю дрожать. Мужчина стоял передо мной, смотрел сверху внизу. Но без осуждения или желания показать своё превосходство.