Так и было. Надпись гласила следующее: «Ты мак? Тебя не раскрасили?» Тут я быстро все поняла: «Ты как? Тебя не раскусили?» – вот что волновало моих сокурсниц. Ответила: «Все хорошо». Уж не знаю, что там девочкам мой «огрызок» переправил, но адептки – я уверена, Лиз писала не одна, – ответили совершенно загадочным посланием, расшифровать смысл которого я так и не смогла. «Натужно поганое тесто», – высветилось в свободной строке. Что бы это могло значить? Жаль все-таки, что пропала личная книжка Эммы Лир. Интересно, почему она пропала? Неужели ее действительно кто-то забрал? А если так, не связан ли этот кто-то с тем фактом, что Эмма в туалете голову разбила? И вообще, сама ли она разбила, или похититель книги ей с этим помог?

От неприятной догадки по спине пробежал холодок, а между лопаток стекла вниз струйка пота. Тут мой взгляд упал на дверцу приоткрытого шкафа. Точно! Там же шкатулка, содержимое которой я хотела изучить перед обедом.

Достав из белья драгоценный, видимо, предмет, я вынула из его бархатного нутра бумажку. Стала разворачивать. Нижняя часть находки тут же осыпалась прахом – записку, по всей видимости, успела подъесть какая-то местная живность. Но верхняя часть сохранилась. Я прочла написанные аккуратным почерком слова, и глаза мои округлились от удивления.

«Я знаю тайну, и меня скоро убьют. Поэтому я позвала тебя, попаданка, чтобы ты, находясь в этом теле, закончила то, что я начала…» – дальше в записке была дыра. – «Запомни, что убийца…» На этом послание окончательно обрывалось.

Что? Что я только сейчас прочитала? Эмма Лир обращается ко мне и просит завершить ее дело? Ее убили… Убили! И с этим связана какая-то важная тайна. Настолько важная, что Эмма даже умереть спокойно не смогла…

Я разнервничалась так, что голова закружилась. Пришлось сесть на кровать и хорошенько задуматься. Меня призвали в чужое тело. Специально. Не просто так. Не случайно. Придется как-то с этим жить. Учитывать то, что здесь я не на отдыхе, а с миссией.

Что же? Не я первая, не я последняя, как говорит в таких случаях Ортанс.

И там ведь еще вторая часть записки была, в которой говорилось про убийцу.

Я испуганно заозиралась по сторонам. Убийца! Только его мне сейчас не хватало. Если он по-прежнему рядом? Если увидит живую Эмму, то что сделает? Не захочет ли закончить начатое?

Слишком много событий, неожиданностей и тайн, чтобы справиться с этим всем в одиночку. Фу-у-уф, мне надо срочно об этом с кем-то поговорить. С девочками. Но как?

Словно в ответ на мой мысленный вопрос пришло сообщение от Лиз: «Я в бреду к тебе с угря. Припасу давнешнее здание». Хорошо, хоть эту шифровку я смогла с легкостью понять: «Я приду к тебе с утра. Принесу домашнее задание».

На душе сразу стало легче. Лиз придет. Надеюсь, у нас получится остаться наедине и переброситься парой слов. Но это будет только завтра…

Дождаться бы этого завтра.

Я подошла к окну и принялась внимательно оглядывать сад. Всматриваясь в густые кроны деревьев, поймала себя на том, что снова думаю про убийцу. Мое окно высоко над землей, засовы на нем прочные, стекла перечеркнуты кованой решеткой – вряд ли кто-то с улицы влезет. В двери есть замок – на ночь закроюсь. Дом у Эммы богатый, наверняка тут дежурит охрана…

С другой стороны, убийца ведь уже добился своего. Он пробил раковиной голову Эммы. И, быть может, он сейчас уверен, что его жертва мертва, и сам где-то прячется. Но это только в том случае, если его не было среди тех, кого я встретила сразу после попадания в этот невероятно волшебный и настолько же опасный и непредсказуемый мир. Девочки – вряд ли кто-то из них мне враг. Госпожа Леммингус? Она даже глазом не повела, увидев меня живой. И травма моя ее искренне расстроила. Целительница Валериана? Про нее сложно что-то сказать, она вся какая-то задерганная и нервная. Еще остаются домашние и тот жуткий некромант. Он страннее всех себя вел со мной. Все выяснял, не труп ли я случайно? А потом узнал мою фамилию и, кажется, был крайне этим раздосадован.

Очень подозрительно…

Я думала так усердно, что голова заболела. Решив немного отвлечься, обследовала второй ярус своих покоев. Там оказалась уютная библиотека с огромными полукруглыми окнами и гигантским кожаным креслом для чтения. Вспомнив, что сегодня мне можно вдохнуть еще одну книгу, я отыскала и выбрала справочник по этикету. Внимательно прочитав описание на пузырьке, я выяснила, что от передозировки могут быть рвота и галлюцинации…

Первое в наличии, выходит, скороучебный недельный марафон Ортанс придется отменить.

Вскоре ко мне пришел семейный целитель – худой и молчаливый мужчина в огромных очках. Хрупкая девушка, его ученица, под чутким руководством поворожила над моей раной, а также промыла и перевязала ее. Отец заявился в комнату под конец осмотра. Интересовало его только одно – можно ли будет завтра снять бинты. Старый целитель сказал, что можно, после чего господин Лир успокоился и ушел к себе, даже не попрощавшись.

Похоже, его волновало не столько мое здоровье, сколько товарный вид. Завтра ведь у меня смотрины. Придет какой-то там жених. В моем мире у меня когда-то был жених. И даже муж. Очень-очень давно. Он бросил меня почти сразу после рождения дочерей, и больше мы не общались. После этой неудачи я решила завязать с темой женихов и полностью сосредоточиться на детях…

На душе стало тревожно, но я постаралась прогнать дурные мысли. В конце концов, сложившаяся ситуация лично от меня не зависела. Мне все это расхлебывать, да…

После ухода медиков я просидела в библиотеке до темноты, самостоятельно изучая все, что может мне еще пригодиться в этом мире. Перед сном Лара принесла какао и бутерброд со сгущенным молоком. Я отперла дверь, впуская ее. Хорошо, что в доме Лиров принято стучаться – Лара, кажется, даже не поняла, что я запиралась. Передавая мне серебряный поднос с чеканкой в виде лилий, служанка сияла так, будто это ей, а не мне диету отменили.

– Приятного аппетита, – пропела она перед тем, как исчезнуть за дверью.

После большой чашки какао сон сморил меня почти мгновенно.

До утра я спала как убитая (вот ведь неуместная ирония), проснулась с восходом. Мои окна выходили на запад, за ними сад тонул в тени особняка. Небо у горизонта с моей стороны было еще лилово-серым. На верхушках деревьев одеялом лежал густой туман. За нашим садом – я ведь могу теперь называть его «нашим»? – стояли соседние дома. Их крыши, устланные разноцветной черепицей, поднимались над туманом. Почти на всех имелись высокие конические башенки – видимо, это было особенностью местной архитектуры. Ближе к горизонту район с особняками заканчивался, за ним виднелись какие-то крупные, массивные постройки, но в утренней дымке их было сложно разглядеть в деталях. А за дымкой, в почти непостижимой глазом дали, поднимались к небу искрящиеся световые столбы.

Что это такое, интересно?

Когда я отвернулась от окна, мой взгляд привлекла яркая вспышка света на шкафу. Что-то блестящее, лежащее там, отразило рассветный луч…

Пододвинув кресло и взгромоздившись на него, я пошарила рукой между потолком и шкафом. Пальцы быстро нащупали что-то круглое и влажное, неприятное на ощупь. Сперва хотела отступиться от находки, но любопытство пересилило, и я достала таинственный предмет…

Достала – и тут же с криком выбросила. Потому что это был глаз. Живой!

Он вращался внутри стеклянного маслянистого шара и бешено зыркал по сторонам. Что это еще такое? Какой-то очередной магический гаджет? Глаз… Это наверняка для слежки.

Вытянув с гардеробной полки первый попавшийся платок, я подобрала неприятную находку, завернула ее в ткань и спрятала в ящик стола.

В тишине сонного дома мои торопливые шаги и прыжки по креслу, видимо, прозвучали излишне громко. Иначе я не могла объяснить стремительное появление Лары с подносом, на котором стояли чайник и чашка.

– Доброе утро, госпожа, – поприветствовала меня служанка. – Вы ранехонько, как всегда. Ваш чай.

Она откланялась, как прежде, быстро. А я принялась медитировать над чашкой чая, раздумывая, как со всем этим жить дальше. Думать не получалось. Ненасытный желудок, превратившийся с ночи в голодную бездну, возмущенно булькнул: «Как это, один чай?» Словно в ответ на его недовольство вернулась Лара и принесла круассан с маслом и кашу.

– К вам там, кстати, пришли, – сообщила тихо.

– Кто? – уточнила я.

Пришли? В такую рань?

– Ваша сокурсница из академии. Она принесла домашнее задание. Пригласить?

– Да, – обрадовалась я, постаравшись при этом максимально скрыть эмоции.

Я ведь по легенде не люблю своих сокурсниц.

Вскоре в комнату мышью скользнула Лиз. Плотно прикрыв за собой дверь, она плюхнулась в предоставленное мной кресло и заговорщицким шепотом поведала о событиях этого утра.

– Привет! Я на пять минут. Это все госпожа Леммингус, – заговорила она взволнованно. – Она так переживает из-за тебя, вернее из-за Эммы, что с прямо с порога академии отправила меня тебя проведывать. И немудрено. Лир – одна из ее любимиц.

– Это, наверное… хорошо? – осторожно предположила я.

– С одной стороны – да, неплохо. С учебой она тебя никогда сильно не мучила, – задумчиво почесала затылок Лиз. – А с другой – нехорошо, потому что слишком много внимания теперь будет приковано к твоей персоне. Госпожа Леммингус может что-то заподозрить.

– Понятно, – протянула я. – Все же отрадно, что у меня есть немного времени, чтобы освоиться.

Произнося это, я раздумывала, как сообщить подруге обо всех тех волнующих и пугающих новостях, что я узнала. Сейчас для нормального разговора времени уже не оставалось. Мне нужна вдумчивая и основательная беседа по этому поводу и желательно не с одной Лиз.

Она заметила мою тревогу. Спросила:

– Все в порядке? Что-то случилось?

– Да. И я хотела бы поговорить об этом со всеми вами, но не в этой комнате. Здесь мне как-то неспокойно. Мне кажется, за мной тут следят, – сообщила едва слышно, пригнувшись к самому уху сокурсницы.

– Как ты это поняла? – спокойно поинтересовалась она.

– Сейчас… – Я крадучись дошла до стола, бесшумно вытянула ящик и извлекла оттуда найденный глаз. – Вот это, по-твоему, что?

– Ого… – Брови Лиз изумленно взлетели вверх. – Это редкая штука, делается на заказ. Индивидуальное средство тайного слежения. Моя мама работает на заводе, где их производят. Можно взять? Попробую узнать серийный номер и выяснить имя приобретателя.

– Бери, – кивнула я.

Лиз посмотрела на часы, тяжело вздохнула:

– Мне, к сожалению, пора. А ты подумай, где можно собраться в спокойной обстановке. Может быть, где-то в саду? Он у вас большой. Я как-то слышала, что Эмма хвасталась подруге садовым домиком, который ей зачаровали втайне от домашних.

– У Эммы есть подруга? – переспросила я.

– Да. Ее зовут Мари-Клэр, и характер у нее еще почище, чем у тебя… Чем у Эммы.

– Вот бы поговорить с ней, выяснить кое-какие нюансы, которые вам моя предшественница точно не рассказывала.

– Идея хорошая, – поддержала Лиз, – но вот только, как мы поняли, вы с Мари-Клэр поссорились около месяца назад и из закадычных подруг стали чуть ли не лютейшими врагами.

– Вот как… – расстроилась я.

В коридоре раздались громкие тяжелые шаги. Вскоре в комнату заглянул господин Лир. Он недовольно посмотрел на Лиз и пробурчал сердито:

– Эмма больна. Ей нельзя много разговаривать. Передали задание? Свободны.

– Извините, – пискнула Лиз и, быстро кивнув на прощание, проскользнула мимо отца и исчезла за дверью.

Не очень-то вежливо получилось. Чем ему так Лиз не угодила?

– Эмма, ты помнишь, что у тебя сегодня важная встреча? – озабоченно напомнил мне господин Лир. – Не забыла? Подготовься. Сделай что-нибудь с волосами и повязку эту безобразную убери, поняла?

Пришлось согласиться:

– Поняла.

А что мне еще оставалось делать? Заботливый папочка сегодня не в духе. Лучше его не злить.