– В полиции Мэри не поверили, – добавила она, грустно усмехнувшись. Не дойдя до тележки, она остановилась в дверях и поморщилась от неприятных воспоминаний.

– Мне тоже показалось, что ее сильно задело такое отношение, – согласилась Рози.

– Им просто невдомек, что может случиться. У моей невестки был двоюродный брат. Шесть лет сводил ее с ума, а потом убил.

– Боже!

– Да, молотком. Прямо у двери ее дома. Еще и сказал, что она сама его довела, хотя за пять лет она ему ни слова не сказала, и суд запретил ему к ней приближаться. Но всем, конечно же, было все равно. Ну да бог с ним. Вот, держите чистые полотенца. Всего вам доброго!

– Мне нужно вам кое‑что сказать, – заявила Рози сэру Саймону на следующее утро. – Секретарша сэра Джеймса… Которая увольняется, Мэри… Ее преследует неизвестный мужчина и подбрасывает ей оскорбительные записки. Вдобавок к этому одна пожилая горничная ноги об нее вытирает. Неудивительно, что она хочет отсюда сбежать.

– Вы имеете в виду миссис Харрис? – спросил сэр Саймон, нахмурившись.

– Так вы в курсе?

– Да. Говорят, ужасно неприятная женщина. Она уже давно должна была уйти на пенсию.

– Она и ушла, а потом вернулась. Как я понимаю, по просьбе Хозяина, – спокойно ответила Рози. – Может быть, стоит ему об этом сообщить?

Хозяином во дворце называли руководителя хозяйственной службы, которого на самом деле звали Майк Грин. Он входил в триумвират старших придворных вместе с сэром Джеймсом и сэром Саймоном. Его кабинет был в Южном крыле, рядом с кабинетом сэра Джеймса. Там он проводил “стоячие встречи без кофе” со слугами, которые недобросовестно выполняли свои обязанности. Знающие люди говорили, что он “устраивает им взбучку”.

Майк Грин отвечал за персонал во всех резиденциях королевы – от поваров, пажей и прачек до смотрителей винных погребов, флористов и редакторов-корректоров с французским языком. Во время службы в ВВС, где он дослужился до вице-маршала авиации, Майк Грин приобрел репутацию организатора отличных приемов. Это очень важный навык, поскольку, если считать приглашенных на вечеринки в саду, королевская семья ежегодно принимала во дворце около ста тысяч человек. Кроме того, осенью руководитель хозяйственной службы должен был участвовать в представлении парламенту злосчастной программы реставрации. Поэтому Рози не удивило, что Синтия Харрис смогла ускользнуть от его взгляда.

Но как бы не так!

– Поверьте мне, Майк знает, – сказал сэр Саймон, потянувшись и заложив руки за голову. – Эта женщина – настоящая мегера, но королева всегда была к ней неравнодушна. Правда, она никогда не сталкивалась с ее темной стороной.

– Но почему все молчат?

– Нам платят за то, чтобы мы не беспокоили Босса такими вещами и разбирались самостоятельно. Ну, в данном случае это ответственность Хозяина. И он решает этот вопрос, но все не так просто.

– А в чем проблема?

– Видите ли, процедуры, связанные с наймом, сложнее китайской грамоты. И – я подчеркиваю, наш разговор не должен выходить за двери этого кабинета – миссис Харрис сама получила несколько довольно оскорбительных посланий. Если мы ее вышвырнем, она пойдет к адвокатам. Ей палец в рот не клади.

– Но она издевается над Мэри ван Ренен!

– Я не удивлен. Тем не менее миссис Харрис и сама подвергается ужасным нападкам. К тому же они с Мэри далеко не единственные жертвы. В последнее время было очень много гнусных анонимок. Майк из‑за них рвет и мечет.

– Кошмар! – с ужасом воскликнула Рози. – А королева об этом знает?

– Конечно нет!

Сэр Саймон встал во весь рост и окинул Рози суровым взглядом, хотя это выглядело довольно неловко, учитывая, что на каблуках она была под метр девяносто.

– Мы должны ограждать Ее Величество от подобных неприятностей, а не жаловаться ей. Майк уже начал расследование, и я ни на секунду не сомневаюсь в том, что очень скоро он найдет виновного и разберется с ним. Рози, как вы знаете, наша работа заключается в том, чтобы решать проблемы.

– Да, но…

– Никаких “но”. Я категорически запрещаю говорить об этом Боссу. Знаю, что вы хорошо ладите, но это чрезвычайно важное и конфиденциальное дело. Честно говоря, я уже немного жалею, что рассказал вам. Пожалуйста, дайте мне обещание, что не будете ее в это вмешивать.

Сэр Саймон довольно редко обращался к Рози формально, как к подчиненной. Когда такое все‑таки случалось, ее это немного раздражало. Сотрудники дворца, которые занимались собаками и, естественно, отлично разбирались в породах, шутя говорили, что в своем обычном расположении духа сэр Саймон напоминал дружелюбного бигля. У них были вполне ровные деловые отношения, но, если ситуация того требовала, он превращался в человека, способного одним взглядом заставить посла замолчать или в двухминутном разговоре по телефону приструнить какого‑нибудь упрямого министра. Сейчас он источал ту же безжалостную силу, что и сержант-майор из военной академии в Сандхерсте.

– Обещаю, – неохотно сказала она.

– Спасибо. И не думайте, что, находясь на другом конце страны, я ничего не узнаю.

Вскоре Рози предстояло отправиться в Балморал вместе с королевой и первой сменой персонала. В свою очередь, сэр Саймон собирался пару недель провести в Тоскане, а затем держать руку на пульсе Вестминстерского дворца, поскольку новый премьер-министр приступил к формированию кабинета и подготовке ответа на референдум по брекситу. Со стороны все выглядело спокойно, но за кулисами разворачивался настоящий ад. Работа сэра Саймона заключалась в том, чтобы уловить среди криков нечто рациональное и объяснить, в чем оно состоит.

Глава 7

Счастливый месяц в Шотландском высокогорье пролетел незаметно. По мнению королевы, здесь можно было окружить себя здравомыслящими людьми – ведь шотландцы гораздо более приземленные, чем сассенахи^[23], – и полностью погрузиться в жизнь этого места. Хоть замок и мог показаться довольно внушительным из‑за гранитных стен и готических башен, на самом деле он был окружен садами и располагал к любованию природой, отдыху и веселью.

Если в Букингемском дворце приходилось во всем полагаться на слуг и, чтобы все работало как следует, их нужны тысячи, то в Балморале можно было самой запрячь лошадь или прокатиться на лендровере. В хорошую погоду вся семья могла в любой момент отправиться на пикник. В августе этого года королеве была особенно приятна возможность находиться в своем кабинете с ковром в шотландскую клетку, не отрываясь от просмотра Олимпийских игр. Одна или вместе с теми, кто хотел составить ей компанию, она болела за Ника Скелтона в конкуре и Шарлотту Дюжарден в выездке, сидя в кресле и крича до хрипоты. Словом, она весело проводила время. Единственной причиной для беспокойства была Холли, очень пожилая корги в пересчете на собачьи года, которая все меньше интересовалась едой и прогулками. Королева внимательно следила за своей верной спутницей, кормила ее самыми вкусными лакомствами и надеялась, вопреки опыту и здравому смыслу, что это вернет собаке былую бодрость духа.

Стремительно приближался сентябрь, и вместе с ним – традиционный визит премьер-министра. Королева все размышляла о том, как он пройдет.

– Кэмерон, может быть, и взбудоражил страну, – сказала она Филипу за барбекю, – но человек он компанейский. Сомневаюсь, что новая будет такой же.

Сквозь дым от жарившихся сосисок было видно, что Филип кивнул в знак согласия.

– Мне всегда нравилась Саманта. Отлично выглядит, безупречные манеры. И посмеяться с ней всегда можно было. А что делать с премьер-министром, для которой коронный номер – надеть туфли с леопардовым принтом?

– Играть в покер на раздевание? – не моргнув глазом отозвалась королева.

Филип так сильно рассмеялся, что у него начался приступ кашля.

Но сути дела это не меняло. Вторая женщина-премьер-министр Соединенного Королевства, как и первая, не любила ни охоту, ни рыбалку, не проявляла особой любви к животным. Она не славилась умением вести остроумные беседы, про талант к танцам тоже ничего не было известно. Только любовь к яркой обуви, напряженные отношения с полицией и постоянно повторяющаяся фраза: “брексит – значит, брексит”, которая, впрочем, ничего не значила. Сэр Саймон как‑то упомянул, что она любит ходить пешком. Можно просто почаще звать ее на прогулки.

Через месяц пребывания в Балморале Рози сменил сэр Саймон. Хотя Рози официально не состояла в отношениях, отшельницей она никогда не была. У нее завязался роман с одним из королевских адъютантов, у которого к тому же имелся просторный коттедж на Карибах. В нем она отлично провела две недели, наслаждаясь тропическим теплом, потягивая пина-коладу в прибрежном баре и слушая живую музыку под ночным небом.

Вернувшись к работе, она проводила выходные в загородных домах ведущих политиков, ела пироги из слоеного теста с лососем в компании младших министров и ходила на утиную охоту с советниками правительства, выведывая любую информацию о том, что будет в мире после брексита. Об услышанном она сразу же докладывала сэру Саймону в Шотландию, но чем больше она узнавала, тем меньше понимала, что происходит. Ясно было одно: никто ничего толком не знал, но все были рады поспорить с каждым, кто отваживался поднять эту тему.

Она общалась с разными людьми во дворце по поводу картины с изображением “Британии”, но ничего особенно выведать не получалось. Гораздо сильнее ее беспокоило состояние Мэри ван Ренен, которая продолжала отрабатывать после подачи заявления об увольнении – сэр Джеймс Эллингтон сказал, что не может без нее обойтись, – и была похожа на бледную тень себя прежней. Мэри перестала получать записки, но, как она думала, только потому, что старалась не оставаться одна. Ее друзья составили расписание дежурств и по очереди провожали ее до работы и обратно, к тому же она старалась лишний раз не выходить из дома. Теперь она не могла себе представить, каково это – общаться просто так, для удовольствия.

Чтобы не мешать полумиллиону туристов осматривать комнаты дворца, открытые для посещения в летний период, Рози и Мэри по вечерам часто ходили в бассейн. Это была идея Рози. Она видела, как сильно страдает ее подруга, и не смогла придумать ничего лучше. Обычно они делали нескольких неторопливых заплывов брассом, во время которых можно было поговорить, затем Мэри перемещалась в кресло из ротанга и наблюдала за тем, как Рози, то набирая, то снижая скорость, рассекает длинными руками воду в погоне за личным рекордом. Время от времени кто‑то из сотрудников-мужчин предлагал ей немного посоревноваться и почти всегда жалел об этом. А Рози радовалась.

– Хорошо, что в этот раз вы без каблуков, – пошутил Филип, когда они с премьер-министром высадились из лендроверов и начали восхождение на холм. В ответ Тереза Мэй попыталась изобразить улыбку. Каждому политику нужна какая‑нибудь запоминающаяся деталь, да и, если уж на то пошло, она гордилась тем, что обувь привлекает к ней столько внимания. Будучи министром внутренних дел, за счет трюка с туфлями она почти гарантированно получала фото на первой полосе, даже когда не могла добиться его содержательной речью. К тому же туфли тепло принимали в традиционно консервативных округах, но здесь дело было скорее не в каблуках, а в ней самой. И та манера, с которой герцог Эдинбургский произнес свою шутку, натолкнула Терезу на мысли о том, что он высмеивает гораздо более важную для нее тему, и ей это совсем не нравилось.

– Я подумывала об этом, – сказала она, как всегда, игриво. – Но они плохо сочетаются с ветровкой.

Филип засмеялся и улыбнулся ей уже более дружелюбно. Вместе они шли по тропинке между сосен и лиственниц, мимо пары туров, кучи булыжников, сложенных в память о бракосочетаниях детей королевы Виктории. Увидев груду камней, аккуратно сложенную в форме пирамиды, можно сказать только одно – и премьер-министр сказала это. Затем она с облегчением обнаружила, что на самом деле они прошли такой долгий путь, чтобы полюбоваться чудесным видом, открывающимся с хребта.