За спиной послышались шаги, и в комнату вошла женщина. На вид чуть больше пятидесяти лет и явно не агент Смит. Небольшие мешки под глазами, кожа кое-где с морщинами. Волосы медового цвета, скручены в подобие шайбы и слегка тронуты сединой. Выстиранный синий халат с повязанным фартуком, давно потеряли яркость своих красок.

Главное – выражение лица у неё доброе, будто она готова тебя обнять и прижать к себе.

Не знаю, кем она приходится пареньку, которого я захватил? Или в плен взял? Попал в него, в общем! Эта добрая на вид женщина явно приходится ему близкой родственницей, коих у меня отродясь не было.

«Близкая для этого задохлика, но не для меня», – подумал я, ведь мои родители давно погибли, а воспитывал меня дядя.

– Ты чего кричишь? Привиделось чего? – спокойно спросила женщина.

– Это… категорически приветствую вас, женщина, – сказал я, перебирая в голове доступные фразы для первого знакомства.

– Серёжка, ты сильно головой ударился. Память отшибло? Не помнишь ничего? – спросила женщина, подошла ко мне и стала осматривать. Еë руки пахли творогом, а от халата исходил приятный запах жареного. Запах сырников обеспечила именно она.

– А что произошло? – спросил я, хотя мне это совершенно неинтересно. Просто что-то ж надо говорить.

– Ой, да как всегда у тебя. Всё не по заветам, сам знаешь кого. Хоть помнишь, какой на дворе год?

И вот именно сейчас я понял, что не хочу знать ответа на этот вопрос. Сразу вспомнились фильмы о временных перемещениях. Фантазия у меня не на шутку разыгралась, что я в советскую квартиру попал. Да еще в боксёрском весе Паши Воли.

– Високосный, что ли?

– Ох, ну слава богу. Уж думала, ты совсем умом тронулся. Бабушку Надю свою не признал, – улыбнулась она.

Теперь мне стала известна её родственная связь с этим худосочным.

– Так, баб Надь, – сказал я и спокойно убрал её руки. Сырники пахли очень вкусно, что в животе засосало нещадно. – Это всё замечательно. Давай уже завтракать.

– Вот и я ж про тоже. Опоздаешь ведь в школу, – сказала она и заспешила из комнаты.

Мне надо было срочно умыться и пощипать себя. Как такое возможно, чтобы я оказался в теле школьника. И год-то не високосный! Бред какой-то!

Чтобы найти ванную, пришлось потыкаться в обе двери. Стоя перед зеркалом, я продолжал сомневаться в своей адекватности. Это только в кино возможны подобные случайности, судьбы, кармы или удача, что тебе позволяют переродиться. Пока всё сводится именно к этому.

Я взял зубную щётку. И почему мне известно, что зелёная именно моя? А вот пасты зубной не обнаружил. Ни одного тюбика, только банка с какой-то пудрой.

– Э-э-э, бабушка Надя, а паста закончилась, – крикнул я.

– Порошком почисти.

«Похоже, что эта пудра – средство для чистки зубов. Очередной бред!», – подумал я и попробовал насыпать порошок сверху. Эта спрессованная субстанция предательски высыпалась в раковину. Соскрёб остатки щёткой и выполнил-таки задачу минимум.

От тела паренька ужасно воняло потом, и я решил принять душ. Ну хоть здесь изменений никаких – вода пока не слилась, горячей не стала. Шампунь долго искал, пока не догадался, что обитатели квартиры отдают предпочтение фирме «Яичный». Гениальный маркетолог у этой конторы! Заценив запах содержимого пузырька, решил таким не мыться. Ну его… Больше воняет, чем выделяет приятные ароматы.

С краю ванны лежал хороший такой кусь хозяйственного мыла. Помнится, дядя подшучивал надо мной из-за перхоти, говоря, что в своё время им голову мыли, и перхоти ни у кого не было. Не знаю, правду он говорил тогда или шутил, остаётся верить, что реально так и было.

– Сергей, давай скорее. Стынет всё! – гнала меня вперёд баба Надя.

Я вошёл на кухню и осторожно присел за небольшой стол. Ни тебе гарнитуров на всю стену, ни посудомоечной машины, ни машины стиральной. Олдскульный здесь народ – стирают руками!

Я присел за стол и приступил к трапезе. Такого никогда не ел. Пища богов! Видимо, из натурального готовит баба Надя творога или я настолько сильно голоден. Мои глаза выхватили очень старый календарь с изображением статуи «Рабочий и колхозница», висевший над холодильником марки «ЗиЛ». Опускаю, что местные обитатели до сих пор не выкинули этот жужжащий гроб, но календарь, я бы поменял.

– Баб Надь, а чего календарь старый? На дворе уже двадцать второй, – сказал я, закидывая очередной сырник.

– Ну вот и память начинает восстанавливаться у тебя. Двадцать второе мая, високосного, 1976 года, – сказала бабушка, широко улыбнувшись.

Глава 3

В принципе я и предполагал нечто подобное услышать. Но чтоб настолько далеко меня закинуло… Блин, ну почему не в будущее? Почему в прошлое? Вот это попал! Получается, что я ещё не родился. Как такое возможно?

Голову пронзила острая боль. Перед глазами за несколько мгновений пробежала целая жизнь. Моя, которую я помнил прекрасно. Школьный выпускной и встреча рассвета с Юлькой Жаровой. Сцена с построением на плацу военного училища, будучи ещё абитуриентом. Прыжок с парашютом, злополучная драка с Сашей Кабановым и учёный совет. Вспомнил те слова, что звучали из уст зама начальника училища и всё – прощай карьера лётчика! Хорошо из армии не выгнали, а перевели в Белогорское. Кадры с застолья в белых рубашках и лейтенантские погоны на плечах. Отчим, дядя Жора в больнице перед моим отъездом на учения.

Кухня начала вращаться, сливаясь в сплошную пелену. Последний кадр этой плёнки запечатлел погрузку моей группы в вертолёт с ещё десятком людей в касках с георгиевскими лентами. А затем всплыли новые картинки.

Какой-то парад с красными флагами и портретами Ленина. Вот торжественное обещание перед вступлением в ряды пионеров. Рыбалка с какими-то пацанами и белый поплавок, исчезающий под водой. Игра «Зарница» и занятия в мастерской с трудовиком Виталичем. Дёргаю за косички светловолосую девчонку, сидящую передо мной. А вот я уже пропускаю прямой удар в глаз, и Анька Краснова обрабатывает меня зелёнкой. Пускаю авиационную модель самолёта и сажусь в кабину Як-18 – самолёта спортивного и настоящего. И снова удар.

– Серёга! Сергей, очнись! Надя, опять он упал, – где-то вдалеке слышался хриплый мужской голос. Я попробовал разлепить веки, но получилось не сразу.

Надо мной склонилась баба Надя, а с ней рядом мужчина, выглядевший старше неё. Круглое лицо, покрытое множеством морщин, мощный подбородок, седые волосы и тот же добрый взгляд, что и у бабушки.

– Володь, может скорую. Щас только к соседям сбегаю. Полежи пока, сынок, – сказала баба Надя. Для меня это было странно. Зачем куда-то идти? Есть же мобильник. Или ещё в этом мире не изобрели подобные гаджеты? Надо проверить, чтобы определить окончательно моё местоположение во временном пространстве.

– Да вы сто двенадцать наберите на сотовом. Так быстрее будет, – сказал я, однако на лицах стариков застыло недоумение.

– Что набрать? Это лекарства какие-то, Надь – «сотовый сто двенадцать»? – спросил у бабушки мужчина, но она только пожала плечами.

– Ладно, – отмахнулся я. – Кто президент России?

Прям-таки читается на их лицах: что ты несёшь, Серёга? Мол, ерунду какую-то спрашиваешь. Кто ж не знает Владимира Владимировича…

– Сынок, это у империалистов президент. А у нас Советском Союзе генеральный секретарь Брежнев, – проговорила бабушка.

Во дела! Неужто я реально в СССР? В теле подростка. Кому рассказать – не поверят. Ещё и в психушку загребут в одну палату с каким-нибудь Элвисом и Наполеоном. Однако, если это Союз 1976 года, то буду лечиться в компании Маяковского и Кутузова.

Старички помогли мне подняться с деревянного пола маленькой кухни и усадили за стол, где ещё стояла белая тарелка с каким-то синим узором. В ней лежали недоеденные мной сырники, а рядом стояла кружка в красный горошек с ароматным чаем.

Я ещё раз взглянул на присутствующих. Бабушка продолжала меня гладить по плечу, призывая вернуться к ним с небес на землю. С того света или с этого – непонятно. Мужчина был одет в рубашку светло-серого цвета и рабочие брюки, вроде тех, что на заводе раньше носили. Телосложение крепкое, плечи квадратные, руки в шрамах, а на ладонях затвердевшие морщины. Этот старик явно согнёт меня в бараний рог и не один раз.

А ведь я знаю, что передо мной мои бабушка Надя и дедушка Вова, с которыми живу, сколько себя помню. Видимо, моё сознание раздобыло некоторые фрагменты памяти предыдущего владельца этого тела.

– Серёжка, ты помнишь, что вчера произошло в аэроклубе? – спросил дед, усаживаясь за стол на белый табурет.

– Полёты вчера были, – неожиданно сказал я, вспоминая, будто это реально так и было.

Самолёты и правда были вчера. А ещё вертолёты, ракеты и множество взрывов. Немудрено, что лучше помнить полёт на спортивном Як-18.

И вот откуда это вспомнил? Этот Серёжка, может, и летал, но не я!

– Вот-вот, – закивала бабушка. – А дальше? Ты кушай. В школу скоро. Экзамены не за горами.

– Всё вспомнил? – поинтересовался дед.

– Летал… вроде. Посадка жёсткая была. Потом… короче, головой ударился, – отмахнулся я, поняв, что спорить с этой действительностью бесполезно. Похоже, придётся свыкнуться с тем, что я в Советском Союзе и на дворе 1976 год.

Остаток завтрака прошёл в полном молчании под новости, доносившиеся из радио на верхней полке. Небольшой коробок прямоугольной формы с лейблом «Альпинист» передавал обзор газеты «Правда».

– «Советское руководство сердечно приветствует всех гостей и участников IV Ташкентского кинофестиваля стран Азии, Африки и Латинской Америки. Наш девиз – «За мир!..», – вещала женщина диктор.

Наиважнейшая новость! Как раз у меня есть сценарий для фильма на следующий год, под названием «Попадос».

Чай был очень вкусным. В Союзе всё было вкуснее. ГОСТ жёстче, вот и гоняли за качество. Теперь хоть смогу насладиться хорошей пищей.

Обрывки памяти предыдущего Сергея должны помочь мне быстрее адаптироваться. Пока что есть несколько фактов, которые лежат на поверхности.

Я ученик десятого класса и скоро экзамены. Учусь на отлично. Просмотрев учебники и тетради, определил имя моего реципиента. Я был Родионовым, а стал Родиным Сергеем Сергеевичем. Только немного фамилию укоротили в небесной канцелярии, так что привыкнуть должен быстро. Пока надевал на себя школьную форму, вспомнились моменты из уроков и различные жизненные ситуации.

Родина периодически шпыняла парочка одноклассников, которым у него не получалось давать отпор. Со мной такого не будет. Я себя в обиду не дам.

А вот с девушкой мы общаемся. Ходим, гуляем, но не более того. Короче, дистанция соблюдается. Может, стоит её сократить? Сначала посмотрим на эту Аню Краснову вживую, потом определимся.

Дипломат собрал согласно расписанию в дневнике. У этого задохлика все «документы» в порядке. В школе я учился, конечно, не так, как этот ботаник. Спорт, компьютер, гулянки, но без троек закончил. А вот военное училище с красным дипломом. И это не потому, что за мои оценки было стыдно. Один из лучших на курсе, епта!

В коридоре стояла коричневая тумба с зеркалом, на которую я благополучно присел, начав обуваться.

– Не ломай! Сам будешь ножки делать, – крикнул с кухни дед Вова, намекая, что обуваться нужно стоя. Пришлось оторвать пятую точку. Дед в этот момент завтракал и прекрасно контролировал процесс моего ухода. – На рыбалку когда пойдём?

– Какая ему рыбалка, Вов? Упадёт ещё там. Ему и к экзаменам готовиться надо, – настаивала бабушка.

Коричневые ботинки с белой полосой на месте шнуровки оказались удобными. Стопроцентная кожа! Умели же шить. Да, неброская, но качественная.

Подъезд я сразу узнал. Прожил в такой хрущёвке большую часть жизни и помню затхлый запах сырости из подвала, перебиваемый «ароматизатором» кошечек и пёсиков.

Но это в будущем. Сейчас здесь свежевыкрашенные в синий цвет стены, ещё не разбитая плитка на полу, и приятный запах жареной рыбы, доносившийся из какой-то квартиры. Двери оббиты кожей и у каждой лежит тряпка. Видимо, коврик для вытирания подошвы. Отсутствие разномастных «автографов» на стенах тоже порадовало.