Делаю два глотка. Чувство неуверенности притупляется почти сразу же. Сегодня я не успела ничего поесть.

Очень обнадеживает, что человек напротив ведет себя спокойно и уверенно. Не давит. Дает время. Только сейчас вдруг осознаю, что весь предыдущий месяц я постоянно чем-то занималась, куда-то бежала, что-то планировала – лишь бы не думать о Мише. Даже к священнику сходила на исповедь, что на меня совсем не похоже.

– Несколько месяцев назад умер отец, муж погиб. Когда немного пришла в себя и вступила в наследство, поняла, что дела фирмы идут не так хорошо, как это казалось при жизни близких людей. Возможно, я бы и дальше пыталась справляться сама, нашла инвесторов, но Монастырский помешал моим планам.

– Как ты на меня вышла? – вкрадчиво спрашивает Шахов.

– Нина Артёмова, мой юрист, собрала необходимую информацию. Узнала номер телефона вашего помощника. – Стараюсь, чтобы голос звучал максимально ровно, но слышно, как он дрожит.

Даже не знаю, что нервирует больше. Спокойный вид Шахова или то, что скрывается за этой невозмутимостью. Человек, сидящий передо мной, – опасный хищник. Будет молча наблюдать до последнего, а в самый непредсказуемый момент вцепится зубами в горло.

– Хочешь столкнуть нас с давним знакомым лбами, правильно я понимаю?

От тона, которым Шахов произносит эти слова, грудь опаляет приступ учащенного сердцебиения.

– Монастырский требует невозможного. Я не готова отдать дело своего отца и мужа. Сейчас это мой единственный заработок.

Намеренно не говорю, что не только заработок. Бизнес и работа помогают справляться с душевной болью.

– А мне, значит, готова отдать?

– Никому не готова, – отрицательно качаю головой. – Я пришла обсудить сделку и ее условия. Мы с командой разработали бизнес-план. После привлечения инвестиций прибыль может выйти на новый уровень. Однако без посторонней помощи и денег нам не выжить. Но речь именно о помощи, – делаю акцент на этом слове, – а не о полном поглощении фирмы. Желательно с гарантиями, что я продолжу ее возглавлять. Целая и невредимая. Мы готовы отдать половину акций и впоследствии перечислять вам пятьдесят процентов прибыли с условием, что будем под вашей защитой и нас перестанут прессовать. Давления со всех сторон очень много. Одной мне не справиться.

Официант приносит заказ. Шахов берет в руки нож и вилку, режет свой стейк и отправляет в рот кусочек мяса. С кровью. Выглядит впечатляюще. По коже бегут холодные мурашки от этого человека. Я обращаю внимание на кисти его рук. На одной виднеется шрам, который уходит под манжет рубашки. Шахов замечает, что разглядываю. Смотрит в ответ и ест мясо. Съедает всё до последней крошки.

– Почему не притронулась к еде? – интересуется он.

– Не ем мясо с кровью.

Григорий Игоревич берет салфетку, вытирает рот и кладет ее обратно.

– То есть твое предложение заключается в том, что при удачном инвестировании в обмен на проблемы с Монастырским я получаю пятьдесят процентов прибыли?

Киваю.

– А при неудачном?

Кажется, я замечаю блеск в его глазах.

Телефон Шахова заливается звучной третью. Григорий Игоревич смотрит на часы, отвечает, что задержится и чтобы начинали торги без него. Отложив мобильный, подзывает официанта и просит принести счет.

– Увеличим процент прибыли, и я начну работать лучше, – отвечаю на его вопрос.

Лицо и плечи сковывает напряжением от взгляда Шахова.

– Я с водителем. Куда тебя отвезти?

– Не стоит. Я доберусь на такси.

Шахов опять смотрит на меня в упор.

– Адрес, – повторяет таким тоном, что не решаюсь перечить.

Пусть везет, раз так хочется. Может, дорогой еще что-то успеем обсудить. Называю улицу и дом.

Шахов встает из-за стола и берет папку. Я вскакиваю следом. Иду за Григорием Игоревичем на улицу. Ощущаю себя странно. То ли это действие вина, то ли понимание, что Шахова, похоже, заинтересовало мое предложение и он его обдумает. В противном случае оставил бы папку на столе и не стал предлагать подвезти, правильно?

Я сажусь на заднее сиденье. Шахов располагается рядом. У его туалетный воды приятный запах, но все равно прошу водителя открыть окно. Жду, что наша беседа продолжится, но Григорию Игоревичу опять звонят. Он обсуждает с кем-то предстоящую конференцию, затем отдает поручения по новой сделке и заканчивает говорить аккурат в тот момент, когда машина подъезжает к моему дому. Шахов выглядывает в окно, буквально на пару мгновений, после чего поворачивается.

Собираюсь уточнить, на какое решение мне рассчитывать, но Григорий Игоревич опережает:

– Завтра я улетаю из страны на пару дней. Когда вернусь, сообщу, где и во сколько ты будешь меня ждать.

В районе солнечного сплетения поднимается вихрь. Это ведь не то, о чем я подумала? Хочу сказать, что предложение ограничено лишь пакетом акций и процентами, но в это мгновение дверь с моей стороны распахивается. Водитель услужливо подает руку.

– До свидания, Агния, – прощается Шахов, возвращая внимание к своему вновь звонящему телефону.

Позвоночник прошибает озноб. От ощущения надвигающейся опасности. Да, я сама добивалась этой встречи и просила Шахова о помощи. Только совершенно о другой.

Глава 3

Переступив порог дома, слышу, как бабуля вместе с Ниной идут мне навстречу. Подруга осталась ждать меня, но лучше бы поехала домой, потому что я не хочу сейчас обсуждать ужин с Шаховым. А придется. Больше не с кем.

– Ну, как все прошло? – взволнованно спрашивает Нина.

Скидываю неудобные туфли и сажусь на пуф. После такого прощания нужно еще бокал вина. Как минимум. За коленку меня никто не трогал, грязных и пошлых намеков не делал, смотрел Шахов вполне прилично, вел себя – тем более, но концовка этого вечера начисто убила во мне веру в доброту и порядочность Григория Игоревича. Хотя это последнее, на что следовало рассчитывать в такой ситуации. Люди, достигшие заоблачных высот, как правило, не склонны к лишним сантиментам и сразу дают понять, чего ждут от других.

– Шахов забрал документы для ознакомления. – При бабуле я не стану посвящать Нину в подробности сегодняшнего ужина.

– И всё?

– И всё.

Бабушка, не вмешиваясь, за нами наблюдает. Поджимает губы и отворачивается. Я бы и рада была сохранить какие-то нюансы в тайне, но люди Монастырского и домой успели заглянуть. Пришлось в общих чертах рассказать о своих проблемах, но разве старого человека проведешь? В ее глазах столько мудрости, что иной раз лучше промолчать, дабы не показаться глупой.

– Чай вам заварю, – произносит бабушка спустя долгие секунды молчания и оставляет нас с Ниной одних.

– Ну? – Подруга впивается в меня серьезным взглядом. – Тебя не было три часа. Шахов не принял никакого решения за это время?

– Принял. Только мне оно не нравится. Я на такое не подпишусь. Ясно?

– А вот с этого места поподробнее, – просит Нина.

– Вел себя этот тип вполне сносно, но в конце вечера, после того как подвез, сказал, что его не будет в городе несколько дней. А как прилетит, скинет эсэмэской время и место встречи.

– То есть…

– То и есть, – вздыхаю я. – Полкоролевства и любовницу в придачу он хочет. Еще и года не прошло, как Миши не стало, а я сразу прыгну в койку к другому? И при каких обстоятельствах? Стану содержанкой в обмен на защиту. И то спорно, тут больше узаконенной проституцией отдает. Шахов мне деньги и стабильность, я ему – тело и минеты. Как, скажи, после такого верить в лучшее? – Вопросительно смотрю на подругу.

– Ну-у… – тянет Нина. – Чего-то такого и следовало ожидать. Ты очень красивая девушка, да еще и в беде. Но я не думала, что Шахов до такой степени скотина, чтобы не оставить тебе выбора.

– Да нет уж. Это я дура. Не нужно было идти в ресторан и просить Шахова о помощи.

Дав себе секунду собраться с духом, я поднимаюсь на ноги. Не хочу показать бабушке, как в действительности расстроена. Нина отступает, пропуская вперед. Смотрит потерянно. Кажется, даже чувствует вину, ведь это была ее инициатива со звонком.

– Ась, – летит мне в спину. – Может, ты отдохнешь, встанешь утром и передумаешь?..

Нет, ошиблась. Нина явно не чувствует себя виноватой.

Резко поворачиваюсь, испепеляя подругу глазами. Не верю, что она предлагает мне спать с Шаховым.

– Ну вдруг это просто еще одна встреча…

– Меня пугает твоя наивность.

– У Шахова хорошая репутация. Вокруг полно доступных баб. Объяснишься с ним. Не станет же он тебя насиловать, в конце концов. Нам очень нужны эти деньги. – Последнее предложение Нина произносит громче.

Я шиплю на нее и киваю в сторону кухни. Не хватало еще, чтобы бабуля все это услышала и ее свалил сердечный приступ из-за непутевой внучки, которая решила продаться ради бизнеса погибшего мужа и родного отца.

– Вадиму позвоню, – отвечаю, подумав.

Это двоюродный брат Миши. Пусть у них были не очень хорошие отношения в последнее время, но должен же быть какой-то выход! Не хочу я отдавать свою фирму Монастырскому. И ехать в отель к Шахову тоже не хочу! Стать подстилкой влиятельного человека не входило в мои планы. Ничего кроме внутреннего отторжения эта мысль не вызывает.

На кухню захожу, надев на лицо маску беззаботности. Мы пьем чай, бабуля рассказывает о сериале, который крутят по телевизору, вспоминает историю из жизни с дедом, похожую на сцену из ящика. Потом, пожелав нам спокойной ночи, идет готовиться ко сну. Я бы тоже не прочь лечь: день был длинный и напряженный. Голова болит.

Нина смотрит на часы и подходит к окну. Открывает его и достает сигареты.

– Меньше десяти часов, Ася. Завтра утром Монастырский пришлет своих амбалов.

– Ты сейчас похожа на сутенершу. Надо было тебя отправить на встречу с Шаховым, – удрученно хмыкаю я.

– Да уже сама жалею, что не пошла вместо тебя. Кстати, такие, как он, в моем вкусе.

Я молча гипнотизирую фарфоровую чашку, думая о завтрашнем дне. Впервые не знаю, как поступить. Если изо дня в день придется принимать жесткие решения и так нервничать – лучше заняться вышиванием.

– Ладно. Не хочешь с Шаховым встречаться – не надо. Но как будем выходить из ситуации? На днях людям платить. Мы опять в долгах как в шелках… А послезавтра может и вовсе не наступить, – «обнадеживает» меня подруга.

– Попробую у Вадима помощи попросить. У него как раз дела пошли в гору.

– Это еще хуже, чем новая встреча с Шаховым! – озвучивает Нина мои мысли.

Но тогда я буду уверена, что попробовала всё, абсолютно всё. Если брат Миши откажет, то другого выхода не останется, кроме как согласиться на встречу с Григорием Игоревичем. Чтобы сказать ему, что я готова отдать шестьдесят процентов акций, только бы он не трогал меня. Господи, как со всем справлялся мой муж?

– Миша бы не одобрил, если бы ты пошла к Вадиму, – давит Нина на больное.

– Можно подумать, он пришел бы в восторг от интрижки с Шаховым.

– С Вадимом у них были разногласия. Серьезные, – продолжает давить Нина, но уже интонациями, и тянется за второй сигаретой.

Нервничаем обе. Это понятно. Но не Нине придется встречаться с Шаховым. Что же делать? Решаю дождаться утра. Если желание позвонить не пройдет, то наберу Вадима.

Мы допиваем чай, и я иду провожать Нину. Вопреки опасению, что не смогу уснуть, засыпаю сразу. То ли это действие алкоголя, который я давно не пила, то ли нервное перенапряжение, но сплю сном младенца до сигнала будильника утром.

Пока бабушка готовит вкусный завтрак, я кручу в голове наш разговор с Шаховым. Пытаюсь анализировать, что ждет меня дальше. Может, Григорий Игоревич и обладает терпением, но где гарантии, что не потеряет его, как Монастырский?

– Ася, ты мне позвони, как доберешься до офиса, – вдруг произносит бабушка с волнением в голосе.

Я отрываю взгляд от чашки.

– Все будет хорошо, – обнадеживаю свою старушку.