– Это мешает ему быть опасным?

– Просто я не понимаю, с чего такой вывод.

– Всё просто… он первый человек в этом мире, которого я при первой встрече оценила неверно.

Альда помолчала. Подумала.

– Это всё?

– Думаешь, мало? Альда, люди не любят выглядеть дураками или этакими прекраснодушными повесами. Люди скорее хотят преувеличивать свою значимость. Тем более при дворе, где порой казаться важнее, чем быть. И если кто-то пытается изобразить из себя этакого простодушного болвана – это всегда настораживает.

– Ну он же объяснил.

– Вот именно. И пока он не объяснил, я даже на миг не усомнилась в его маске. А это значит очень большой опыт в притворстве. Он уже настолько привык изображать из себя не очень умного повесу, по случаю получившего высокое положение при императоре, что это стало чуть ли не второй его натурой. Говорю тебе, основываясь на своём опыте изображения Фелоны. Когда пытаешь играть нечто, тебе противоположное – это очень тяжело. Когда я избавилась от Фелоны, то испытала настоящее облегчение – наконец-то я снова стану сама собой. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило строить из себя дурочку, ничем кроме нарядов не интересующуюся.

Дарк Вром подтверждающе кивнул, когда Альда перевела на него растерянный взгляд. В основном он предпочитал молчать и не влезать со своим мнением, но тут решил помочь.

– Всё так. Тут империя, привыкай. Тем более не стоит верить людям при дворе. Госпожа права, Альда. И нам пора выходить. Дамы, нам стоит держаться вместе.

Втроём они и вышли к тропинке, ведущей к беседкам на цветочной поляне. Наташа огляделась, присмотрелась, заметив что-то, бродящее между гостями.

– Ого! Павлины! Надо же.

– Павлины? – Альда обернулась? – А-а-а, это дорхи. Их многие из знати держат в домах из-за красоты.

– Дорхи? А выглядят точь-в-точь как павлины. Они раскрывают свой хвост наподобие веера?

– Точно. И хвосты у них очень красивые. Да и сами дорхи бесподобны.

– Угу. А клюв им лучше держать связанным – не дай боже споют.

Альда хихикнула.

– Точно. Скрежет металла по стеклу музыкальней.

– Павлины, – кивнула Наташа.

– Пусть так. – Альда вдруг тихонько засмеялась. – Им, по крайней мере, не нужно несколько часов собираться, чтобы быть красивыми. Так что завидуй.

Наташа надулась.

– Между прочим, если уж на то пошло, то именно самцы у этих птиц самые нарядные и шикарные. Самки выглядят так себе… блекло, по сравнению с самцами.

– Да ладно?

Наташа с Альдой так увлеклись обсуждением павлинов или дорхов, что не заметили, как остановились около одной группы девушек, которые с интересом стали прислушиваться к их беседе. Но тут одна из девушек не выдержала. При этом Альда заметила, что вторая девушка чуть нахмурилась и сделала крохотный шажок в сторону, словно говоря «я к этой дуре не имею никакого отношения». Причем слово «дура» было очень красноречиво написано на её лице. Правда это продлилось мгновение, и вот она снова улыбалась. Наташа, кажется, этого не заметила.

– Простите?

– О, прошу прощения, – девушка улыбнулась. – Где мои манеры. Виконтесса Ориберра Антелия, мои подруги.

Наташа чуть вскинулась, ожидая, что представят и оставшихся трёх девушек, но виконтесса замолчала. Остальные тоже молчали. Озадаченная девочка покосилась на Альду, вспоминая её уроки по этикету. Похоже тех троих только что исключили из разговора. И сделать это могла только дама, занимающая очень высокое положение.

– Гм… Наталья Астахова… Призванная.

– Я так и поняла, – снова улыбнулась девушка. – Если вы не знаете таких очевидных вещей. Мужчины будут наряжаться? Блистают только дамы.

– Э-э… – Наташа никак не могла понять, зачем весь этот разговор по теме, которую она никогда не любила – о нарядах. – Не стоит так обобщать, всё-таки. К тому же, вы не совсем справедливы.

– У вас на родине полагают иначе?

– У меня на родине есть специальные люди-ученые, которые занимаются изучением разных животных. Почитать их исследования бывает интересно. Так вот, самцам птиц как раз и бывает важно привлечь внимание самок, что они и делают своим опереньем – чем оно наряднее и пышнее, тем больше шансов. Что касается людей… никто просто так тоже не блистает. У всего есть цель.

Лицо виконтессы вытянулось.

– Я правильно поняла, вы сейчас сравнили глупых птиц и людей?

– Сравнила? Нет, конечно. Но поведенческие реакции у всех животных, а люди…

– Наташа, – зашипела сквозь зубы за спиной у нее Альда.

– То есть сравнили.

– Эм… – Кажется, Наташа сообразила, что излишне увлеклась. – Прошу прощения, просто… э-э-э… увлеклась…

– Полагаю, это вам простительно, – едко улыбнулась виконтесса. – Если у вас на родине люди не отличаются от животных, то отсутствие манер понять можно.

Альда быстро переводила взгляды с лица подруги на виконтессу и подруг виконтессы. Хотя какие тут подруги? Скорее свита, причём, состоящая из зависимых девушек. Но даже так те выглядели малость хмурыми. Наташа может и увлеклась объяснением, но точно не имела в виду ничего плохого, чтобы нарваться на такое вот прямое оскорбление на пустом месте. Неприятно слушать? У виконтессы была куча способов прервать разговор, ставший для неё в тягость, либо поменять тему. Она выбрала так.

Наташа молчала, о чем-то размышляя.

– Гордыня, – наконец проговорила она. – Виконтесса, мы обязательно с вами обсудим отличия поведения людей и павлинов в зависимости от роскоши оперенья, но позже. К сожалению, сейчас не могу уделить вам время.

Она резкого развернулась и зашагала по дороге, перестав обращать внимания на виконтессу и её спутниц. Сама виконтесса буквально побелела, хотя непонятно от чего – ярости или растерянности. Видно, не привыкла, что ею настолько явно пренебрегают, а она только-только настроилась ещё повеселиться, это Альда заметила. В этом плане решение подруги она одобрила целиком и полностью. Спор в данном случае мог обернуться только ещё большим позором. Верно барон предупреждал: тягаться с местными ядовитыми гадинами в плевках яда – занятие бесперспективное в силу большего опыта последних. И Наташа сделала единственное, что у неё получалось лучше всего, ошарашила окружающих. Фигурально выражаясь любимыми ее словами – перевернула доску. Не бежала от разговора, просто отложила его.

Альда заторопилась следом за пылающей гневом подругой. Та же слегка замедлилась, позволив себя догнать. Альда заметила, что Наташа чуть прикрыла глаза и что-то бормочет под нос.

– Наверное, мои мысли по орнитологии были не к месту, – наконец спокойно заметила Наташа.

– По чему?

– Орнитологии. Наука моего мира, которая изучает птиц.

– А зачем их изучать? – удивилась Альда.

Наташа хмыкнула. Судя по всему, хорошее настроение к ней медленно возвращалось.

– Понятия не имею. Но если ученые мужи их изучают, значит это зачем-то нужно. Между прочим, неплохие деньги из бюджета получают на свои исследования. А вот я что-то расслабилась. Мне ведь показалось, что она искренне заинтересовалась моим мнением. Дура.

– А откуда ты знаешь об этих исследованиях ваших учёных?

– О! Какой только фигни не начитаешься в интернете, пока готовишь доклад по биологии в школе. Я тебе потом объясню, что такое интернет. Жаль с нами нет посла Орилия, он бы тут пригодился.

Альда мысленно согласилась. Господин Орилий легко смог бы разрешить ситуацию. Или вообще не дал бы ей возникнуть.

– Могла бы попросить помощи, – не очень уверенно отозвалась Альда. – Уха коснуться надо, да?

– Не знаю, кто там придёт на помощь, – пожала плечами Наташа, – но я их не знаю. И не знаю о возможной цене, которую придётся заплатить за помощь. И я вовсе не о деньгах. Сами справились.

Дарк Вром одобрительно кивнул.

– И правильно. В империи не стоит принимать помощь, если можешь справиться сама. Дело тут, конечно, не в цене. Просто за нами наблюдают и оценивают. Сами справились – один вывод про нас, обратились за помощью – совсем другой. Соответственно и отношение поменяется. А посол не может появиться раньше императора.

– Я и говорю про цену не в деньгах. А так… этикет всё портит.

– Точно, – согласилась Альда. – Зачем ты вообще заговорила про этих дархов и их поведение?

Наташа на миг задумалась.

– Растерялась, наверное, – честно призналась она. – Задали вопрос, я машинально стала отвечать. Дурная привычка.

– Точно, – теперь согласился и Дарк. – Отвыкай. Тем более в империи.

Наташа помрачнела.

– Я сейчас себя такой дурой чувствую, вспоминая, что маленькой хотела быть принцессой.

– Быть маленькой принцессой здорово, – глубокомысленно согласилась Альда. – Одна беда – принцесса очень быстро становится взрослой, и сказка заканчивается.

– Я не понимаю смысл вот этого нашего дефилирования тут! – скрывая раздражение, заявила Наташа, заметив, что они тут, как модели на подиуме – идут по тропинкам, а все из беседок на них смотрят. Оценивают наряды, походку, поведение, делают какие-то свои выводы.

– Ты недалека от истины, – поежилась Альда. – Жуть. Скорее бы император пришёл… О! А вот и он. – Девочка поспешно склонилась в реверансе.

Наташа резко обернулась, лихорадочно вспоминая весь вылетевший из головы этикет, который вдалбливала ей на корабле Альда. Потом вспоминала слова барона о приветствии в соответствии с её родным миром и несколько неуклюже склонила голову, шагнула навстречу подходившему по тропинке мужчине в окружении небольшой свиты. За спиной у него, кстати, находился и барон Лоран Раскин. Он ободряюще улыбнулся и скрылся за спиной повелителя.

Как ни странно, но это помогло Наташе взять себя в руки. Уже более уверенно она сделала ещё один шаг навстречу, протягивая руку.

Вживую император производил более сильное впечатление, чем по связи. Сейчас ощущение власти буквально заставляло склонять голову. Наташа с трудом держалась, чтобы по примеру Альды не присесть в реверансе – сразу и этикет вспомнился. Почему-то ей показалось, что император её проверяет. И если она сдастся, то… непонятно, что будет тогда, но ясно, что к ней потеряют любое уважение.

– Интересный способ приветствовать у вас на родине, госпожа Наташа, – усмехнулся император, не делая даже попытки движения в её сторону. – Барон Лоран говорил, что когда протягивают руку для рукопожатия, то показывают, что не держат оружия, и что пришли с миром.

– Ответное пожатие показывает, что гостя принимают и тоже не таят зла.

– Но дамы всегда подают руку первыми?

– Это привилегия…

– И проклятье, – кивнул каким-то своим мыслям император. – Ты ведь говорила, что если протянешь руку для рукопожатия, а не для поцелуя, то это будет оскорбление мне? Я правильно понял.

– Нет, ваше величество. Точнее я не совсем верно объяснила барону. Первым протягивает руку старший по положению, показывая, что принимает гостя. Если же женщина протянет руку для рукопожатия, то, раз она всегда подает её первой, сделает заявку на равное положение с тем, с кем здоровается. Так протянуть руку я могу другу, мужчине, с которым вместе работаю, например, но никогда начальнику. И чем выше он положение занимает, тем менее такое допустимо.

– Интересно… мы потом с тобой обсудим нормы поведения в твоем родном мире. Имперский этикет, откровенно говоря, давно пора упростить. – Император наконец шагнул к ней и склонился к руке, изобразив осторожный поцелуй и выпрямился, с насмешкой поглядев куда-то в сторону одной из беседок. Чуть наклонился, чтобы его голова как раз оказалась вровень с головой Наташи и прошептал так, чтобы слышала только она: