Хью помедлил на пороге и все-таки заглянул за дверь. В отличие от прогулок чужая жизнь всегда представляла для него немалый интерес. А Марблит был необычным городом: вместо монет и карт здесь использовали бусины, и не ловил интернет, а на электричество и радио не было и намека! Хью специально оглядел комнату перед сном – ни единой розетки, что само по себе было странно. Телефон, конечно, разрядился, и Хью оставалось только порадоваться, что ему некому звонить.

«Странно» – то слово, что преследовало его со вчерашнего вечера. Поезд завез не туда – странно. Долл – странная. Попутчицы тоже те еще попались…

Хью усмехнулся про себя: по ту сторону гор его никто не ждал, он просто сбежал из своего унылого городка с обмелевшей рекой, насквозь фальшивого и стремящегося к каждому туристу повернуться красивым фасадом, некогда стертым с лица земли войной. Хотелось чего-то нового, свежего воздуха, ярких впечатлений. Значит, не так уж и важно, на какую станцию в итоге прибыл поезд – вот они, впечатления.

Стекольщик в полосатом халате и почему-то в сапогах, с сонным лицом, держащий в руке чашку с чем-то явно горячим, поднял голову и ахнул:

– Мамочки! Посетитель!

Хью улыбнулся против воли: столько растерянного обаяния было в этом стекольщике.

– Молодой человек! – Стекольщик взмахнул руками и едва не выплеснул из чашки горячее и дымящееся прямо на пол, но удержал. – Такая рань, такая рань… Вы подумайте, и уже посетитель. Ба-а!.. Так вы новичок? Только приехали? Неужели пройдоха Долл отпустила вас совсем-совсем одного? Это же Марблит! Заблудиться здесь – раз плюнуть, а его карту не может выучить и сам мэр! Право же, никто до конца не знает, не меняется ли карта каждую ночь. Впрочем, об этом надо спрашивать у старого Кипера, он следит за картой, а я так… стекольщик. Делаю всякие штуки из стекла на продажу да собираю последние новости. А зовут меня Гласс. Мистер Гласс. В Марблите каждый знает, что это я изобрел стекло, которое не так-то просто разбить! Теперь из него делают все зеркала, витражи и посуду.

– О! Здорово. Рад знакомству… В смысле… – Хью решительно шагнул вперед и протянул стекольщику руку. – Я Хью, я здесь проездом, и я – знаете? – просто обожаю карты!

– А вы уже видели Карту Марблита, мастер Хью? – спросил мистер Гласс.

Он наконец отставил чашку в сторону и зажег огонь на маленькой горелке. Сверху он поставил кастрюльку с молоком. Поймав вопросительный взгляд Хью, он пояснил:

– Я сейчас и вам сделаю какао, мастер Хью. Утро лучше всего начинать с какао, иначе весь день потом не задастся. Это примета у меня такая, еще никогда не подводила.

– Признаться, от горячего какао я не откажусь, – улыбнулся Хью. – Значит, вы работаете со стеклом? Я смотрю, в этом городе профессия популярная.

– Не «популярная», мастер Хью, а уважаемая! – мистер Гласс поднял палец, словно в подтверждение своих слов. – Стекольщики издавна почитались жителями Марблита. Здесь ценят красоту витражей и мозаик, а господин мэр жизни не видит без цветных зеркал и стеклышек, вот и стараемся. Опять же, украшения, посуда… Да мало ли чего интересного можно придумать? Процесс завораживает!

– Никогда не видел, как из стекла делают поделки, – сказал Хью. – Может быть, вы покажете мне?

– Покажу с удовольствием! – Мистер Гласс просиял от удовольствия, а может быть, внимания, что проявлял к его делу Хью, и перелил какао в еще одну пузатую чашку. – Но для начала прошу: какао!

Хью сделал большой глоток и с удивлением понял, что вкуснее какао еще не пил. Хотя, может быть, все дело в том, что он вообще не слишком любил какао. Предпочитал черный кофе на завтрак, и пиво по вечерам – благо выглядел он старше своих восемнадцати, и алкоголь ему зачастую продавали, не спрашивая документов.

– Так вот, мастер Хью, вы спрашивали, как изготовляют поделки? Я покажу вам. А вы пока пейте какао, пейте. В это время суток молоко лучше пить с шоколадом, настроение сразу подскакивает, а здесь это немаловажно.

Мистер Гласс выкатил небольшой столик и расставил все необходимое. Хью устроился поудобнее: чутье подсказывало ему, что ради утреннего гостя хозяин лавки расщедрится на небольшое представление.

Так и вышло: стеклодув так увлеченно занялся процессом, что Хью ненадолго потерял счет времени. А ведь ничего особенного мистер Гласс не сделал. Всего лишь маленькую чашку, больше похожую на рюмку для венского шнапса.

– Вот, возьмите! – мистер Гласс протянул рюмку завороженному Хью. – Возьмите-возьмите, мастер Хью, не стоит стесняться. Просто чашечка. Я мог бы сказать, что это волшебная чашечка, что испивший из нее наполнится мудростью или сможет смотреть сквозь морок… Но ведь то будет неправдой, и не люблю я это. Зато чашечка при себе найдется всегда, выпить из родника или колодца… Стекло не разобьется, даже если упадет с высоты, поверьте. Секретная формула!

Хью бережно, несмотря на заверения в надежности стенок рюмки, взял ее в руку и поднял на свет. Синее стекло переливалось всеми оттенками неба и моря. Только убирая рюмку в карман, Хью осознал, что точно такой же странный цвет в солнечную погоду приобретают его собственные глаза.

Мистер Гласс подмигнул ему.

– Заходите, навещайте старика, мастер Хью, – прокряхтел он. – А то слишком часто бывает не с кем выпить чашечку какао.

Хью пообещал непременно навестить его снова и вышел за дверь.

Оказывается, он провел в гостях у стеклодува достаточно времени для того, чтобы город начал оживать. Повсюду открывались двери, множество табуреток оказалось на улице, и на них лежали свежие газеты.

Хью вспомнил, что мистер Гласс не взял с него платы, и, подумав, украдкой засунул в газету одну бусину из мешочка, полученного от Долл. Меньше всего в этой жизни он любил оставаться у кого-нибудь в долгу.

Узкие улочки Марблита путались между собой и путали Хью. Побродив по ним меньше получаса (по внутренним ощущениям), он начал сомневаться, найдет ли дорогу обратно. Потом, рассудив, что Долл – явно известная в городе личность и к особняку на площади кто-нибудь да выведет, продолжил прогулку. Солнышко пригревало, и он расстегнул куртку и подставил лицо теплым лучам. Зима здесь совсем не ощущалась, солнечные зайчики танцевали над мостовой.

Хью прикрыл глаза и улыбнулся, впитывая солнце. Дома оно почти не показывалось из-за туч, вечная дымка зимы серостью окутывала улицы и дома, и, по правде сказать, за перевалом он тоже не надеялся его отыскать. И так повезло…

От размышлений о солнце и городах его выбил резкий толчок в грудь. Хью пошатнулся и едва не рухнул на мостовую, но чья-то рука удержала его. По груди что-то потекло.

– Простите! – раздался над ухом взволнованный голос. – Простите, я так невнимателен!

Хью открыл глаза, осознав, что от неожиданности продолжал держать их закрытыми. С раннего детства он привык, что, если закрыть глаза, проблемы и неожиданности обойдут стороной. Конечно, с возрастом он понял, что это не так, но сейчас детские привычки вернулись.

– Простите! – Человек, едва его не уронивший, полез в карман и достал платок. – Я вас еще и испачкал!

Хью перевел взгляд на свитер: по нему картинно стекали кофейные потоки. Потом посмотрел на человека. Тот обладал пронзительными голубыми глазами, ясными и чистыми, как небо над головой, широкой улыбкой и пустым кофейным стаканом в руках.

Немного похожий на Джуда Лоу, если бы тот только мог состроить настолько растерянное лицо и пренебрегал стрижкой.

– Я с самого утра такой неуклюжий! – Человек, не дождавшись реакции Хью, принялся обтирать его сам. – Уронил книги, потерял ключи, только собрался выпить кофе, чтобы голову привести в порядок, задумался – и вот. По утрам здесь редко кто гуляет, совсем не думал, что встречу кого-то…

– Я сам виноват, – улыбнулся Хью. Растерянность незнакомца тронула его. – Только вчера ночью приехал в город, а здесь все так необычно… Зазевался, ворон, что называется, считал и налетел на вас.

– Нет-нет-нет, это я на вас налетел! С меня причитается компенсация. Вы уже пили кофе?

Хью хотел было ответить про завтрак у Долл, какао у мистера Гласса и про то, что они с Меган и Бритт собрались пойти в какую-то кондитерскую, но у незнакомца был такой щенячий взгляд, что у Хью не повернулся язык.

– Нет, – ответил он, ни капли не покривив душой. – Кофе я сегодня еще не пил.

– В таком случае позвольте пригласить вас в одну кофейню неподалеку. Вы выглядите как книголюб… Простите мое поверхностное суждение. Но если это так, вам понравится это место.

– Книги я люблю, – ответил Хью. – И наверняка там можно будет помыть руки и замыть свитер? От кофе остаются пятна…

– Пятен не останется, я оплачу вам чистку в лучшей прачечной Марблита, – заверил незнакомец и протянул ему руку. – Меня зовут Таласс. Могу я узнать ваше имя?

– Хью. – Хью пожал протянутую руку.

– Рад знакомству, мастер Хью. Уж простите за то, как оно началось.

Место, куда Таласс привел Хью, оказалось неожиданным: словно книжную лавку переоборудовали под кафе. Повсюду высились книжные полки из темного дерева, а все пространство между ними занимали хаотично разбросанные столики со стеклянными столешницами. Глубокие кресла выглядели удобными и словно заманивали посидеть с книгой час-другой, не отвлекаясь на пустяки.

Хью такие кресла любил. Подобные были в библиотеке университета, где он часто проводил свободные часы.

– Я ведь даже не спросил, пьете ли вы кофе, – сокрушенно вздохнул Таласс.

– Я пью кофе, – поспешил успокоить Хью. – А здесь можно брать книги?

– Конечно! – Таласс жестом подозвал молодую женщину, сидевшую за конторкой. – Это книжная лавка Брукс. Ее семья долгое время держала эту лавку просто как книжный магазин, но потом кто-то из гостей посетовал, что нельзя выпить чашечку чая за чтением… И Брукс взяла идею на вооружение!

– А если гость испачкает книгу чаем?

– Тогда он просто заплатит за нее, – пожал плечами Таласс.

Брукс подошла к ним с меню в кожаной обложке. Таласс отвел в сторону ее руку с папкой:

– Нам два кофе и самые свежие пирожные. Мастер Хью, вы предпочитаете молоко, сахар?..

– Ни то, ни другое, – ответил Хью. – Просто черный кофе.

– А мне с молоком, пожалуйста. Представь себе, взял кофе на углу у Генриха, и пролил все на юношу. Невероятно стыдно!

– Пока ты искупаешь свою вину в моей лавке, никто не в убытке, – рассмеялась Брукс и вышла за дверь – видимо, там располагалась кухня.

Хью с интересом проводил ее взглядом. Брукс была миловидна, с веснушчатым лицом и очень обаятельна. Как и Таласс.

– Итак, вы сказали, что приехали в город ночью? – спросил он. – Я слышал ночью шум поезда, но, признаться, не был уверен, что это наша линия…

– Разве поезда здесь ходят не регулярно?

– У нас особенное движение.

– И расположение? – уточнил Хью. – Города под названием Марблит нет на картах. И сеть здесь не ловит.

Таласс пожал плечами:

– Скажем так: не на всех картах есть Марблит. Он и правда глубоко в горах. Не самый популярный маршрут. Вам здесь нравится?

– Еще не распробовал, только выбрался погулять. Кстати, а что случилось с евро и долларами?

– В смысле «случилось»?

Хью вытянул из кармана мешочек.

– Долл – женщина, которая встретила нас на станции и пустила погостить, не знаю уж почему – дала эти стекляшки, сказав, что здесь расплачиваются ими. Это правда так или она решила над нами пошутить? Было бы крайне неловко…

– О, не бойтесь. Долл никогда и ни над кем не шутит, она – самый серьезный человек в городе. Еще бы, ведь она помощница мэра! А что до бусин… В самом деле, мы платим ими, а не теми деньгами, что приняты в остальной Европе. Потому что мы обособлены. Государство в государстве, что-то вроде того.

– Как княжество Монако?

Таласс задумчиво кивнул:

– Наверное. Почти как княжество Монако.

Брукс принесла поднос с напитками. Хью отметил, что поднос тоже был деревянным, зато чашки – из переливающегося стекла.

– Я много путешествую, – заявил он, – но города, подобного Марблиту, еще не встречал.

Таласс встретился с ним взглядом и вдруг подмигнул.