Я успеваю вовремя отскочить, и лишь несколько капель падают мне на нос и на голую грудь. Аня смущена, но ее улыбка от уха до уха словно дает мне зеленый свет. Набравшись наглости, я подцепляю ее нижнее белье пальцем, а девчонка в этот момент оглядывается – видимо, стесняется посторонних глаз.

Я подхожу ближе и сажусь.

– Быстро давай их сюда! – Рычит она.

– Одно желание. – Показываю ей краешек трусов и быстро убираю за спину вместе с сачком. – Всего лишь одно.

Мне нравится флиртовать. Хм, оказывается, это очень весело. Хотя… грань очень тонкая. Если бы Аня не улыбалась, это называлось бы издевательством.

– Иди в пень, – хохочет она и протягивает руку. Трясет ею, ожидая, что верну ей потерянную вещь.

Но я не спешу этого делать. Мне вообще не хотелось бы отдавать ей белье: нестерпимо хочется сорвать с Ани и все остальное.

– Всего одно ма-а-аленькое желание. – Показываю пальцами. – Во-о-т такусенькое.

– Слушай, Суриков. – Она прищуривается, и я вдруг понимаю, что вряд ли увижу в жизни что-то прекраснее этих темно-синих глаз и спутанных мокрых волос цвета льна, накрывающих ее голые плечи. – Если ты сейчас же мне их не отдашь, – говорит Аня, возвращая к реальности, – я выйду из бассейна прямо так! Веришь?

Она не шутит. И понимает, что я понимаю это. Мы оба «без башки» – что нам стоит прогуляться голыми перед публикой? Но одно дело Солнцева, другое – моя девушка Солнцева. Такого я допустить не могу.

– Вот стерва! – Усмехаюсь, выуживаю из сачка мокрые насквозь стринги и неохотно протягиваю ей.

– Ха-ха! – С видом победителя Аня хватается за трусы и утягивает их под воду, чтобы надеть.

Уязвленный, я иду наполнить наши стаканы.

– Юбка в хлам, топ весь намок, – жалобно скулит Солнцева, когда я возвращаюсь и ставлю их на землю. – Может, принесешь мне что-нибудь из дома накинуть?

– Например? – Я усаживаюсь на траву возле бортика. – Принести фартук с кухни? Будет смотреться шикарно.

Она накрывает меня очередной волной из брызг, я ловлю их языком.

– Нет!

– А что тогда? Прикажешь порыться в комнате у родителей Димы? Вдруг там найдется костюм развратной медсестры или училки?

– Да нет же! – Аня прислоняется к бортику и кладет подбородок на руки. Ее кожа покрыта мелкими мурашками. – На первом этаже при входе есть встроенные шкафы, там, где все раздевались. Найди что-нибудь подходящее, возьмем напрокат. Здесь все вокруг уже «на бровях», им не до разборок.

– Как скажешь. – Протягиваю ей стакан, встаю и направляюсь в дом.

Внутри музыка звучит еще громче, почти закладывает уши. Кажется, кто-то орет в микрофон. Караоке? Надеюсь, да: голос надрывный, визгливый, и его обладатель совершенно не дружит со слухом.

Я прохожу в гостиную. На диванах расположилась веселая компания, девчонки скандируют: «Ник! Ник! Ник!» Посередине стоит стол, на котором целая батарея пластиковых стаканчиков. Два парня, кудрявый и рыжий, поочередно кидают пустой контейнер от киндер-сюрприза друг другу в пиво.

Кто попадает, вынуждает противника выпить содержимое стакана до дна – это чертов бирпонг. Стараюсь обойти их стороной: не хватало еще получить вызов от незнакомцев. Я едва ли не ощупываю стены в поисках шкафа, и, наконец, нахожу его за огромным зеркалом. Открываю, сдвигая створку в сторону, внутри обнаруживается верхняя одежда: многочисленные пальто, цветастые плащи и даже шубы. Вот же блин.

Не обыскивать же мне теперь весь дом? Выбираю скромную меховую жилетку (Аня ведь мерзнет там), снимаю с плечиков и с вороватым видом прижимаю к себе. «Это просто напрокат. На время. Мы аккуратненько, а потом вернем на место».

– Это ты своей девушке? – Вдруг раздается женский голос из-за спины.

– Эм… – Я оборачиваюсь и вижу перед собой ту хорошенькую блондинку, что представилась Лесей на танцполе. Теперь при свете ламп мне удается разглядеть ее лучше: девушка примерно моего роста, крепкая, с тонкой талией и крутыми бедрами. На ее губах ярко-красная помада, волосы растрепаны и небрежно убраны за уши. Она одета в рваные черные джинсы и растянутую белую майку, открывающую все части тела, которые только можно открыть, и под ней видны очертания того самого, что вообще-то должно быть в первую очередь скрыто от посторонних глаз. – П-привет.

Я отворачиваюсь, бормочу что-то, пытаясь закрыть шкаф, и моргаю, чтобы не пялиться снова на ее буфера в отражении зеркала.

– Красивая.

– Да. – Отвечаю я, имея в виду свою Аню.

– Жилетка, – вдруг уточняет девушка. – Красивая. Это норка?

– Прости, мне нужно бежать. – Спохватываюсь я и, пытаясь не задеть незнакомку, разворачиваюсь и быстро ухожу.

«Где я бросил свою футболку?»

Силясь вспомнить это, бреду куда-то, пока не натыкаюсь на прозрачную дверь. Толкаю ее и оказываюсь на балконе. Знакомый шум и плеск воды. Подхожу к перилам и смотрю вниз. Невысоко. До бассейна, если оттолкнуться хорошенько, допрыгну.

– Хэй! – Зову Аню и машу ей рукой.

Она, задрав вверх голову, таращится на меня. Скидываю ей вниз жилетку, та приземляется ровно у бортика.

– Что это? – Удивляется девушка.

– Это тебе.

Солнцева щупает мех и крутит пальцем у виска.

– Проще ничего не мог найти?

– Нет!

– Спускайся!

– Я уже!

Залезаю на перила и вытягиваюсь во весь рост.

– Ой, нет-нет-нет, – причитает она внизу. – Ма-мочки-и-и-и!!!

Но я уже отталкиваюсь и лечу бомбочкой вниз, со свистом рассекая воздух. Перед погружением слышу испуганные вздохи со всех сторон и ныряю в тишину воды. Она холодная, почти ледяная, принимает меня, как родного.

Вместо радости, что еще жив, вдруг приходит мысль: «Мне бы сейчас тоже пригодилась шуба». Проверяю – брюки на месте, отталкиваюсь и с довольным видом выныриваю.

Первое, что вижу – полные страха и ужаса глаза Ани над поверхностью.

– Ты чего так долго не всплывал? Я ужасно испугалась, думала, ударился! – Она сидит на краю в одном топе и стрингах, совершенно позабыв о принесенной мной жилетке. Наклоняется к воде и радостно выдыхает.

– Это же обалдеть! – Кричу я, подплывая.

– Вот я и обалдела… – Качает головой Аня.

– Псих! Паха, ты конченый псих! – Подает руку подошедший Ярик и помогает вылезти. – Надеюсь, кто-нибудь успел заснять? – Он обращается к собравшейся возле нас толпе. Но все уже устремили свои взгляды налево: там четверо ребят тащат здоровенный батут. Устанавливают на край: видимо, для прыжков в бассейн. – Точно кто-то шею сегодня свернет!

Аня, смущаясь обращенных к ней взглядов, поспешно кутается в жилет. Переживает, что все сейчас будут рассматривать ее голые ягодицы, но толпе уже все равно – народ, сопровождая свои действия визгом, бросается к батуту.

Ярик подает мне футболку. Я надеваю ее прямо на голое тело, и ткань тут же прилипает к коже. Не успеваю ничего сказать, как к нам подбегают какие-то девчонки:

– Где Дима?!

– Его нет, скоро будет.

– Кто за старшего? – Спрашивает одна из них.

Пожимаю плечами:

– Я, наверное.

– Иди, там за воротами полицейские. Требуют хозяев, кто-то из соседей пожаловался на шум во дворе.

– Ясно. – Я поворачиваюсь к Ане. – Жди меня здесь, хорошо?

– Хорошо, – взволнованно кивает она.

– Пошли, – говорю я Ярику, и мы вместе спешим к калитке.

Аня

На улице уже темно. Я крадусь к воротам, тихо ступая по ровному газону босыми ногами. На мне меховой жилет поверх сырого белья. Я похожа на пушистого хомячка – идеальный образ для маскировки и слежки. Вдруг парням понадобится моя помощь?

За кусты не прячусь. На неосвещенном участке территории в этом одеянии я сливаюсь с окружающей средой. Оборачиваюсь к дому: в окнах видны фигуры веселящихся людей в лучах светомузыки. Про звуки, доносящиеся со двора, промолчу – поросячий визг просто песня для ушей по сравнению с толпой пьяной молодежи. Просили же их заткнуться! Так в чем же дело?

Подойдя ближе, я вижу, как Паша собирается с духом и открывает калитку. Наверное, Дима на его месте волновался бы меньше, ведь деньги решают если не все, то многое. Но Калинина сейчас рядом нет, ровно, как и денег его отца. Интересно, как выйдет из ситуации мой Суриков?

– Добрый вечер, – раздается приятный баритон. – Лейтенант Гунько.

– Здравствуйте, – как-то не очень уверенно мычит в ответ Пашка. Крутит головой, выглядывает на улицу. – А… вы один?

– Да. – Спокойно отвечает голос.

– Проходите, – приглашает Пашка и отходит в сторону.

Ярик продолжает стоять, словно истукан. На что он там уставился?

В эту же секунду на территорию усадьбы щупленький мужчина в форме вкатывает свой старенький велосипед, на руле которого закреплен фонарик-мигалка, и ставит его к стене.

– А где патрулька? – Наконец, выдает Ярослав, заставляя меня вздохнуть.

Вот же пьяный дурень…

Мужчина поправляет фуражку:

– Поступила жалоба. Вы нарушаете общественный порядок, соседи жалуются на шум. – В этот момент из-за дома раздается очередной «бултых» и следом дикий хохот. Лейтенант поворачивается на звук, и мне удается его лучше рассмотреть: худой мужичонка лет сорока с усталым взглядом. На нем китель, великоватый на пару размеров, и отутюженные до скрипа брюки со стрелками. – Чем занимаетесь, молодые люди?

– Отдыхаем. – Не теряется Пашка. – Все по закону, не переживайте.

– Так почему же в неположенное время?

– Как неположенное? – Суриков хватает Ярика за руку и глядит на его часы. – Без пяти одиннадцать! У нас целых пять минут в запасе!

– Здесь все совершеннолетние? – Тянет шею служитель закона.

– Да-а, – уверенно мычит Суриков. – Желаете убедиться?

– Я останусь, чтобы убедиться, что через пять минут все закончится.

Суровый какой. Парни озадаченно переглядываются.

– Может, договоримся? – Вдруг предлагает Ярик.

– Молодой человек, – выдыхает мужчина возмущенно, – я на службе, и…

– По писят грамм? – Не сдается Пашка. И вдруг я замечаю тень сомнения в глазах лейтенанта. Суриков хватается за нее, как за спасительную соломинку. – Махнем?

– Не… Я пить бросил, мне нельзя. – Сглотнув слюну, почти шепчет полицейский.

Кажется, удалось нащупать его слабое место, и я беззвучно, как ночной ниндзя, бросаюсь обратно, к бассейну. Густая растительность и мои верные товарищи по оружию – кусты рододендрона прикрывают меня со всех сторон. Где нужно, нагибаюсь, где необходимо – ползу. И вот, скрывшись за поворотом, уже почти бегу.

Не знаю уж, что подумали парнишки, расположившиеся в шезлонгах, когда к ним подбежала странная тетя в короткой шубе без рукавов, но они лишь приоткрыли рты, когда я схватила у них бутылку виски и пластиковые рюмки, а один из них даже выронил изо рта косяк. «Кос… что?»

– Охренели совсем! – Ворчу я, надевая тапки одного из них и затаптывая самокрутку. – Там мент у ворот, а они травку курят. Придурки!

И не давая им опомниться, снова ныряю в кусты, но уже с добычей в виде бутылки и стаканчиков. Прижимаю к себе трофеи и торопливо пробираюсь вперед, вспоминая про себя все ругательства, которые мне известны. Тапки сорок-какого-то там размера только мешают ходьбе, но хотя бы трава пятки не колет.

Замираю в пяти метрах от ворот и снова вслушиваюсь в разговор. Комары, словно пикирующие бомбардировщики, штурмуют мои голые ляжки со всех сторон. Я подпрыгиваю на месте, чувствуя, что начинаю потеть и трезветь. Прихлопываю насекомых бутылкой – руки-то заняты.

А парни продолжают уламывать участкового. Я наблюдаю за ними, выжидая подходящий момент.

Пашка, надо заметить, со спины такой красивый и сильный. Как же я испугалась, когда он нырнул! Подумала, как же нелепо: только нравиться начал и уже сдох. Хорошо, хоть вынырнул. И трусы не потерял, как некоторые.

– Пятьдесят-то грамм можно, завтра же выходной! – Продолжает уговаривать участкового Ярик.