Маркус переводит взгляд с меня на Голубоглазого Гада. Такой, знаете, понимающий, выразительный взгляд – они словно беседуют друг с дружкой на неизвестном мне безмолвном языке.

Маркус протискивается мимо и заходит в туалет.

– Встретимся в машине, мы уже почти на месте.

Я опять остаюсь наедине с фотографом. Хочется одного – поскорей сбежать отсюда и вернуться в машину отца. Парень крутит в руках камеру, пытаясь ее починить, и говорит:

– Я ничего плохого не имел в виду, просто заметил, как ты подобрала хлеб, и решил помочь.

Я склоняю голову набок и, прищурившись, изучаю его лицо в поисках какого-нибудь намека на ложь. Даже не знаю, что обиднее: домогательства или жалость?

Хочется съязвить или сострить – в общем, хоть как-то ответить, – но я только стою и смотрю на фотографа. Что-то в нем есть такое… Он будто впивается в меня своей когтистой аурой.

За ясными глазами скрыто что-то тяжелое и мрачное. Я думала, так бывает только у людей вроде меня. Что такого ужасного могло случиться с этим парнем? Неспроста ведь я сразу разглядела в нем что-то… ущербное.

Да. Ущербный ущербного видит издалека. Это вроде клуба, членами которого никто не хочет становиться.

– Вернешь мне карту? – просит он, протягивая руку.

Ну нет, ни за что не отдам ему фотографии, сделанные без моего согласия! Подбираю с пола двадцатку и сую ему в ладонь.

– Вот, держи двадцать баксов. Купишь новую.

С этими словами я разворачиваюсь и выбегаю в дверь. Крепко стискивая в ладони карту памяти, пробираюсь сквозь ряды машин к отцовской.

Прыгаю в салон и тихо прикрываю за собой дверцу: отец еще разговаривает по телефону. Тянусь к своему рюкзаку на заднем сиденье и прячу карту в боковой карман. Когда я снова поворачиваюсь вперед, те парни уже выходят на палубу.

Маркус болтает по телефону, а фотограф разглядывает камеру и по-прежнему пытается ее починить. Они пробираются к стоящей неподалеку от нас машине. Я вжимаюсь в сиденье, надеясь остаться незамеченной.

Их «БМВ» стоит в двух рядах от нас, со стороны отца. Они садятся в салон.

Папа заканчивает звонок и заводит машину ровно в ту минуту, когда паром пристает к берегу. В небе осталась только половинка солнца: вторую половину проглотили земля и море. Ловлю себя на мысли, что хочу оказаться на ее месте.

– Сара очень ждет вашей встречи, – говорит отец, заведя двигатель. – У нее тут парень, но кроме него на полуострове почти нет сверстников, которые жили бы здесь постоянно, – народ в основном приезжает на выходные. Большинство домов сдаются на AirBnb и Vrbo, такая текучка! Так что она очень рада, что у нее появится подруга.

Машины начинают ряд за рядом съезжать на сушу. Не знаю зачем, гляжу в папино окно на проползающий мимо «БМВ» и вижу, что с пассажирского сиденья на меня смотрит фотограф.

Замираю на месте.

Мы встречаемся взглядами. Он и не думает отводить глаза. Мне совсем не по душе, как отзывается на его взгляд мое тело, поэтому я отворачиваюсь первой.

– А как зовут парня Сары?

Ох, только бы не Маркус и не Голубоглазый Гад!

– Маркус.

Ну, разумеется.

4

Дом оказался вовсе не таким роскошным, как я думала, но и в подобных домах мне еще бывать не доводилось.

Он двухэтажный и стоит на высоких сваях, как и все остальные дома в округе. Чтобы попасть на первый этаж, приходится одолеть два лестничных пролета.

Наверху я ненадолго останавливаюсь.

Оглядываюсь по сторонам. Такое чувство, что впереди – огромная стена из воды и песка. Она тянется в обе стороны, насколько хватает глаз. Вода будто живая – вздымается, дышит. Это величественное и одновременно пугающее зрелище.

Интересно, моя мать хоть раз видела океан? Она родилась и выросла в Кентукки, в том же городке, где вчера умерла. Не помню, чтобы она рассказывала мне о каких-нибудь путешествиях или показывала фотографии из семейных поездок на море. Это грустно. Я не знала, что океан произведет на меня такое впечатление, но теперь, когда я его увидела, думаю, каждый обязан испытать это хотя бы раз в жизни.

Это почти так же важно, как иметь еду на столе или крышу над головой. Я даже не удивлюсь, если на свете существует благотворительный фонд, единственная цель которого – устраивать людям поездки на побережье. Такие поездки надо внести в список основных человеческих прав или товаров первой необходимости.

Океан – это несколько лет психотерапии в одной картинке.

– Бейя?

Я оборачиваюсь и вижу в гостиной женщину – именно такую я себе и представляла. Яркая и блестящая, как фруктовое эскимо, с белыми зубами, розовым маникюром и очень ухоженными светлыми волосами.

С моих губ срывается стон. Вообще-то он не предназначался для чужих ушей, но женщина сразу склоняет голову набок – видимо, услышала. И все равно улыбается.

Я готовлюсь отражать непрошеные объятия: обеими руками крепко прижимаю к себе портрет матери Терезы и рюкзак с вещами.

– Здравствуйте.

Вхожу в дом. Пахнет свежим постельным бельем и… беконом. Странное сочетание. Впрочем, белье/бекон пахнут куда приятней, чем плесень и сигаретный дым, которыми провонял наш трейлер.

Алана немного растеряна – не знает, как лучше поступить, раз уж обнять меня нельзя. Отец бросает ключи на каминную полку.

– Где Сара?

– Бегу!!!

Истошный вопль сопровождается топотом ног по лестнице. В гостиную сбегает юная копия Аланы. Зубы у нее даже белее, чем у матери. А еще она – клянусь! – скачет на месте, хлопает в ладоши и повизгивает от радости. Это так ужасно, что я теряю дар речи.

Порхнув ко мне, Сара хватает меня за руку.

– О боже, какая ты хорошенькая! Идем, покажу комнату!

Я и слова не успеваю вымолвить. Иду за Сарой, не сводя глаз с ее задорного хвостика. Она в джинсовых шортах и без футболки, в одном верхе от купальника. Источает аромат кокосового масла.

– Ужин через полчаса! – кричит нам вдогонку Алана.

Наверху Сара отпускает мою руку и распахивает первую же дверь.

Я осматриваю свою новую комнату. Стены успокаивающего светло-голубого оттенка – точь-в-точь как глаза у фотографа с парома. На кровати лежит белоснежное покрывало с гигантским голубым осьминогом. В изголовье – неприличное количество подушек.

Все такое чистое и так хорошо пахнет, что и трогать-то страшно. Впрочем, Сара без всякой задней мысли шлепается на кровать и оттуда наблюдает, как я осматриваю комнату – огромную, в три раза больше моей спальни в трейлере.

– Я буду прямо напротив.

Сара кивает на открытую дверь, в которую мы только что вошли, а потом небрежно показывает на двойные стеклянные двери, выходящие на балкон с видом на пляж.

– Из твоей комнаты самый классный вид!

Странно. Раз из этой спальни открывается лучший вид, почему никто в ней не живет? Должен быть какой-то подвох. Может, по утрам на пляже слишком людно и в этой комнате шумнее всего?

Сара соскакивает с кровати и открывает очередную дверь: за ней ванная комната. Она включает там свет.

– Ванны нет, зато отличная душевая кабина.

Сара распахивает еще одну дверь.

– А здесь гардероб. Осталось немного моих тряпок, я на неделе все уберу.

Она закрывает гардероб, подходит к комоду и выдвигает нижний ящик. Он забит вещами.

– Тут всякое барахло, а остальные три ящика я освободила. – Сара садится обратно на кровать. – Ну, как тебе? Нравится?

Киваю.

– Я рада. Не знаю, в каком доме ты живешь, но, надеюсь, здесь не намного хуже. – Она берет с прикроватной тумбочки пульт дистанционного управления. – Что душе угодно: «Нетфликс», «Хулу», «Прайм». Можешь пользоваться нашими аккаунтами, все уже настроено.

Она понятия не имеет, что разговаривает с человеком, у которого никогда не было телевизора. С тех пор, как мы вошли в комнату, я и слова не вымолвила. Сара прекрасно справляется за двоих. Я едва успеваю вставить «Спасибо».

– Ты к нам надолго? – спрашивает она.

– Не знаю. Может, на все лето.

– Ух! Просто супер-р!

Поджимаю губы и киваю:

– Ага. Супер.

Сара, похоже, не улавливает сарказма. На ее лице вновь расцветает улыбка.

– Ну, что стоишь столбом? Кидай вещи!

Я подхожу к комоду и кладу на него свой пакет. Рюкзак бросаю на пол.

– А где чемоданы? – спрашивает Сара.

– В аэропорту все потеряли.

– О боже! – восклицает она. Н-да, с сочувствием явно переборщила. – Давай я тебе принесу что-нибудь на первое время, а затем и по магазинам прошвырнемся.

Сара вскакивает с кровати и выходит из комнаты.

Не могу понять, искренне ли она улыбается. От этого мне еще больше не по себе. Она вызвала бы у меня куда больше доверия, если бы держалась холодно или даже оказалась стервой.

Таких девчонок из моей школы я окрестила «королевами раздевалки». В зале, перед тренером, они милые и добренькие. А в раздевалке сразу меняются.

– Какой у тебя размер? – кричит Сара из своей комнаты.

Я подхожу к двери и вижу, что она копается в комоде.

– Второй вроде? Или четвертый ^[2]?

Она на миг замирает. Бросает на меня долгий взгляд, словно мой ответ ее насторожил.

Я худышка, но вовсе к этому не стремлюсь. Моя жизнь – постоянная битва за калории. Для игры в волейбол нужно много сил, однако, в отличие от большинства людей, я не могу питаться регулярно. Надеюсь, к концу лета удастся здесь отъесться и набрать нужный вес.

– Ну, я покрупнее буду, – говорит Сара, возвращаясь в мою комнату. – Раза в три. Вот, здесь несколько футболок и два платья. – Она вручает мне стопку одежды. – Великоваты, но на первое время сойдет – пока твой багаж не отыщут.

– Спасибо.

– Сидишь на диетах? – спрашивает Сара, осматривая меня с головы до ног. – Или всегда была такой худышкой?

Не понимаю, это искренний интерес или она хочет меня поддеть? С одной стороны, она ведь не знает, почему я такая худая, так что и обижаться нечего. Впрочем, разговор пора заканчивать. Я молча качаю головой. Мне надо принять душ, переодеться и немного побыть одной. Сара трещит без умолку с первой минуты нашей встречи, сколько можно?!

Она не уходит. Опять садится на кровать, плюхается на бок и кладет руку под голову.

– Парень есть?

– Нет.

Я уношу вещи в гардеробную.

– О, супер! Познакомлю. Думаю, он тебе понравится. Зовут Самсон. Наш сосед.

Подмывает сказать ей, чтобы не утруждалась, что все мужчины – сволочи, но у Сары, пожалуй, нет такого богатого опыта общения с противоположным полом, как у меня. Дакота не стал бы предлагать такой девушке деньги. Он подкатил бы к ней просто так.

Сара сползает с кровати и подходит к стене, полностью закрытой плотными шторами. Отодвигает одну.

– Вон дом Самсона, – говорит она, показывая пальцем в окно. – Он супербогатый, отец в нефтяном бизнесе, что ли… Боже, иди скорей! Гляди!

Я подхожу и смотрю в окно. Дом у Самсона еще больше, чем этот. Свет горит только внизу, на кухне. Сара показывает именно туда.

– Смотри! Он с девчонкой!

Я вижу парня, который стоит между ног у сидящей на кухонном острове девушки. Они целуются. Когда они наконец отлипают друг от друга, я невольно ахаю.

Самсон – это Голубоглазый Гад! Тот самый, что пытался затащить меня в туалет и предлагал за это двадцать баксов!

Фу.

А вообще, надо отдать ему должное. Какой прыткий! Он ведь приехал на пароме вместе со мной, то есть минут десять как дома. Интересно, этой девчонке он тоже двадцатку предлагал?

– Ты с ним меня хотела познакомить? – спрашиваю я.

Мы наблюдаем, как он страстно облизывает шею девушки.

– Ага, – непринужденно отвечает Сара.

– Так он вроде занят.

Сара смеется.

– Нет, что ты! Она скоро уедет. Самсон мутит только с теми девчонками, которые приезжают сюда на уик-энд.

– Звучит ужасно.

– Ага, типичный избалованный мажор.

Я растерянно смотрю на Сару.