По центру чердака тянулась труба – ровно до середины амбара. Во второй половине прятались выходные отверстия вентиляционных каналов, а также была устроена площадка для визуального контроля над окраинными частями долины. Вдоль края площадки лежали свернутые веревки, одним концом привязанные к стойкам ограждения. Веревки, с которыми работники Термитника тренировались, но пока ни разу не пробовали в деле, обеспечивали срочный спуск с чердака. Снизу не было видно ни веревок, ни внутренней стены, расположенной вдоль прохода; ни дверей, ведущих в различные секретные помещения на крыше амбара.

Хеллстром миновал видимую часть прохода, уловив легкий запах пыли. Нужно напомнить бригаде уборщиков, что в студии пыли быть не должно. Проход, с которого было видно все, что происходит там, мимо стены, оборудованной звукоизоляцией, привел его к замыкающим эту часть чердака шлюзовым дверям, блокирующим лишний свет и звук.

Пройдя темным коридором между дверями, Хеллстром вошел в комнату, где со своей аппаратурой располагался Старина Харви. Внутри было мрачно и пахло Внешним миром – запах доносился через жалюзи на торцевой стене. Ряд зеленоватых экранов был встроен во внутреннюю стену, напротив системы, которая должна была в случае опасности обеспечить самоуничтожение студии-амбара – термитная смесь, составлявшая начинку устройства, могла в считаные минуты сжечь амбар, обрушив его обгорелые останки на огнеупорные герметичные заглушки на основе той же растительной слизи, которые наглухо запечатали бы Термитник сверху. Сегодняшние тревоги заставили Хеллстрома вспомнить то, как они планировали и сооружали все эти системы, повинуясь требованиям безопасности, позволявшим сохранить Термитник так много лет.

Услышав шаги Хеллстрома, Старина Харви поднял голову от консоли. Он был седым, с крупным удлиненным лицом, придававшим ему сходство с сенбернаром. Складки на щеках только усиливали это сходство. Широко поставленные карие глаза казались добрыми, но Старина Харви не был добряком. Однажды Хеллстром видел, как Харви одним взмахом разделочного тесака обезглавил впавшего в истерику работника, но Хеллстром был еще ребенком, а истерию позднее вывели из генома производителей.

– Где чужак? – спросил он.

– Он поел, после чего сполз с гребня, – ответил Харви. – Теперь направляется к верхней оконечности долины. Если устроится там, где я думаю, мы сможем наблюдать за ним прямо через жалюзи, с помощью бинокля. Свет у нас выключен, поэтому чужак ничего не заподозрит.

Отлично! Осторожность прежде всего!

– Ты смотрел материалы по Портеру? Я заметил, что ты…

– Да, смотрел.

– Что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовался Хеллстром.

– Те же приемы. Одежда в тон растительности. Готов поспорить, что он орнитолог.

– Полагаю, ты выиграешь спор.

– Но, вообще, действует профессионально. – Харви взглянул на один из экранов и сказал: – А вот и он, как я и ожидал.

На экране был виден чужак, пробирающийся под кустами к точке, откуда перед ним откроется панорама на долину.

– Оружие у него есть? – спросил Хеллстром.

– Сенсоры показывают, что нет. Кроме бинокля наверняка есть фонарь и складной нож. Посмотри – там, на склоне, муравьи, и это ему не нравится. Отряхивается.

– Муравьи? А как давно мы чистили эту зону?

– Месяц назад. Хочешь, чтобы я уточнил?

– Нет, просто пометь для себя: пора ее зачистить. Отправь маленькую группу. Пусть принесут несколько гнезд. Они нам нужны для гидропоники.

– Хорошо, – кивнул Харви и, повернувшись к одному из ассистентов, передал ему приказ на языке жестов. Потом вновь обратился к Хеллстрому:

– Этот Портер был странный тип. Я размышлял над тем, что он нам сообщил. Оказалось, немало.

– Ему не повезло с родом занятий, – сухо заметил Хеллстром.

– А что им нужно, как ты думаешь? – спросил Харви.

– Каким-то образом мы привлекли внимание некоего официального агентства. Похоже, все, что они ищут, – это средство удовлетворить свою паранойю.

Старина Харви криво усмехнулся:

– Не нравится мне это.

– Мне тоже.

– А ты уверен, что принял верное решение?

– Лучшее, на которое я способен. Сначала нужно захватить эту парочку. Один из них наверняка знает больше, чем безвременно покинувший нас мистер Портер.

– Надеюсь, ты прав, Нилс.

Из дневника Нилса Хеллстрома

Трое наших молодых генетиков сегодня вновь посетили фертильных особей женского пола, и некоторые генетики старшего поколения обратились ко мне с жалобой. Пришлось в очередной раз объяснять им, что произошедшее не имеет особого значения. Нельзя подавлять производительный импульс, периодически возникающий в организмах наших активных ключевых работников, которым необходимо поддерживать свои интеллектуальные способности в нужном тонусе. Как это хорошо известно старым генетикам, я и сам был не прочь время от времени предаваться подобным занятиям, и на меня тоже жаловались. Когда они наконец поймут, что результативность генетических манипуляций, если учесть современный уровень нашего развития, весьма ограничена? К счастью, эти ретрограды уходят со сцены в полном соответствии с нашим лозунгом: «В чан идешь старым, из чана – молодым». Конечно, все отпрыски, появившиеся вследствие этой последней вылазки, станут объектом нашего самого пристального внимания. Не исключено, что среди них будут настоящие таланты. А мы знаем, сколь отчаянно Термитник нуждается в талантливых особях!

Мерривейлу пришелся не по душе тон, которым Перудж беседовал с ним по телефону, но он попытался скрыть это, говоря неторопливо и спокойно. Перудж был явно разозлен. Он представлял собой серьезное препятствие на пути Мерривейла к очередной должности. Начальник оперативного отдела думал, что хорошо понимает Перуджа, но был серьезно обижен его реакцией, которая в очередной раз дала ему понять, что в табели о рангах Агентства тот занимает более высокую позицию.

Мерривейла отозвали с очередного совещания, где обсуждались кандидатуры для новых команд, которые надлежало забросить в Орегон. Начальник оперативного отдела оставил совещание нехотя, хотя и без задержки – Перуджа нельзя заставлять ждать. Он был одним из немногих избранных, кто ежедневно встречался с шефом. Может, даже знал, кто скрывается под маской шефа.

На столе у Мерривейла на блоке промокательной бумаги лежал канцелярский нож в виде миниатюрной кавалерийской сабли, и, слушая Перуджа, он втыкал его в бумагу, нанося ей особо глубокие уколы, когда разговор принимал болезненный для него оборот.

– Это было еще в самом начале месяца, Дзул, – говорил Мерривейл, понимая, что это объяснение Перуджа не удовлетворит, – и мы тогда еще не знали того, что нам известно сейчас.

– А что нам известно сейчас? – В голосе Перуджа звучали обвинительные нотки.

– Есть некто, кто заставляет наших людей исчезать.

– Мы прекрасно знали это.

– Но мы не знали того, насколько решительным будет противостояние.

– У нас что, так много людей, что мы можем разбрасываться ими в поисках столь важных фактов?

Лицемер! Именно Перудж виновен в том, что мы теряем так много агентов, подумал Мерривейл. Он отдавал ясные и недвусмысленные приказы, которые и стоили нам стольких людей.

Пробив очередную дыру в промокательной бумаге, Мерривейл нахмурился. Как только он закончит этот разговор, сразу же прикажет поменять изуродованный блок промокашек.

– Дзул! Все агенты знают, насколько опасна наша работа. И отлично просчитывают шансы.

– Но насколько хорошо вы просчитываете их шансы?

– Это несправедливо, – заметил Мерривейл, пока не понимая, с какой стати Перудж нападает на него. Может, там у них, наверху, серьезные проблемы?

– Вы глупец, Мерривейл, – не унимался Перудж. – Вы потеряли троих хороших агентов.

– Я отдавал ясные и четкие приказы, и вы это знаете.

– И, отдав эти приказы, вы решили, что поступаете наилучшим образом.

– Естественно!

Мерривейл почувствовал, как пот собирается у него под воротником. Он запустил туда палец, чтобы почесать взмокшую шею, после чего произнес:

– Мы не могли точно сказать, что случилось с Портером. Вы велели отправить одного. Таковы были ваши слова.

– А когда Портер… исчез?

– Вы сами говорили, что для исчезновения у него могли быть и личные причины.

– Какие еще личные причины? У него лучший из всех послужной список.

– Но вы упоминали, что он поссорился… со своей женой.

– Неужели? Не помню.

Вот так всегда, подумал Мерривейл. Под ложечкой у него противно засосало.

– Вы сами из-за этого предложили послать двойную команду, но с одинаковыми задачами.

– Ни о чем подобном я не знаю, Мерривейл, – отозвался Перудж. – Вы отправили Дипо и Гринелли в эту орегонскую крысиную нору, а теперь сидите и извиняетесь. Когда исчез Портер, вы обязаны были объявить в том районе официальные поиски. Разве это не повод – пропажа человека, отправившегося в отпуск?

Вот в чем состоит наш новый подход, подумал Мерривейл. Если все получится, лавры достанутся Перуджу, а если провалимся, виновным буду я. Хитро!

Вслух же он сказал:

– Полагаю, именно этой линии вы и станете придерживаться, когда вернетесь из Орегона?

– Вы отлично знаете, что так и будет.

Вероятно, сам шеф слушает их разговор, подумал Мерривейл. Господи! Какого черта я вообще влез в этот бизнес?

– Вы уже сообщили новой команде, что я сам поведу их? – спросил Перудж.

– Я как раз проводил с ними совещание, когда вы позвонили.

– Вот и хорошо. В течение ближайшего часа я уеду и встречусь с ними в Портленде.

– Я им передам, – кивнул Мерривейл.

– И передайте им следующее: данную операцию мы должны провести с максимальной осторожностью. Это важно. Никакой игры на публику и дешевых эффектов, ясно? У Хеллстрома весьма влиятельные друзья, и я обязан вам напомнить, что вопросы экологии нынче – взрывоопасные. Хеллстром сказал нужные вещи нужным людям, и теперь они готовы считать его экологическим мессией. К счастью, есть и другие, кто считает его фанатиком и безумцем, и я уверен, что наше мнение возобладает. Понятно?

– Да.

Мерривейл уже не пытался скрыть досаду. Шеф слушал, что ему говорит Перудж – в этом нет сомнения. И вся эта беседа была заранее продуманной сценой – готовилось жертвоприношение, и Мерривейла назначили козлом отпущения.

– Все-таки я не уверен, что вы поняли меня до конца, – произнес Перудж. – Но, надеюсь, уяснили достаточно, чтобы в дальнейшем точно выполнять мои приказы и более не допускать этих отвратительных ошибок. Приступайте.

И – щелчок на другом конце линии.

Мерривейл вздохнул и положил трубку на рычаги аппарата со встроенным шифровальщиком сигнала. Все было сказано открытым текстом. Придется ему жонглировать хрустальной вазой, и, если она разобьется – по его вине или по чьей-либо еще, – пальцем все равно укажут на него, Мерривейла. Ну что ж, он уже бывал в подобном положении, да и сам так поступал в отношении своих подчиненных. Выход один – он должен взвалить всю ответственность на кого-нибудь другого, но сделать это аккуратно, чтобы дело выглядело так, будто вожжи он по-прежнему держит в своих руках. Единственным кандидатом на эту роль был Коротышка Жанверт. Жанверта в этой команде нужно назначить номером вторым, сразу вслед за Дзулом Перуджем. Ведь сам Перудж не уточнил, кого бы хотел иметь вторым номером, и с его стороны это была серьезная ошибка. Да, все логично – Коротышка годится. Да и Перудж несколько раз намекал, что Жанверту он не доверяет. Обосновать свой выбор Мерривейлу будет нетрудно – Коротышка человек находчивый, с развитым воображением.

Из Проспекта стратегического развития Термитника Хеллстрома