Между ног от этой смелости до сих пор тянет, а в венах гудит такой коктейль гормонов, что впору просить у Марка снотворное. Желательно такое же сильное, как его бронебойные обезболивающие таблетки.

Будь я чуть безумнее, возможно, и попросила бы. Однако выжившие после нереального бесконтактного оргазма извилины единогласно голосуют против Шаталова и требуют включить, наконец, «умную, рассудительную Лизу».

На этом, наверное, нужно закончить с подвигами и смириться. Очнуться от дурацкого наваждения. Уяснить, что журавль с неба – не самая удобная для домашнего разведения птица. К тому же мне не хватает фантазии, чтобы представить, какая бы из нас получилась пара. А уж каково это, делить своего мужчину с другими – больно и думать.

Но отрубаюсь я только в три ночи. Вымотанная и с такой тяжелой головой, что заранее хочется посочувствовать себе утренней.

* * *

Будто мало мне недосыпа, понедельник начинается не с кофе. Вместо курьера с горячими круассанами к Шаталову приезжает какая-то женщина. Лет двадцати восьми, в дорогом костюме без блузки и с макияжем, как после элитного салона красоты.

Это точно не недавняя брюнетка. Кто-то новый. Более яркий. Но не успеваю я поздороваться, Шаталов уводит ее в рабочий кабинет и наглухо закрывает за собой дверь. Как перед надоедливой собачонкой.

Если бы до занятий был час или меньше, плюнула бы и начала искать себе транспорт. Однако до первой пары аж два часа.

От безделья снова перебираю листы конспекта, наизусть заучиваю некоторые формулировки. Когда учеба становится поперек горла, начинаю экспериментировать с хозяйской кофеваркой и пытаюсь услышать хоть что-то из-за двери кабинета.

Второе получается с трудом: со звукоизоляцией в кабинете полный порядок. Сквозь толстые стены доносится лишь едва слышное «Марк» и «не надо». А вот с кофеваркой я нахожу общий язык почти с первого раза.

К сожалению, когда распахивается дверь кабинета, все старания остаются незамеченными. Шаталов игнорирует дымящуюся чашку его любимой черной отравы. Мои кивки и прямое «Ваш кофе» пролетают мимо. Слезы на глазах незнакомки и ее злой взгляд на меня вынуждают закрыть рот и больше не пытаться изображать из себя уютную домашнюю фею.

К поездке в университет окончательно прихожу в себя. Аура Шаталова больше не давит. Эротическая сцена в тренажерном зале вычеркнута из памяти.

– Я связалась еще с одной подругой. У нее близкие родственники на месяц улетели в Турцию, и квартира временно свободна. Сегодня же смогу перевезти туда вещи и больше не буду обременять вас своим присутствием, – произношу, когда Марк паркует бэху на месте с табличкой «Ректор». Даже не вру.

– Не помню, чтобы разрешал тебе переезжать.

Не позволяя мне прикоснуться к ремню безопасности, Шаталов отстегивает его сам. Чуть медленнее, чем обычно. И подает рюкзак.

– А я не помню, чтобы соглашалась на ограничение свободы. – Вскинув подбородок, гордо смотрю в лицо своему охраннику.

В голове черти танцуют ламбаду. За ребрами изо всех сил лупит по барабанам какой-то бешеный ударник.

– Не советую играть в эти игры.

Марк вроде бы не злится. Ни желваков на скулах, ни сжатых губ. Но меня все же вминает спиной в сиденье, как от взрывной волны.

– Что вы?! Наоборот, не хочу мешать играть в ваши игры. – Несмотря на волнение, последние два слова удается произнести громче, выделить.

– После занятий жду на этом месте. – Перегнувшись через меня, Шаталов распахивает дверцу и взглядом указывает на улицу.

– Свои вещи я могу забрать и позже. – Выпрыгиваю из машины как ужаленная. – Запас белья у меня с собой. Остальное постираю.

Возможно, не стоило признаваться, что прихватила с собой одежду. С тараканами Шаталова за такое можно загреметь в багажник или напроситься на новый сеанс порки. Только после случившегося в тренажерном зале я почему-то верю, что он не тронет. Не прикоснется, даже если пошлю его в пеший поход по интимным местам. Или отправлю к сегодняшней дамочке.

Ума не приложу, откуда такая уверенность. Однако угадываю.

– Я сказал, на этом месте! – ледяными сосульками летит в мою сторону. Но сам Шаталов даже не поворачивается.

Его руки возвращаются на руль. В профиль еще сильнее видны проступившие тени под глазами. Такие же, как у меня сегодня. А когда машина срывается с места, я не могу избавиться от навязчивой идеи, что Марк смотрит в зеркало заднего вида.

Внимательно, зло. Будто прямо сейчас готов убить или… сделать что-то гораздо хуже.

Глава 13. Проверка на прочность

Порой «хочу» – это не четыре буквы, а целая катастрофа.

До конца последней пары чувствую себя как на вулкане. Словно могла забыть, несколько раз проверяю пакет с запасным бельем и бумажку, на которой записала адрес квартиры. Внимательно изучаю карту, чтобы знать, как добраться до места.

С жильем мне, можно сказать, повезло. Стоило заикнуться в чате общежития, что ищу место, как бывшая подружка Вити, Катажина, тут же предложила квартиру родителей. В качестве платы от меня требуются сущие мелочи: кормить рыбок, поливать цветы и присматривать за стареньким корги.

В сравнении с моим нынешним соседом такая компания кажется просто даром небес. Ну куда безобидному корги до бульдога Шаталова? Куда рыбкам и фикусам до той атмосферы, которая царила в тренажерном зале или даже на кухне загородного дома?

Небо и земля!

Осталось всего ничего – дождаться окончания пар, выскользнуть через пожарный выход на улицу и добраться до остановки. Желательно быстро! Так, чтобы один хмурый тюремщик не успел догадаться, что его кинули.

На мою удачу, несмотря на утреннее предупреждение о переезде, Шаталов приезжает как раз к окончанию занятий и ждет в машине, будто не сомневается, что приду.

До этого я не сильно верила в свой побег. Не с моим везением! Но сейчас мысленно целую упрямого цербера в твердокаменный лоб и длинными коридорами несусь в обход, к свободе.

На адреналине ноги не чувствуют пола. Почти парю над плиткой. А когда удается запрыгнуть в нужный автобус, чуть не приплясываю от счастья.

В нормальное состояние прихожу, только когда нахожу над электрическим щитком припрятанные для меня ключи и открываю дверь квартиры.

В ноги тут же тычется любопытный холодный нос. Под потолком вспыхивает лампочка. И в этот же момент тяжелой лопатой на голову опускается осознание… и того, что наделала, и последствий, которые наверняка придется расхлебывать, и непривычного одиночества.

С одиночеством все странно. Мы вроде бы уже давно сроднились. Оно было в родительском доме и в общежитии. А тут… после трех дней под одной крышей с Шаталовым, снова превратилось в незнакомую эмоцию, с которой нужно как-то смиряться.

Ума не приложу, как бы справлялась, будь совсем одна. Но вначале отвлекает корги. Короткая прогулка с этим рыжим добродушным чудом быстро превращается в познавательный тур по кустам. Потом под зорким собачьим взором я поливаю с дюжину разнокалиберных фикусов.

А к девяти, с кормом для пса и рыбок, на несколько минут заезжает Катажина.

– Спасибо тебе, что выручила! – Она обнимает меня. – Я обещала родителям за всем присмотреть. Но тут семейство парня тоже решило рвануть на море. А там комплект еще больше: собака, цветы, плюс кот. Хоть разорвись!

Почесав корги за ухом, она проходит в квартиру и начинает рассказывать, кого чем кормить, как часто менять воду и где здесь поблизости большие магазины.

– Тебе понравится! Мама с папой очень любят свой район, – заканчивает Катажина.

Будто подтверждая, пес начинает активно вилять хвостом и подмигивать мне левым глазом. Ну совсем не Шаталов!

– Еще… – Катажина оглядывается в сторону окна, – недалеко есть хороший кинотеатр. Когда мы с Витей встречались, очень любили туда ходить. А потом оставались ночевать у родителей.

Она так открыто рассказывает о нашем общем прошлом парне, что хочется рассмеяться. С ее слов Витя выглядит настоящей эстафетной палочкой, а не мужчиной. Его даже ревновать не получается. Я вроде бы легко могу представить их вместе. В кровати, без одежды. А внутри от этой картинки штиль. Ничего не царапает.

– Единственное, – мнется Катажина, – прошу не приводить сюда гостей. У мамы сумасшедшее чутье на чужаков в доме. Она спустя месяц может почувствовать парня. Не представляю, как буду оправдываться.

– По этому поводу точно можешь не переживать. Парней у меня нет и в ближайшее время, похоже, не предвидится, – отмахиваюсь я, а сама беру телефон.

Тот весь день молчал, не подавая признаков жизни, и именно сейчас решил порадовать сообщением.

– О! Тогда замечательно! – Катажина так радуется моей провальной личной жизни, будто это настоящее счастье.

Так и подмывает пожелать ей той же удачи, но текст сообщения заставляет проглотить все слова.

«Лизка, тебе капец! Вся общага на ушах. Не знаю, во что ты снова вляпалась. Мужик, который приходил по твою душу, чуть не разнес тут все к хренам!» – пришло от абонента «Витя».

Что за мужик, понятно без дополнительных вопросов. Витя не очень-то боялся бандитов и мента, явившихся за мной несколько дней назад. Но в этом сообщении читается откровенная паника. Друг напуган. Сильно! А так качественно пугать умеет лишь один человек.

«Ты же не сказал ему о моем сегодняшнем вопросе в чате?» – быстро набираю я, заметив встревоженный взгляд Катажины.

«Лучше сдайся сама!» – вместо нормального ответа приходит от Вити.

«Ты слил меня?!»

Теперь я тоже чувствую тревогу. Она грубой веревкой сжимает шею и холодом окатывает тело с ног до головы.

«Лизка, я никому ничего не сказал. Не представляешь, чего это стоило. Только, думаю…»

После «думаю» в сообщении еще три строчки, однако не хватает пары секунд, чтобы дочитать.

С площадки доносится какой-то странный звук, и дверь квартиры с громким стуком распахивается настежь.

– Черт, я же закрывала! – в панике кричит Катажина и начинает суетливо набирать что-то на своем телефоне.

Скорее всего, вызывает полицию.

В шоке я тоже ругаюсь. Но вспоминаю не черта, а всех жителей преисподней, о которых когда-либо читала, и одного знакомого цербера.

Имена мешаются с проклятиями. Визг переходит на хрип. И словно это какое-то заклинание, через несколько мгновений тот самый цербер широким шагом входит в гостиную.

Красивый как утром. Все в том же шикарном костюме, в белой рубашке, расстегнутой на две пуговицы. И с таким адским напалмом в глазах, что внутренности сжимаются в плотный ком и падают вниз, к развилке ног.

– Ох, ё… – Телефон падает из рук Катажины, а сама она заваливается на диван.

Довольно грациозно, нужно признаться. Оттопырив зад и выпятив грудь так, что вместо скромной двойки в декольте можно разглядеть вполне приличную белоснежную тройку.

На миг даже залипаю. Не на Шаталове! На груди своей несостоявшейся наймодательницы. Но, к несчастью, никто не дает мне и минуту погоревать над несправедливостью природы и моей скромной единицей.

– Я где сказал ждать?! – гремит Шаталов. И, словно я горжетка, а не человек, закидывает мою вялую тушку к себе на плечо.

Глава 14. Вдребезги

Злость – это бензин для страсти.

Злость сменяется растерянностью, как только Марк кидает меня на сиденье своей машины. Вспыхиваю как спичка. Не беспокоит, что нас увидят и услышат. До барабана всякие «что подумают» и «это неприлично».

Руки так и чешутся добраться до этого нахала и влепить пощечину. Аж потряхивает, будто кто-то набросил на тело оголенный провод. Но сжатые зубы Шаталова и его бронебойный покерфейс заставляют придержать коней до места высадки.

«Ты не истеричка! Не смей!» – провожу сеанс самовнушения. И пока бэха, не замечая светофоров, летит по Питеру, мысленно готовлюсь к предстоящему бою.

Коплю ярость.

Подбираю слова.

Усердно точу вымышленный скальпель.