– Я? Нет! – вспыхивает, словно я что-то ужасное сказал. – Я… думала…

– Что?

– Ничего. Неважно.

– Лика! – говорю уже с угрозой в голосе. – Вы закончите мямлить уже? Говорите как есть. Вы хотели бы ходить к нам, но после… после сегодняшнего инцидента боитесь, так?

– Нет, я… да… я просто… я не смогу, наверное…

– Почему?

Чёрт, хочется прямо спросить, неужели так не понравилось со мной целоваться? Ага, спроси! Спроси, Лёш! И больше у тебя вообще не будет шансов…

Так, стоп. Кто сказал, что мне нужны эти шансы? Что мне в этой пигалице? Училке закомплексованной, которая в свои двадцать – или сколько там ей? – не целовалась ни разу? Там небось заросло все… Чё-ёрт… о чем я опять?

А она смотрит испуганно, словно все мысли мои читает!

– Лика, давайте договоримся. Вы будете приходить к нам. В удобное вам время. Я, скорее всего, буду в это время отсутствовать, потому что работаю я много. Вам это подходит?

– А… инструмент? У вас же нет инструмента?

– Это меньшая из проблем. Он будет завтра же. Ну, крайний срок – послезавтра, если вы подскажете, какой именно купить.

– Да, конечно, я… я скажу.

– И об оплате…

Снова губу закусывает, голову опускает.

– Я много не возьму, я… мне если только чтобы проезд оплатить к вам туда, и…

– Три тысячи хватит?

– Да, нормально. Если два занятия в неделю, на месяц как раз.

– За одно занятие.

– Что? Вы… нет! Это… это много! Очень много!

– Для меня нормально. Я готов платить.

– Нет!

– Что? – честно, уже надоело это ее постоянное пререкание! Женщина, просто говори мужчине «да» и соглашайся, это же так просто!

– Я не буду заниматься за такие деньги. Это очень много. Пятьсот рублей мне хватит.

– Тысяча. – Честно, я наобум сказал «три», даже не представляя, сколько это может стоить.

Просто если умножить три на два, и еще на четыре, это всего двадцать четыре тысячи в месяц? Так мало? А если еще уменьшить в три раза? Всего восемь? Капец…

Бессребреница она, что ли?

– Договорились, Лика. Запишите мой номер, пришлите мне на вотсап модель пианино, и…

Интересно, она сказала деньги на проезд, как она собирается к нам ездить?

– Как вы будете добираться?

– Если вам удобно… ваш водитель забирает Полину по вечерам. Вторник и четверг я могла бы приезжать с ней. Занимаемся час, это нормально, мы поиграем, послушаем музыку, попоем, ей не скучно будет и час она выдержит, а потом…

– А потом мой водитель будет отвозить вас домой.

– Нет, это неудобно.

– Удобно. Мне так удобно, Лика. И вам тоже. Я не готов к ответственности, если на вас вечером нападут, и…

– Не надо. Пожалуйста. Никто на меня не нападет.

– Лика. Я сказал, что водитель будет вас возить, и все.

– Всегда все только по-вашему, да?

Ого! Не побоялась выступить! И… смотрит мне прямо в глаза.

Не знаю, сколько проходит времени. Минута, две, три? Мы просто смотрим друг на друга. Я откровенно любуюсь ею.

Красивая. Нежная. Трепетная… Невинная…

Чёрт. Слишком молоденькая и невинная. Не для меня.

Или я не для неё. Циник. Бабник. Любитель острых ощущений.

– Да. Всегда.

Хмыкает осторожно, вижу, как губы дергаются, улыбнуться хочет, но, видимо, опасается.

– Договорились, Лика?

– Хорошо, ладно. – Как одолжение делает! Нахалка юная! – Я пойду?

– А телефон?

– Ах да…

Достает свой гаджет, смотрит на меня. Диктую.

– Теперь наберите мне.

– Зачем?

– Чтобы у меня высветился ваш номер.

– А зачем… ой, да… все равно же, – бормочет, потом снова губу свою истерзанную закусывает.

Чувствую вибрацию, лезу в карман. Отлично. Сохраняю – Лика-клубника – могу же я побаловаться?

– Я пойду?

– Так торопитесь?

– Я… – Видно, мой вопрос сбивает ее с толку. – Алексей Николаевич, простите, но если вы будете… то я… я не смогу заниматься с Полиной, если вы…

– Если я что? – Господи, я просто подонок, но мне нравится выводить ее из равновесия, заставлять краснеть.

– Если вы будете пытаться со мной играть.

– Играть? – интересно. – А разве я играю?

– Я не знаю, как это еще назвать. Но мне кажется – да. И вам это нравится. Вы… веселитесь. А мне… мне неприятно и стыдно. И я… – Ничего себе! Она не стесняется говорить правду! – Я не знаю, как себя вести. Мне неловко. Потому что я… Я не умею играть в эти игры.

– Не умеете?

– Не умею.

– Это же хорошо, что вы не умеете.

– Я играю только на музыкальных инструментах.

– Хорошо играете? – Мы снова смотрим друг на друга, и я понимаю, что не хочу никуда ехать. И отпускать ее не хочу. И вообще…

Чёрт-те что происходит со мной сегодня вечером. Чёрт-те что.

– Хорошо. – Говорит так, словно у нее в горле пересохло.

– Я хотел бы, чтобы ты сыграла для меня. – Кажется, я совсем с ума сошел, потому что беру ее за руку, наклоняюсь ближе, и…

Глава6

Господи, что за день такой!

Вернее, что за вечер!

Забегаю в дом, по лестнице вверх, стремительно по коридору, спрятаться в свою комнату, зайти, скрыться…

– Анже-е-елка! Ты пришла? – Ох, мамочки… Пьяный голос отчима все-таки настигает, но я успеваю захлопнуть дверь и закрыть на ключ, прежде чем он вломится.

Анжелка! Ненавижу, когда он так говорит! Ненавижу! А он… может, и не назло, просто все мозги уже… Эх…

Не думать об этом, не думать! Все хорошо!

Я работаю, нормально зарабатываю, скоро буду еще больше получать и смогу, наконец, уехать из этой халупы!

Я уже присматривалась к новому жилью, которое в соседнем поселке строят. Специальный микрорайон для тех, кто работал на севере, для бывших газовщиков и нефтяников. Квартиры там, конечно, недешевые, для нас, для местных, но нам делают скидку, потому что вообще-то там должны были строить дома, чтобы как раз наши бараки расселить. Мне бы еще хоть немного подкопить на первый взнос!

Ох, и почему я, дурочка, отказалась от трех тысяч за занятие? Он же сам предлагал?

Он…

Мамочки… Он… ОН!

Алексей Николаевич Александровский. Отец моей воспитанницы. Один из учредителей нашего детского сада. Очень богатый человек.

И… очень красивый мужчина!

И как мне это забыть теперь?

Он ведь меня за падшую принял! А я, глупая, не поняла сразу. Ох, стыд-то какой!

И отпор нормально дать не смогла. Зажалась, задеревенела вся… В ступор впала от испуга.

Но в то же время… мне было очень любопытно, интересно. Что странно, учитывая мои личные обстоятельства.

Но самым ужасным было то, что… мне понравилось то, что он со мной делал!

Господи, мне ОЧЕНЬ понравилось!

Поцелуи его понравились. И тот первый, дерзкий, даже… пошлый, в машине. Когда он мне рот затыкал и словно клеймил одновременно.

И потом, в том доме…

Ох…

Ведь если бы я не сказала про Полину, он бы… Я не смогла бы его остановить, это точно!

Он ведь как танк!

Нет, на самом деле он не огромный, как его водитель, к примеру. Тот как… шкаф. Точно! Шкаф!

А Алексей Николаевич… Алексей… Другой. У него фигура атлетическая, но явно не перекачанная.

Я как-то видела летом, как он бегал и на велосипеде ездил. Он высокий, стройный, поджарый, с красивыми мускулами, бицепсами.

Боже, Лика, о чем ты думаешь! Забудь…

Забудь! А как, если не получается?

И ведь так хорошо понимаю, что мне нельзя! Нельзя даже мечтать о нем!

Такой, как я…

Где он и где ты, Клубничная?

Резкая трель телефона заставляет вздрогнуть.

Сообщение пришло?

Открываю и вижу:

«Вы дома, все хорошо?»

Меня в жар бросает. Это он написал мне! Он! Сам! Алексей… Николаевич, конечно, Николаевич! Я не должна называть его просто по имени.

Еще трель. Еще сообщение.

«Ау? Ответь, а то сам пойду проверять!»

Ого… опять на «ты», и так фамильярно! Но мне так приятно, что коленки подкашиваются!

Еще трель, на этот раз звонок. Сглатываю слюну.

– Алло?

– Почему не отвечаете, Лика?

– Я… как раз собиралась.

– С вами все в порядке? Вы дома?

– Да, я в своей комнате. Все хорошо.

И именно в этот момент – ох, как по заказу! Дикий вопль.

– Анже-е-елка! Открой дверь… с-с-су… Открой с-с-сказ-з-зал.

Понимаю, что мужчина, который находится по ту сторону телефонной трубки, слышит эти пьяные выкрики.

– Лика, это кто там?

– Никто, неважно, я дома, со мной все хорошо. Правда. До свидания.

Я не успеваю нажать на экран, как раздается еще один стук, отчим ногой в дверь колотит и орет.

Господи, как же я от этого устала! Нет, он буйный только в этой фазе. Обычно я прихожу раньше, успеваю даже иногда поужинать. Его нет. Он во дворе с дружками или в гаражах.

Потом приходит.

На самом деле приходит он не затем, чтобы меня ударить или сделать мне плохо. Он приходит прощения просить. Сейчас вот упадет там, под дверью, в общем коридоре, будет рыдать, маму вспоминать, говорить, что жизнь её сломал, сгубил… Я все эти его фразы уже наизусть знаю. Они года три уже не меняются. Орет он недолго. Если кто-то из соседей-мужчин дома – его быстро затыкают. Закидывают в его комнату и…

Плохо, что из соседей мужчин нормальных только Антон остался да Дмитрий Егорович. Остальные кто умер, кто уехал, а кто, как мой отчим, Сергей, спился…

Хорошо, что я у Александровских дома перекусила. У меня в комнате только чайник, чай и кофе. Печенье я вчера доела. Да есть и не хочется.

Хочется спать. Лечь в кровать и мечтать.

Конечно, еще бы душ принять, но это можно только ночью. И то быстро, а то баба Настя начнет орать, что я ей спать не даю.

– Анже-е-елка! Детка! Мил-л-лая… ты пр-р-расти меня-я-я…

Началось.

Падаю на кровать и реву. Как же мне это надоело! Господи, помоги! Сделай так, чтобы я уехала отсюда, и…

Внезапно слышу, как вой отчима резко обрывается. Звуки какие-то странные, словно кинули что-то тяжелое.

Потом кто-то резко дергает мою дверь.

Нет! Ее так просто не откроешь! Плавали – знаем! Специально установила железную, чтобы никто не…

– Лика, ты там? С тобой все хорошо?

Мамочки… неужели это…

– Лика, откройте!

Быстро вскакиваю с кровати, лечу к двери, поворачиваю ключ. И отпрыгиваю, потому что Алексей Николаевич заходит, закрывая собой весь дверной проем.

Вижу, что в коридор выглядывают соседи, но тут же трусливо прячутся.

Александровский заходит в комнату, осматривается.

– Почему темно?

– Я… я легла спать…

– В одежде? Где свет включается? – не дожидаясь ответа, сам находит; загорается лампочка, и я щурюсь.

Он закрывает за собой дверь, критично оглядывает меня.

– Он тебе что-то сделал? Ударил?

– Нет. Ничего. Я пришла и сразу дверь закрыла.

– Почему плачешь?

А так непонятно, без объяснений?

Опускаю голову. Не знаю, что сказать ему. Просто реально не знаю.

Всю мою жизнь если только рассказать, почти с самого детства, опуская некоторые подробности.

– Ладно, я понял. В общем так, собираем вещи, тут ты не останешься.

– Что? – смотрю потрясенно, это он серьезно сейчас?

– Лика, поздно уже, скоро спать надо ложиться, поэтому давай обойдемся без пререканий.

Чувствую, что внутри все трясется. Кто ему вообще дал право мной командовать?

– Я вам не Лика. А Ангелика Витальевна. И мы договорились на «вы». И я тут живу и никуда переезжать не собираюсь. Ясно?

– Ясно.

Ответил и замолчал! Нет, вы посмотрите на него! Это нормально? Стоит и разглядывает меня!

Проходит минута точно. Еще. Я хорошо разбираюсь во времени. Иногда проигрываю в голове такты какой-нибудь мелодии, четко, как по метроному, проверяя секунды.

На третьей минуте не выдерживаю.

– Что вы так смотрите?