Но уснуть Эйден не смог. Слова Лёфора отгоняли сон сразу же, стоило только вспомнить о них. Теперь на мускулистых циркачей, храпящих рядом с фургоном мадам Анже, мальчишка смотрел с ужасом, а воспаленное воображение рисовало ему страшные картины.

Утром Эйдена разбудили пинком в живот. Пока он откашливался и ловил ртом воздух, хмурый циркач, у которого косой шрам шел от правой брови до подбородка, безразлично на него смотрел. В итоге ему это надоело. Он схватил мальчишку за шкирку, как бездомного щенка, и потащил к лошадям. Так же беззвучно и безразлично закинул ближе к передней луке седла, а сам сел сзади. Эйден увидел Лёфора, который ободряюще ему улыбнулся. Сам Лёфор ехал вместе с Калле, а на лице мальчугана расцветал лиловый синяк. Не иначе разбудили так же, как и Эйдена.

Лошади тронулись следом за фургоном мадам Анже. Эйден кисло улыбнулся и помахал рукой Эрику, который задумчиво провожал их взглядом. На миг ему показалось, что безносый здоровяк ему тоже улыбнулся. А потом его скрыли густые ветви деревьев.

Сидеть спереди было неудобно. Седло натирало и Эйден принялся елозить, пока не получил оплеуху от своего сопровождающего. От него пахло потом и злобой, поэтому мальчишка замер, стараясь не провоцировать циркача. Спереди послышалась ругань и звук шлепка. Лёфор тоже получил свою порцию любви от Калле.

Остановились они лишь раз, но вместо отдыха Эйден и Лёфор вместе с Калле и еще одним циркачом отправились в чащу леса. Калле остановился около крепкого дуба и кивнул на ветви, после чего хрипло добавил:

– Повисли на руках.

– А можно… – нагло перебил его Лёфор и тут же полетел на землю, получив кулаком по скуле.

– Говорить будешь, когда я разрешу, – хмуро ответил Калле и выразительно посмотрел на Эйдена. Мальчишка вздохнул и подчинился. Он забрался по стволу наверх, схватился за ветку и повис. Ноги лишь немного не доставали до земли, но легче от этого не становилось. Спустя пару мгновений рядом с Эйденом повис и Лёфор, получивший в подарок к синяку под глазом еще один кровоподтек.

Сперва начали ныть плечи. Боль тупая, а потом резкая, словно кто-то втыкал в мышцы иголки. Затем свело шею и верх спины. Следом заболели предплечья и у Эйдена заныли пальцы. На лбу выступил пот, а губы пересохли. Калле подошел ближе, склонил голову и гадко усмехнулся.

– Тяжело, малец?

Эйден промолчал и, судя по улыбке циркача, поступил правильно. А вот Лёфор, как обычно, решил выделиться.

– Тяжело? – спросил его Калле.

– Сам как думаешь? Легко на земле стоять и скалиться.

– Убрал одну руку, – скомандовал циркач и скрежетнул зубами. Лёфор нехотя отпустил руку. Теперь он болтался над землей на одной руке. Его лоб тоже покрывал пот, а мышцы неприятно дергались под тонкой кожей. Побелевшие пальцы задрожали, но Лёфор закусил губу до крови и с яростью посмотрел на Калле. Тот улыбнулся и вытащил метательный нож, который подставил снизу. Если мальчишка отпустит руку, то приземлится грудью на лезвие. – Тяжело?

Лёфор промолчал, пытаясь сосредоточиться на хвате. Дерево было шершавым, но ладонь вспотела и удержаться мальчишке было сложно. Калле равнодушно следил, как он извивается, а потом хохотнул, когда пальцы разжались и Лёфор рухнул на землю. Нож циркач убрал в последний момент. Причем Эйдену показалось, что Калле сделал это очень неохотно.

– Слезай, – скомандовал он, повернувшись к Эйдену и кивнул, когда мальчик спрыгнул на землю и застонал. Плечи и спина с непривычки ныли, а руки тряслись, словно он весь день копал землю. Калле удовлетворенно хмыкнул, скинул дорожный мешок и, вытащив из него краюху хлеба и кусок сыра, бросил все под ноги мальчишкам. – Ешьте.

– Я его зарежу, – с ненавистью произнес Лёфор, когда Калле и второй циркач отправились к лошадям. Эйден промолчал и, схватив кусок хлеба, жадно вгрызся в него зубами.

К исходу дня фургон мадам Анже углубился в лес. Закат не успел догореть, как путники добрались до лагеря. Эйден не сдержал удивленного возгласа, увидев разноцветные шатры, разбитые на лугу, и множество огней. Это повеселило его хмурого сопровождающего. Он спустил мальчишку вниз и следом спрыгнул сам.

– Пошли, – коротко приказал он. Эйден подчинился. В отличие от Лёфора он предпочитал молчать и делать то, что ему говорят.

– Простите, господин, – набравшись смелости, обратился к нему Эйден. Циркач нахмурился, но кивнул, разрешая говорить. – Где мы находимся?

– В цирке мадам Анже, малец. Ты дурной, что ли? – нехотя ответил тот. Будь на месте Эйдена Лёфор, здоровяк бы влепил тому пощечину и промолчал, но Эйден вел себя тихо всю дорогу и своего сопровождающего не доставал. За это даже получил яблоко.

– Спасибо, господин. А далеко это от Лараха?

– Сбежать надумал? – рассмеялся циркач и, склонившись над мальчиком, серьезно добавил. – Не вздумай. Видел псов Эрика?

– Да, господин.

– Бут.

– Простите…

– Никакой я тебе не господин. Зови меня Бут. Видел псов Эрика?

– Да.

– Таких тварей у мадам Анже много. Они любят играть, малец. Сначала перегрызут тебе сухожилия на ногах. Потом откусят яйца. А когда ты начнешь сходить с ума от боли, разорвут горло. Если ты каким-то чудом выживешь после встречи с ними, то Вильям Волосатый с тебя сгонит спесь. Потом будешь сожалеть, что собаки тебя не догнали. Усек?

– Да, гос… Бут.

– Пошли. Отведу тебя к остальным бедолагам.

Они прошли через весь цирк. Изредка Бут останавливался, чтобы перекинуться со знакомыми парой слов. Дважды ущипнул за задницу двух стройных девушек, пробегавших мимо. Одна из них влепила Буту пощечину, но тот рассмеялся, заставив девушку рассмеяться тоже. И лишь когда Эйден с непривычки натер ноги, они добрались до полинялого шатра, рядом с которым, сидя на траве, курил длинную трубку высушенный, словно шмат вяленого мяса, чернокожий старик-гастанец. Эйден робко улыбнулся, увидев рядом с шатром Калле и Лёфора. Вид у мальчишки был обиженный и он исподлобья смотрел на своего сопровождающего, пока тот о чем-то говорил со стариком.

– Это Гэймилл, – вместо приветствия сказал Калле, смотря на старика. – Он найдет вам места для ночлега и ужин. На восходе Бут заберет вас и начнется обучение.

– Обучение чему? – недовольно спросил Лёфор. Калле неприятно улыбнулся и, положив ладонь ему на плечо, больно сдавил пальцами.

– Цирковому искусству, щенок. А теперь, брысь! Пока я тебе зубы не выбил и в жопу их не запихал.

Молчаливый Гэймилл поднялся с земли и махнул рукой, призывая мальчишек двигаться за ним. Затем потянул на себя тяжелый полог и пропустил их в шатер. Но стоило только войти, как Эйден увидел два десятка настороженных глаз, внимательно осматривающих его и Лёфора. В шатре не было взрослых. Только дети разных возрастов. Кто-то сидел на голой земле, мусоля во рту сухарь. Кто-то спал, свернувшись калачиком на мешке, набитом сеном. Кто-то бесцельно смотрел в пустоту стеклянными глазами.

– Новенькие, – проскрипел Гэймилл, указывая дрожащим пальцем вглубь шатра. Там, рядом с вонючим ведром, заменяющим туалет, Эйден увидел два свободных мешка, тоже набитых сеном. Лёфор хмыкнул и, пихнув плечом, рослого мальчишку, стоящего на пути, вразвалочку направился к своей новой кровати. Эйден, потупившись, последовал за ним, стараясь никого не задевать.

Когда старик ушел, тишину так никто и не нарушил. Дети продолжали внимательно изучать новоприбывших, а те платили им той же монетой. Эйден удивился, увидев, что в шатре помимо мальчишек есть и девочки. От совсем маленьких до почти взрослых. Было еще кое-что, что сильно пугало Эйдена. Взгляд. Взгляд не ребенка, а взрослого. Жесткий, внимательный и холодный.

Гэймилл вернулся, неся в руках две тарелки с горячей похлебкой. Их он поставил перед мальчишками, затем выудил из кармана кусок черствого хлеба, разломил его на две части и бросил в тарелки. Все это он проделал молча, развернулся и покинул шатер.

К Эйдену тут же подошел рослый мальчуган с торчащими волосами. Он усмехнулся, посмотрев на него, и резко схватил тарелку. Когда мальчишка вскочил на ноги, мальчуган, не переставая усмехаться, пнул его ногой в грудь, заставив упасть на спину. Тут уже не выдержал Лёфор и, поднявшись, сжал кулаки. Правда пыл его заметно поутих, когда со своих мест поднялись и остальные циркачи. Некоторые из них держали в руках ножи, а остальные готовы были броситься в драку безоружными. Рослый и, видимо, главный среди них, развернулся и, не опасаясь удара в спину, ушел на свое место, словно произошедшее было нормой.

– Я предупреждал, – тихо сказал Лёфор, прижимая свою тарелку к груди. Он оскалился, как волчонок, увидев ошивавшегося рядом плешивого и тощего мальчишку. – Горло вырву!

– Ой, – пискнул тот и бросился наутек. Лёфор быстро расправился с половиной порции и протянул остатки удивленному Эйдену.

– Держи, дружище Эйд, и не щелкай клювом, – неприятно улыбнулся он. – Завтра я с тобой делиться не буду.

– Спасибо, – тихо ответил Эйден и, заметив, как со своих мест поднялись другие, быстро влил в себя остатки еды, ошпарив рот и горло.

– Учишься быстро, – похвалил его Лёфор, наблюдая за теми, кто вскочил. Он ткнул в их сторону пальцем и добавил. – Остерегайся их. Нас будут проверять на прочность.

Эйден промолчал, понимая, что на его вопросы Лёфор не ответит. Сам узнает ответы, когда придет время.

Ночью их попытались избить. И если бы Лёфор не спал вполглаза, им бы крепко не поздоровилось. Однако, услышав шорохи и приглушенные голоса, мальчишка вскочил на ноги, схватил лежащую рядом пустую тарелку и ударил первого нападавшего, которым оказался тот самый рослый, с торчащими, жесткими волосами. Эйден проснулся от криков и первое время глупо пялился на происходящее. Потом, осознав, что другу нужна помощь, скрипнул зубами и тоже влез в драку.

Вовремя, потому что Лёфор, которого душила уродливая девчонка, уже посинел и жалобно хватал ртом воздух. Её Эйден на удивление легко оттащил от Лёфора. Правда переборщил и девчонка отлетела в сторону, как пушинка. Лёфор, получив возможность дышать, наконец-то лягнул стоящего впереди циркача ногой, но тот легко отскочил в сторону и усмехнулся. Затем вытащил нож из-за голенища сапога и пошел вперед.

Эйден сам не понял, как так получилось, но он вдруг очутился в круге из детей вместе с Лёфором и тремя крепкими мальчишками, выглядевших явно взрослее их. У одного не было глаза, вместо которого зиял жуткий провал. Второй мог похвастаться внушительными мускулами, а третий был гибким и быстрым, как каградская ласка. Неожиданно Эйден почувствовал в ладони что-то влажное и острое, а когда опустил взгляд, то увидел осколок тарелки, с которого стекала кровь.

– Держи крепче и не потеряй, – шепнул ему Л      ёфор и добавил. – Спину прикрывай. Кто-то из них постарается сзади достать.

Нападавшие переглянулись и без лишних слов бросились на них.