Как только Гэймилл принес еду и поставил тарелки перед Эйденом и Лёфором, со своего места тут же поднялся мальчишка, отобравший у Эйдена еду в первый день. Когда он подошел ближе, до носа донесся кислый запах вина и пота. В этот раз тарелку он забирать не стал. Остановился в шаге от Эйдена и протянул руку, словно требовал принадлежащее ему по праву. Мальчик мотнул головой и жадно зачавкал. Этого рослый не стерпел и, скрежетнув зубами, сжал кулаки. В ответ Эйден отложил тарелку в сторону и вытащил свой нож.

– Я вырежу твое сердце, – тихим и бесцветным голосом сказал он. Лёфор, выжатый досуха после первого дня, молча кивнул и сжал в руке осколок разбитой тарелки. – А потом скормлю тебе, если ты так голоден.

– А я твои яйца заберу… – он не договорил, потому что к рослому присоединились еще трое мальчишек. Все, как один, крепкие, молчаливые и ждущие приказа главаря.

– Он вытерпел две порки, Эрдо, – вставила нахмурившаяся девочка, соседка Эйдена.

– И что? – голос у рослого Эрдо был скрипучим и неприятным. – Можешь ему свою порцию отдать. А свою он еще не заслужил.

– Если для этого придется убить тебя, мы справимся, – неприятно улыбнулся Лёфор. Пусть он все еще сидел на мешке с сеном, но в глазах горела холодная решимость. Он понимал, что будет следующим, если Эйден сломается. Однако Лёфор запнулся, услышав со стороны полога чей-то громкий голос. Остальные дети, словно по команде, бросились врассыпную, а потом ему стала понятна причина такого поведения.

В шатер вошел знакомый мальчишкам толстяк, которого Бут назвал Вильямом Волосатым. Во время прошлой встречи Эйден не успел его хорошенько рассмотреть, зато сейчас ему никто не мешал этого сделать.

Вильям по комплекции напомнил ему отцовского конюха Ставта, но Ставт передвигался медленно и частенько страдал от отдышки. Вильям вошел в шатер мягкой походкой и, паскудно усмехнувшись, осмотрел притихших детей. Ярко рыжие волосы говорили о том, что циркач родом из Алии, а вот смуглая кожа выдавала в нем такого же полукровку, как и Эйдена. Массивные ручищи свисали до колен, но с такой комплекцией он двигался проворно, и полнота ему никак не мешала.

– Волосатый Вилли, – зашелестели обитатели шатра, но стоило толстяку метнуть в их сторону раздраженный взгляд, как шепотки стихли. Вильям еще раз обвел детей взглядом, пока не остановился на нахмурившейся девчонке. Эйден вспомнил её. Она обмывала его спину после порки.

– Иди сюда, – коротко приказал Вильям. Девочка упрямо мотнула головой, но его это только повеселило. – К ноге, сучка. Ты знаешь, что будет, если ты не подойдешь.

– Не пойду, – тихо промямлила девочка. Рослый Эрдо гневно засопел, но остался на своем месте. Вильям подошел к ней, растолкав остальных, улыбнулся и неожиданно влепил девчонке пощечину, от которой бедняжка отлетела в сторону, расплескав похлебку и разбив тарелку. Девчонка не успела удивиться, как Вильям схватил её за шкирку, закинул себе на плечо, словно мешок с репой, и, не обращая внимания на болезненные стоны, отправился к выходу. Теперь Эйдену стали понятны слова Бута о том, что ему не повезло. Однако девочке не повезло сильнее, потому что Вильям Волосатый выбрал её.

Она вернулась под утро, когда шатер спал. Прохромала к своему мешку и, усевшись на него, подтянула худые коленки к груди, после чего беззвучно заплакала. Эйден, спавший беспокойно, проснулся, потер глаза и удивленно на неё посмотрел. Затем вздохнул, сунул руку под матрас и вытащил оттуда кусок хлеба. Он подобрал его после того, как Вильям Волосатый ударил несчастную и разбил её тарелку. Хлеб был грязным, но Эйден сохранил его и, вытащив, протянул девочке. На миг в её глазах мелькнуло удивление, а потом и страх. Она попятилась, когда Эйден положил кусок рядом с её мешком и так же молча вернулся в свою постель. Скоро запоют петухи и надо хоть немного поспать, пока за ними не пришел не Бут.

Но разбудил их не Бут, а Калле. Эйден к тому моменту уже проснулся и попытался растормошить спящего Лёфора. Тот на вялые тычки сонно мычал, однако вскочил с мешка, как ужаленный, стоило Калле наклониться и влепить ладонью по уху мальчишки. Калле захохотал и к нему присоединились остальные дети, однако смех продлился недолго. Циркач кашлянул и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

С непривычки болело все тело. Еще и располосованная спина постоянно напоминала о себе. Калле, как только обитатели шатра пришли на тренировочную площадку, поделил всех на две группы и отправил разминаться. За то короткое время, которое отводилось на разминку, Эйден попытался хоть немного разогреть окаменевшие мышцы, понимая, что еще одну порку точно не переживет. Молчаливый Бут, стоящий рядом с бревнами, многозначительно похлопывал себя кнутом по бедру. Одно дело розги и другое – длинный, черный, похожий на жирную змею кнут.

– Держись за ним, – шепнул ему Лёфор, кивнув в сторону разминавшегося Эрдо. Эйден кивнул и, вздохнув, скинул сапоги. Затем захватил горсть земли и растер её в ладонях. Лёфор и остальные поступили схожим образом, а потом, по сигналу Калле, вышли к началу полосы.

– Награда та же, – громко произнес Калле. – Первый прошедший полосу получает сыр и вино. Последний получит порку. Первая группа на линию. Полный круг.

– Полный круг, – громко повторил Эрдо на правах старшего и гадко улыбнулся Лёфору, смотрящему на него с вызовом.

– Пошли! – рявкнул Калле, и первая кучка детей бросилась к веревочной лестнице.

Эйдена быстро оттеснили от лидера. Рядом с ним бежал только Лёфор, непривычно собранный и даже злой. Сбоку мелькнуло лицо девочки, которую забрал из шатра ночью Вильям Волосатый. Под глазами черные круги, но в самих глазах горит ярость и угрюмая решимость. За ней, пыхтя и отдуваясь, лезет по лестнице наверх плешивый мальчишка, сбросивший Эйдена на землю во время вчерашней гонки.

– Тебе мало вчерашней порки? – зло бросил Бут, идя параллельно бегущим. Эйден оглянулся и похолодел, увидев, что он замыкающий. Остальные умчались вперед. Закусив губу, мальчик напряг руки и резво полез наверх по еще одной веревочной лестнице. Веревки намокли от пота, от них нестерпимо воняло, но Эйден на запах не обращал внимания. Он лез вперед с отчаянием смертника и жаждал одного – опередить хоть кого-нибудь.

Догнать худенькую девочку и плешивого мальчишку удалось ближе к концу полосы. Остальные, пытаясь отдышаться, стояли внизу и ждали отставших. Эйден увидел Лёфора, который улыбаясь сидел на земле на корточках. Но его гонка закончилась, в то время как Эйдену еще предстояло побороться.

Он понял, что легко догонит и девочку, и плешивого. Перед ним встал выбор, кого скинуть, а кому позволить бежать дальше. И девчонка была идеальным вариантом. Она наверняка не спала прошлой ночью, тонкие руки дрожат от напряжения, а лицо не бледное, а зеленое, будто её вот-вот стошнит. Но свой гнев Эйден обратил на того, кто стал виновником вчерашней порки. Вредность не дала поступить иначе.

Плешивый мальчишка сам не понял, что случилось. Только что он карабкался по канату наверх и вот он летит, кувыркаясь, вниз. Цепляется ногой за бревно и, изогнувшись, падает на землю. Эйден услышал звук падения тела, громкий хруст и яростный вопль, наполненный болью и досадой. На миг он пересекся взглядом с худенькой девочкой и увидел в её глазах удивление, а потом благодарность. По канату Эйден тоже спустился быстрее неё, но это не имело значение. Ни он, ни худая девчонка не были последними. Последний сейчас корчился на земле и орал от боли, а его левая рука неестественно вывернулась.

Но Бута это не остановило. Он отхлестал плешивого кнутом и велел одной из девочек омыть его спину. К своему удивлению Эйден понял, что ему не жаль этого мальчишку. Он равнодушно смотрел за поркой, как и остальные циркачи, не обращая внимания на жалобные крики.

После порки Калле заставил их еще дважды пройти полосу препятствий, после чего отправил всех на растяжку. И снова невыносимая боль, треск мышц и черные пятна перед глазами. Но Эйден, сжав зубы, терпел, как и Лёфор.

Как только растяжка закончилась, Калле дал всем немного отдохнуть. Молчаливый Гэймилл принес два ведра с теплой водой и напоил измученных детей, после чего так же молча ушел с площадки. Эйден вздрогнул, когда к нему подошел Калле. Высокий циркач пугал его куда больше, чем Вильям Волосатый и безносый Эрик. Было в нем что-то необъяснимо жуткое.

– Встань, – повелел он и, дождавшись, когда Эйден поднимется, протянул ему два ржавых ножа. – Умеешь жонглировать?

– Нет, господин.

– Господ у нас нет, мальчик, – усмехнулся Калле и кивнул. – Фокусируйся на клинках. Как только ловишь один, второй подбрасываешь в воздух. Старайся подбрасывать его на уровне своих глаз. Пробуй.

Эйден подкинул первый нож, но поймать его не сумел и, ойкнув, прижал к груди руку, с которой на землю капала кровь. Калле сухо рассмеялся, в запавших зеленых глазах блеснуло веселье.

– Каждый порез – это урок. Если порезов нет, значит ты усвоил все уроки и покорил лезвие, мальчик. Продолжай.

– Да, Калле, – кивнул Эйден. Он вытер руку об штаны и вновь подкинул нож. Первый удалось поймать, но второй он подбросил с опозданием. Ржавый клинок больно оцарапал ладонь, снова заставив Калле рассмеяться.

– Довольно, – хмыкнул циркач и вытащил из ножен на бедре еще один нож. – Будешь упражняться каждую свободную минуту. Ясно?

– Да, – ответил Эйден и вздрогнул, когда Калле протянул ему грязную тряпку.

– Перевяжи руку, – он повернулся к молчащему Лёфору и, прищурившись, добавил. – Встань.

– Встал, – нагло ответил тот, заставив Калле улыбнуться.

– Помню, как ты перед мадам Анже жопой вертел. Покажи, что умеешь.

Гибкий Лёфор послушно кивнул и сделал сальто назад. Затем, из той же позиции, прошелся колесом по двору, закончив все ловким прыжком на бревно. Пройдя по нему, Лёфор улыбнулся, поклонился наблюдавшей за ним мадам Анже и сделал двойное сальто, приземлившись на землю.

Калле усмехнулся и кивнул красивой девушке в бордовом костюме. Та улыбнулась, легко запрыгнула на тонкое бревно, после чего прошлась по нему колесом, сделала стойку на руках и изящно спрыгнула вниз, сделав все куда более плавно и изящно, чем у Лёфора. Мальчишка покраснел от смущения и злобно посмотрел на покатывающегося со смеху Калле.

– Сможешь также? – спросил он. Лёфор, промолчав, мотнул головой. – Вот когда сможешь, тогда и попадешь в труппу. Упражняйся каждую свободную минуту. Понял?

– Да, – хрипло ответил мальчишка, исподлобья смотря на циркача.

– Тогда на линию. Еще одна полоса препятствий, – скомандовал Калле и дети, ворча, отправились на старт.

Вечером в шатер снова зашел Вильям Волосатый. Худенькая девочка, чья постель находилась рядом с Эйденом, вздрогнула, но циркач на нее даже не посмотрел. Он хмыкнул, подошел к тощему мальчишке с густыми бровями и велел тому подняться. К удивлению Эйдена мальчик поднялся безропотно и, побледнев, поплелся за Вильямом к выходу из шатра. Как только они ушли сразу же появился молчаливый Гэймилл, несущий в руках большую кастрюлю с похлебкой.

Быстро съев свою порцию, Эйден злобно оскалился, поднявшемуся со своей постели Эрдо, вытащил кинжалы и с вызовом на него посмотрел. Рослый мальчишка в драку ввязываться не стал. Лишь хитро улыбнулся, мотнул головой и уселся на мешок. На миг Эйдену показалось, что в его глазах блеснуло удовлетворение, но оно тут же сменилось привычным холодком.

– Пойдешь на площадку? – тихо спросил Лёфор, покончив со своей похлебкой. Эйден подумал и кивнул. Не зря Калле говорил упражняться каждую свободную минуту, а он как-то умудрился об этом позабыть. – Пойдем вместе? Хочу на бревне колеса покрутить, а ты можешь со своими железяками позабавляться.

Вернулись они за полночь. Лёфор мокрый от пота и довольный, а Эйден с замотанными грязными тряпками руками. Ржавые ножи были на удивление остры и за каждый промах наказывали его свежим порезом. Вернувшись в шатер, Лёфор рухнул без сил на свой мешок и моментально уснул, а Эйден, подвинув к себе ведерко с водой, принялся менять повязки. Если рана загноится, ни к чему хорошему это не приведет.