Оставив помощницу хрумкать заморским орехом, Фрида вылезла из платья, как из панциря, стянула нижнюю юбку и корсет – у него крючки были спереди, что намного удобнее, если нужно снять самой. Потом, скинув нижнюю рубашку и распустив волосы, нагишом нырнула в бездонное озеро.

Перед глазами рябило, тенями проплывали мимо большие лобастые рыбы, несколько раз туда-сюда пронеслась даже щука. Водоросли цеплялись за ноги, вплетались в волосы. Не обращая на них внимания, Фрида плыла, пока чёрное, с крапинками белого пятно не приблизилось… И небо с землёй поменялись местами: чёрная клякса стала ночью, а белые крапинки – звёздами.

Здесь закат давно догорел. Над озером, из которого Фрида выплыла, летали любопытные разноцветные светлячки – они тут же окружили отфыркивающуюся Фриду. В небе висел огрызок месяца, где-то ухала сова, метались летучие мыши. В этом мире озеро было далеко от страны фейри, но уже на границе владений Лесного короля.

Он ждал Фриду. В тунике из дубовых листьев, в короне из ветвей рябины, высокий и тонкий, как любой фейри, но краше их в десятки раз, он изящно поднялся Фриде навстречу.

Не выходя из воды, Фрида поклонилась.

– Отец.

Он улыбнулся, поманил ближе. В камышах, среди кувшинок он смотрелся так же величественно, как и на троне.

– Эльфрида, моя ласточка, – сказал, протянув ей руку.

Он называл её так ещё в детстве, когда вместе с сумерками приходил в дом и укачивал, рассказывал сказки, приносил смешные подарки – танцующего жука-ползунка, поющую день напролёт канарейку, светящиеся цветы…

Фрида потёрлась щекой о его руку.

– Мне нужна твоя помощь, ласточка. – Его тёмные глаза смотрели серьёзно и очень напомнили Фриде вчерашнего оленя. – В вашей столице кто-то убивает вас. Наш договор с людьми нарушен.

– Договор? Отец, люди давно уже в вас не верят …

Он улыбнулся.

– Ты очень человек, моя ласточка. Пусть не верят: мы заключили договор и помним. И даже если люди забыли, мы должны исполнить то, что обещали. Мой народ клялся не трогать людей на вашей земле. Теперь клятва нарушена.

Фрида села на отмель: водоросли облепили её, как будто она надела платье.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я могу только просить, – покачал головой король. – Найти того, кто это делает. Покажи, а после мы сами его накажем. В людской столице слишком много железа, наши заклинания бессильны, мы не можем следить… Эльфрида, это лишь просьба, ты не обязана её исполнять, у меня достаточно должников среди людей, только… Мне подумалось, тебе это будет легче. – Фейри неожиданно запнулся. – Но нет. Ты носишь ребёнка. Я не знал, Эльфрида. Если бы мне это было известно, я не позвал бы тебя.

Фрида улыбнулась.

– Я не сахарная кукла, отец. Ты прав, мне это несложно. Я постараюсь помочь.

Лесной король нахмурился, но на ладонь Фриде упал сплетённый из веточек браслет.

– Плоть от моей плоти, – прошелестел фейри, – с ним ты будешь в безопасности. А я перед тобой – в долгу.

Фрида улыбнулась. Иметь лесного короля в должниках стоило пары поездок в столицу. К тому же, ей не впервой.

– Отец, – она помедлила, – я хотела бы попросить тебя о маленькой услуге. Я не знаю, как… Как скрыться от отца… ребёнка. – «Ему только две недели! – кричал её разум. – Какой там может быть уже ребёнок!» – Этот фейри очень настойчив.

Смех Лесного короля был подобен шелесту листы под порывом ветра. А его губы холодны, как вечерний весенний воздух, когда он наклонился и поцеловал Фриду в лоб.

– Всё, дочь, теперь ты надёжно скрыта от него, – сказал фейри, выпрямляясь. – Я не буду спрашивать тебя, зачем.

– Это человеческое, отец, – кивнула Фрида. – Не спрашивай.

– Вы красиво танцевали, – заметил напоследок король. – Это была не просто страсть, моя ласточка. Это была правда.

Фрида только усмехнулась. У фейри трепетное отношение к правде – зато уж недоговаривать они мастера. Но крайне редко лгут, словно ложь обжигает им язык.

– Я буду ждать вестей. И, прошу тебя, Эльфрида, будь осторожна. Моя магия могущественна. – Лесной король посмотрел на браслет на тонком запястье Фриды. – Но не всесильна.

– Конечно, отец. – Улыбнувшись, Фрида снова нырнула.

А перед глазами так и стоял взгляд короля – мудрый, как будто он читал её будущее так ясно, как Фрида читала древние тексты.

А может, и читал – Фрида бы не удивилась.

В человеческом мире тоже стемнело. Так же над озером летали светлячки, но не разноцветные, как в мире фейри, а лишь бело-зелёные. Ветер качал камышовые заросли у берега. И пофыркивал, стоя у раскидистой ивы, белый конь. Фрида пригляделась и с изумлением узнала Быстрого, лучшего жеребца из её конюшен.

– Ну как водичка? – весело поинтересовалась сидящая на берегу Кейт. На ведьме было что-то вроде рыбацкой сети – Кейт была та ещё модница. – Может, и мне искупнуться?

Не обращая внимания на её слова, Фрида выпрямилась и, держась за гибкие ивовые ветви, вышла на берег. Ткнула пальцем в коня.

– Что он здесь делает?

– О-о-о! – засмеялась Кейт, обнажив белые-белые и ровные-ровные (хоть сейчас младенца кушай) зубы. – А это правильный вопрос. Глянь-ка сюды. – Она протянула Фриде конверт.

Фрида взяла его, пригляделась.

– Это письмо не мне.

– Угу. Служанке твоей. Ты читай-читай.

Фрида подняла на неё взгляд.

– Это не мне письмо.

– Ой, да шо ты такая правильная! – фыркнула Кейт. – Не боись, я ж уже всё прочла. Хошь, перескажу?

Поморщившись, Фрида достала письмо из конверта и вчиталась.

Писала мать и писала она камеристке Фриды – в ответ на её утрешнее письмо, в котором Мэри призналась (как поняла Фрида), что госпожа беременна, и все признаки налицо: цикл задержался, утренний чай с нужной травкой не в то горло пошёл. А вы же приказывали, мэм, следить за госпожой? Вот Мэри и бдит. О, как Мэри бдит! Госпожа недавно вернулась из очередного загула, наверняка с ведьмовского шабаша. И вот теперь беременная. Мэри за такие новости ведь причитается награда?

Да, писала мать Фриды, причитается; и сообщала, что перевела на счёт Мэри весьма кругленькую сумму: хватит на симпатичный маленький домик в деревне со своими слугами. Мать также выражала признательность, что Мэри уберегла её семью от ещё одного позора. И пророчила Мэри дальнейшее вознаграждение, если она будет так же предана.

Фрида аккуратно свернула письмо, положила обратно в конверт и подняла взгляд на Кейт. Та улыбалась.

– А я те говорила, шо служанка твоя – та ещё змеюка. Хошь, я её колдану?

– Я сама, – процедила Фрида, наклоняясь к своей одежде.

– Эк скоко у вас одёжек, – оценила Кейт, глядя на неё – И, главное, зачем?..

– Как это письмо попало к тебе? – оборвала её Фрида.

– У тебя симпатишный конь, – отозвалась ведьма, протягивая руку и гладя покорно склонившего голову Быстрого по носу. – И симпатишный лакей. Милок, подь сюды.

Фрида только вздохнула, когда из-за деревьев показался один из её лакеев с таким взглядом, как будто уже сомневался в собственной вменяемости. На самом деле, сомневаться он станет завтра, когда всё – и воспоминания, и фантазии – перепутаются у неё в голове.

– Ты ш не против, если я их позаимствую? – одной рукой обняв лакея, другой держась за гриву коня, спросила Кейт.

– Вернуть не забудь, – вздохнула Фрида, накинула нижнюю рубашку (всё-таки ночи были ещё прохладными, чтобы ходить голышом), а остальную одежду взяла в руки.

– Будь покойна, милая. Ты, кстати, в город нынче собираешься? В столицу, а? За этим ныряла? Вижу у тебя браслетик этого стервеца. Так вот, в Нижним городе ищи.

Спрашивать подробности было бы бесполезно, да и незачем, раньше Фрида и сама справлялась. Она кивнула отвернулась и пошла по тропинке – подсвечивая дорогу, её обогнали светлячки.

– Ну, прокати ш меня, милок! – сверкнув улыбкой, воскликнула Кейт и взлетела в седло Быстрого. Следом, как во сне, неловко влез лакей. – И-э-э-эх!

Деревья тоже расступались перед ведьмой – прямо-таки отскакивали. А та, гоня коня, потрясала сухонькой ручкой.

– Ужо я щас покатаюсь!

«И вряд ли кого удивишь, – думала Фрида. – Все давно уже к твоим выходкам привыкли».

Мэри снова сидела за любовным романом и снова в спальне Фриды, в её любимом кресле у камина.

– Ой, госпожа! – вскрикнула она, когда Фрида закрыла за собой дверь. – Я-я в-вас не заметила!

– Ну конечно, – хмыкнула Фрида. – Я же ведьма. Между прочим, тебе письмо. – И кинула Мэри конверт.

Та подхватила его, узнала почерк. Побледнела.

– Я-я-я…

– Завтра получишь расчёт.

Мэри содрогнулась и плавно осела на пол. Фриде подумалось, что это она в своих романах научилась подобному мелодраматизму.

– Госпожа, прошу вас! Я не смела отказать миледи, вы же знаете, какая она…

– Да, знаю. А ещё она тебе платила. – Фрида уселась в кресло и принялась смотреть на огонь. – Уходи.

– Госпожа, но вы же должны меня понять! У меня кроме вас никого нет!

– Попросись к моей матери, вы же так прекрасно спелись. Она тебя куда-нибудь пристроит.

– Госпожа…

– Вон. Завтра утром чтоб тебя в этом доме не было.

Мэри встала – так же плавно, как до этого садилась. И, скривившись, прошипела:

– Куда вы без меня денетесь!.. В этой дыре вам никого лучше меня не найти…

– Милая моя, – обернувшись, проронила Фрида. – Благодаря тебе я очень скоро перееду в столицу. Где таких, как ты – пруд пруди. И выйду замуж за очередного богатого сморчка. Потом, когда он умрёт, у меня будет ребёнок и огромное состояние. И я смогу выбрать себе любого супруга, хоть принца. А ты так и будешь прозябать в такой вот дыре со своими романами. А теперь пошла вон.

Мэри и правда направилась к двери. Но у порога обернулась.

– Да чтоб ты в бездне захлебнулась, ведьма!

– Аккуратно, милая, – еле сдерживаясь, предупредила Фрида. – Прокляну. И на всякий случай… Ты никому не расскажешь, что видела в этом доме. Не напишешь и не расскажешь больше никому. Просто поверь мне на слово, если не хочешь в самый ответственный момент заблеять, как коза.

Бывшая камеристка покраснела – от шеи до корней волос.

– Да ты… – она осеклась. А потом заблеяла.

– Я предупреждала, – махнула рукой Фрида. – Ты мешаешь мне. Убирайся.

И, когда за служанкой закрылась дверь, Фрида без сил рухнула на кровать. Очень хотелось заплакать. «Я сама во всём виновата, глупо сейчас себя жалеть», – повторяла и повторяла мысленно Фрида. Но всё равно себя было очень жалко.

– Я не хочу ничего менять! – простонала она в подушку. – Мне моя жизнь и так нравится!

Ей ответила тишина. Фрида повернулась на спину и, глядя в потолок, громко произнесла:

– Ну мы ещё посмотрим!.. Всё равно всё будет по-моему.

Как именно, она не знала, но… Нет, больше собой она управлять не позволит. Замуж мать её, конечно, выдаст, но, может, это и к лучшему? Замужем получится спокойно родить. А муж… С мужем всегда сладить можно. С первым же она сладила. Почему этот раз должен отличаться? Просто нужно немного потерпеть, а потом прогнуть этот мир под себя.

Вздохнув, Фрида старательно улыбнулась. Не хотелось, но она скривила губы.

Всё будет так, как она захочет, и никак иначе.

На душе немного полегчало, и, перевернувшись на бок, Фрида закрыла глаза. Усталость навалилась могильной плитой.

– Где ты? – звал её голос на грани сна и яви. Знакомый голос рогатого наглеца. – Где ты?! Как ты скрываешься от меня? Как ты смеешь?! Отзовись!

Улыбаясь, Фрида успела подумать: «Ты меня больше никогда не увидишь, мерзавец. А если увидишь – не узнаешь». Потом волшебный лес из сна забрал её, обнял, спрятал, а фейри всё бродил и бродил, всё звал и звал. Но дальше и дальше, и дальше…

Точно так же по деревне металась зачарованная малиновка с письмом в клюве. Металась и не могла найти адресата.