Да, она определенно беременна. И беременна не от своего мужа, чьи тяжелые шаги уже слышатся в соседней комнате, а от этого молодого и симпатичного монаха. Ворвавшийся в комнату мужчина был похож на Даниила – ее последнего жениха, всерьез претендовавшего на ее руку и сердце. Лишь одно отличало его: лицо этого мужчины было перекошено дикой яростью, и в руках он держал огромный двуручный меч. Раздавшийся крик мог одинаково принадлежать той давно умершей женщине и нынешней Анжелике. Они кричали вместе, они в тот миг были единым целым.

Перепуганная, но целая и невредимая, Анжелика открыла глаза, чувствуя себя буквально родившейся заново. Она так прониклась своими прежними инкарнациями, что ни чуточки не сомневалась, меч опустился на ее собственную шею. Да и монаху тоже не поздоровилось. Но оказалось, что все это случилось в далеком прошлом, а она нынешняя – цела и невредима. Ее шея была в неприкосновенности, холодная сталь не коснулась ее.

Сидящие рядом с ней люди все еще пребывали в трансе. Анжелика почувствовала у себя на голове чью-то руку. Она подняла глаза и увидела рядом с собой отца Ауро. Вид у него был до крайности изумленный, но, столкнувшись взглядом с девушкой, он кивнул ей и отошел к соседней паре – мужу с женой.

Тем не менее Анжелике больше не хотелось находиться в этом месте, и она вышла на улицу.

– Ты что-нибудь почувствовала? – спросила она у Насти, которая вышла из странного помещения следом за ней.

Вид у Насти был какой-то отсутствующий, но в ответ на вопрос Анжелики она кивнула головой.

– Такие приятные ощущения, словно я вышла из своего собственного тела и порхала над ним. Как думаешь, так и бывает, когда умираешь?

– Не знаю, – вздрогнула Анжелика. – А свои прежние воплощения ты видела?

– Нет. А должна была?

Анжелика пожала плечами. Лично она прожила за несколько минут сразу три свои прежние жизни. И нельзя сказать, чтобы хоть в одной она была счастлива.

– Ну, по крайней мере теперь мне понятно, почему я не рвусь замуж и почему все прежние мои женихи мне не нравились.

Да уж, учитывая богатый опыт ее прежних замужеств, каждое из которых закончилось так печально, лучше уж ей было оставаться старой девой.

– Это у них надолго, – сказала Настя, кивком указав на помещение, которое они обе только что оставили. – Мне другие ученики сказали, что медитация у них длится иной раз до полудня.

– Так долго я ждать не могу, – встревожилась Анжелика. – Мне надо еще успеть на рынок!

– Пошли, – потянула ее за руку Настя. – Пошли в комнату Димы.

– Верно! Сразу надо было с этого и начинать!

И Анжелика пошла за ней.

– И чего нас потянуло на эту медитацию? – недоумевала она. – Прошлые воплощения, как же!

И все-таки в глубине души Анжелика никак не могла забыть то потрясение, которое ей довелось пережить сегодня. Нелегко узнать, что в трех прежних жизнях ты была глубоко несчастна. И особенно нелегко узнавать в тех прежних мужчинах своих нынешних женихов.

«А еще дети… Сколько их там у меня было? Наверное, многие из них тоже имеют что мне сказать ласкового».

Во всяком случае, тот последний малыш, которому так и не было суждено родиться на свет, точно мог бы упрекнуть свою мамашу в неосторожности.

«Нет, не буду думать об этом сейчас! – встряхнулась Анжелика. – А то голова совсем опухнет!»

Дима жил в ашраме в самом крайнем домике, комната его также была крайней. Таким образом, из соседей у него был всего один человек. И, к великой радости девушек, он находился сейчас дома. Да к тому же он оказался русским.

Виктор встретил симпатичных соотечественниц с нескрываемой радостью. Смотрел на них, словно кот на сметану, и пиарил самого себя, не жалея сил. Так уже через десять минут девушки узнали, что их новый знакомый имел в Москве процветающий бизнес, но деньги уже давно перестали приносить ему радость, душа упорно хотела чего-то еще. И вот в поисках этого чего-то Виктор попутешествовал по миру, приехал сюда в ашрам и жил тут уже третий месяц.

Виктор полагал, что то самое, что не давало ему покоя в Москве, здесь находится ближе к нему, чем где-либо еще.

– Хотя тут иной раз скучновато бывает, – признался он девушкам. – Вот и Димка уже несколько дней не появляется.

– Ты знаешь, где он может быть?

Виктор покачал головой.

– А зачем он вам?

Девушки не ответили. Вместо этого задали еще один вопрос:

– Пару ночей назад он приезжал сюда с индианкой, ее звали Рани.

– Ну, приезжала такая, – согласился Виктор. – Красивая девушка, только у них с Димой ничего не было, так что вы не ревнуйте, девчонки.

Вот еще не хватало! Девушки хотели так прямо и сказать Виктору, но промолчали. Виктор, судя по всему, еще не знал о смерти Димы. Если полицейские и появлялись в ашраме, до разговора с соседями Димы они не снизошли.

Виктор был явно не прочь поболтать с соотечественницами. Несмотря на поиски просветления, его душа все еще оставалась привязана ко многим земным радостям, и появление на пороге его комнаты двух симпатичных девушек Виктор воспринял как некое проявление высшей справедливости и даже милости.

– Честно говоря, не понимаю, как Димка тут уже не один год ошивается. Я по сравнению с ним недолго тут нахожусь, а уже соскучился и по мясному плову, и по седлу барашка, и по шашлыку. Кормят тут отвратительно, один рис и овощи с подливкой.

Судя по плотоядному взгляду, который он не сводил с девушек, Виктор соскучился не только по шашлыку.

– А почему ты считаешь, что у Димы с Рани ничего не было?

– Так ведь стены тут…

И Виктор постучал по стене согнутым пальцем.

– Разве что не из картона, каждый звук слышен. Не было у Димы с этой девушкой ничего. Она и в комнату к нему не заходила. Да и не к Диме она сюда приезжала.

– А к кому?!

Этот вопрос вырвался у обеих девушек одновременно. Виктор удивленно посмотрел на них и осторожно ответил:

– К человеку одному.

– К кому? Назови его имя!

– Не знаю я его имени, он не русский, индус.

– Вот как. Но кто он такой?

– Непростой парень. Ученый. Историк. В каком-то институте работал, что ли. А чего его в ашрам потянуло, то мне неведомо.

– И Рани хотела поговорить с этим человеком?

– Поговорить?

Виктор многозначительно хмыкнул.

– Ночью? Молодая женщина и нестарый еще мужик, который в этом ашраме без бабы уже целый месяц ошивался? Ну вы даете! Поговорить! Нет, ну это надо же! И о чем вы только думаете?

И Виктор разразился смехом. Он явно не представлял, что может быть иначе. Но подруги точно знали – Дима привез Рани в ашрам не для сексуальных утех. Рани было нужно о чем-то побеседовать с тем индусом. Кто он был такой и что она хотела от него узнать, дело другое, но Рани явилась в ашрам вовсе не в поисках сексуальных развлечений, не такой у нее был характер, не такое воспитание.

– Значит, Рани в вашем ашраме общалась только с тем индусом?

– К нему в комнату Дима ее повел.

– А ты можешь показать, где он живет?

– Жил, – поправил Виктор. – Потому как уже через день, то есть вчера утром, этот парень попрощался с отцом Ауро, собрал свои пожитки и уехал. Кстати, его потом полиция разыскивала.

– Что?

– Да, приезжали. Только как приехали, так ни с чем и уехали, Хатхи этот еще раньше утром слинял.

Значит, полиция искала этого человека! Значит, его подозревали!

– А Рани эта ваша тоже вчера приезжала, – неожиданно произнес Виктор. – Только уже одна, без Димы.

Еще бы она приехала с Димой! Парень был к этому времени уже мертв.

– Следом за полицией появилась, – продолжал говорить недалекий Виктор, не замечая вытянувшихся лиц подруг. – Видно, понравилось ей. Хотела сеанс повторить. Да только ничего у нее не получилось, уехал парень. Не приглянулась ему ваша красавица. Так что не переживайте, не так она хороша в постели, как на вид кажется. Я бы с такой и не лег.

– А предлагал?

Вопрос сорвался с губ Анжелики помимо воли. Очень уж ее допекли раздевающий взгляд Виктора и его однобокое восприятие жизни. Если так плоско обо всем думать, зачем в ашрам приезжать? Сидел бы себе в Москве, там легкодоступных девушек пруд пруди. К чему запирать себя почти что в монастыре, вести очень скудную жизнь, если можно ни в чем себя не стеснять и отрываться на всю катушку?

– Предлагал я барышне прогуляться, – признался Виктор. – Да только она злюка оказалась. Таким взглядом меня окинула, словно змея укусила!

В общем, путь просветления давался Виктору с явным трудом. Ему хотелось шашлыка, ему очень хотелось женщину, но он мужественно смирял себя, стремясь к чему-то, чего и сам до конца не понимал. Возможно, такое рвение стоит даже большего, чем то, когда человек точно знает, чего он хочет и чего добивается.

Напоследок подруги заставили Виктора показать им комнату, которую занимал заинтересовавший Рани индус, после чего остановили одного из служителей и потребовали назвать имя этого человека.

– Он назвался нам Хатхи.

– Хатхи? Это имя или фамилия?

– Хатхи – это прозвище, – безмятежно пояснил служитель.

Анжелика напрягла извилины и вспомнила, что так звали слона из книжки о Маугли.

– И вы разрешили поселиться у вас человеку, который пожелал утаить от вас все, кроме дурацкого прозвища?

– Для ищущих просветления имя – это просто звук.

– А для полиции?

Но служитель ничего не ответил и отправился дальше по своим делам, подметая двор полами своего светло-зеленого одеяния. Как поняли подруги, одеяния у всех служителей были зелеными, но цвет различался по степени интенсивности. Чем выше был рангом служитель, тем более насыщенным и темным был его цвет.

Или просто младшему персоналу тут доставались самые вылинявшие одежды? А тем, кто был и постарше, и рангом повыше, тем и рясы доставались поновей?

Рынок в Анджуне, куда девушки приехали после ашрама, очаровал Анжелику. Она полюбила это место с первого же взгляда. Тут можно было ходить много часов подряд, не чувствуя усталости. Ярко, пестро, весело. Совсем не похоже на ашрам с его тихой медитативной атмосферой.

Дожидаться отца Ауро девушки не стали. Во-первых, Анжелике совсем не хотелось повторения опыта погружения в свои прежние воплощения, опыта, оказавшегося для нее таким страшным. А во-вторых, даже если бы отец Ауро и знал настоящее имя человека, к которому приезжала Рани, то что бы это дало подругам? Где бы они искали этого человека?

На шумном рынке Анжелика была в своей стихии. Вещи и люди здесь были именно такими, какими и казались.

Торговцы уже разложили свой товар, и сделки заключались справа и слева, куда ни погляди. Всюду жарко торговались, уличали друг друга в обмане, расходились, сходились и наконец ударяли по рукам. Анжелика уже знала, что торговаться на таких рынках не только можно, но и нужно, и ей это тоже нравилось.

Не прошло и четверти часа, как она купила себе множество вещей. Первым приобрела ожерелье из ярко-алого коралла, потом прекрасно вышитую шаль и почти невесомую. Купила серебряный кувшин, о котором давно мечтала и который вроде бы сейчас был ей совсем не нужен, но какое-то чувство заставило ее остановиться возле приглянувшейся ей посуды и вступить с продавцом в жаркий торг.

В результате кувшин перешел к Анжелике за цену втрое ниже первоначальной, которая заставляла усомниться в пробе металла, из которого он был сделан. И хотя торговец, он же мастер, изготовивший этот кувшин, клялся и божился с пеной у рта, что серебро тут самой высшей пробы, похоже, он и сам не верил своим словам, и поэтому, чтобы отблагодарить покупательницу за большую покупку, принялся совать ей в руки какие-то сувениры – браслет, серьги, перстенек.

– Нет, ничего не надо, я серебро не ношу.

Анжелика и правда не носила серебра, но не потому, что не любила этот металл. Она-то его любила, а вот серебро не отвечало ей взаимностью. Оно стремительно чернело, стоило Анжелике всего несколько дней поносить цепочку или кулон. Чистить серебряные украшения постоянно ей было лень, и еще в школьные годы она раз и навсегда решила для себя, что серебряные украшения не для нее. Будет носить золотые, это и дороже смотрится, и хлопот меньше.