Под кронами деревьев, на каждой поляне, меховой оторочкой росли пышные кустарники, усыпанные цветами либо плодами, так и просящимися укусить их за сочный бочок. Помня предупреждение гида, я даже не притрагивался к ним. Остальные туристы, особенно те, кто жили на станции и не пробовали за всю свою жизнь ничего вкуснее сбалансированного желе, боролись с собой, чтобы не полакомиться. Я знал, что они не рискнут, система их так воспитала, что они не станут играть в рулетку. Расскажут потом своим знакомым, как близки они были совершить рискованное дело, но устояли.

– Да, это тебе не чахлый лесок возле нашей деревни, в котором бутылок больше, чем листьев, – произнёс отец. – Красотища. Как тебе, Нин, нравится?

– Да, очень. Хотелось бы забраться в лес, конечно, полазить под деревьями, – призналась она.

– И не думай, – застыл на месте отец. – Грибочки решила пособирать? Они, может, понятия не имеют, что люди грибы едят, потому и не предупредили, что от них слепота случается или вообще съедят твой мозг, а вместо него грибницу вырастят. Отличная тема, грибница под крепкой черепной коробкой, да ещё и самоходная.

– Ой, ну хватит, Коль, развёл тут нытьё. Шире шаг, глубже дыхание. – Мать прибавила ходу.

– Ей справка нужна от космического психиатра с разрешением, – буркнул отец.

– Так, развлекаемся, – напомнил я всей нашей компании, зачем мы здесь собрались. – Может, и зайдём в лесок, гид не запрещал, только ничего брать в руки не будем.

– Спасибо, Гордей. Это мне отец ещё с вулкана припоминает. Тогда он получил моральную травму, и у него сложилось мнение, что мой выбор непременно сулит ему одни неприятности.

– Похоже, у нас это семейное, – посмеялась Айрис, припомнив те же укоры с моей стороны.

– Это было давно и неправда, – заступился я за себя.

Растянувшаяся колонна туристов остановилась перед препятствием – неширокой речкой со спокойным течением. Вода в ней была прозрачной, дно усеяно камешками, над которыми искромётно носились рыбы, отсвечивая переливающейся чешуёй. Народ замер в нерешительности. Реку надо было переходить.

– Так, кто у нас самый решительный? – поинтересовался мужчина, снявший обувь и замочивший ноги по щиколотку.

– Тут не решительность нужна, а умение плавать, – произнёс я. – Наверняка устроители этого тура придумали какую-нибудь игру, типа переплыви на ту сторону и перекинь верёвку остальным, которую они спрятали на другом берегу.

– А вы умеете плавать? – спросил он.

– Умею.

– Тогда мы ждём, когда вы перекинете нам верёвку.

– А если её там нет? Я же сказал это для примера.

Я выругался про себя. Язык мой – враг мой.

– А как проверить? Переплывите, а мы подождём, – предложил мужчина.

Народ солидарно поддержал его. Айрис посмотрела на меня с улыбкой. Я снял Никаса с шеи и поставил на землю. Скинул с себя верхнюю одежду и остался в одних «боксёрах».

– Если что, скажите руководству, чтобы поставили мост. А вы не намочите мою одежду, – попросил я родственников.

– Уда папа посёй? – поинтересовался Никас.

– Наш папа оказался самым смелым и пошёл купаться первым, – пояснила Айрис.

Я вошёл в реку, тщательно проверяя ногами дно. Из-за того что вода была прозрачной, глубина воспринималась неправильно. На третьем шаге мне оказалось по грудь. Вода была холодной, словно со дна били родники. Я поплыл, очень надеясь, что устроители тура позаботились о туристах.

За несколько метров до другого берега я попытался нащупать дно и достал его, только скрывшись с головой. Всплыл, отплёвываясь от воды. Народ смотрел на меня во все глаза.

– Всё нормально, проверял дно.

Я несколько раз загрёб руками и ступил на твёрдую землю. Выбрался на берег и прошёлся вдоль него, чтобы найти потайную переправу. Прошёл метров сто в одну сторону от тропы, потом столько же в другую. Ничего похожего на верёвку, хотя я надеялся увидеть мост лёгкой конструкции. Я прошёл по тропе на сто шагов от реки. Ничего подходящего. Только милые животные, лениво взирающие на меня отовсюду. Вернулся на берег и развёл руками.

– Ничего нет. Придётся переплывать самостоятельно.

Меня беспокоили две вещи – Никас и мамин рюкзак. Мне не хотелось мочить сына, но это ерунда, его можно перевезти на спине, а Айрис страховала бы рядом. Но тяжёлый рюкзак с вещами на любой случай мог утянуть на дно. А оно тут, похоже, было глубоко.

Я переплыл назад.

Среди туристов начался долгий спор, какой путь выбрать. В нём мы участвовать не стали, отошли в сторону, чтобы посовещаться меж собой.

– Мам, с твоим рюкзаком не перебраться на тот берег, утопит, – прояснил я свои опасения.

– Да, жаль, – согласилась она. – Я хотела приготовить обед на свежем воздухе, Вестлину угостить настоящей едой.

– Да я не голодна, – произнесла тёща, чтобы не ставить её в неловкое положение.

– Я возьму нож, зажигалку и банку тушёнки, – полезла в рюкзак мать. – У меня есть непромокаемая упаковка для этих целей.

– Да что одна банка, давайте возьмём каждый по штуке. Одна не утопит. Нагуляем аппетит да поедим, – предложил я.

На том и порешили. Мать оставила рюкзак на сучке у ближайшего дерева. Мы взяли по банке консервов. Я спрятал свою в трусы и лёг на воду как крокодил. Айрис усадила мне на спину Никаса, а сама поплыла рядом, придерживая его рукой. Я грёб по-собачьи, чтобы меньше двигать корпусом. Сын восторженно комментировал свои ощущения.

– Папа, кьясс, нлябится.

Отец плыл на одном боку, держа в узле вещи – свои, мои и Айрис. Мать тоже плыла, гребя одной рукой, присматривая ещё и за свахой, которая последний раз плавала лет пятьдесят назад.

Мы выбрались на берег, снова оделись и пошли дальше. Туристическая группа в нерешительности топталась на другом берегу. Кто-то вернулся назад, ища другие тропинки, кто-то пошёл искать переход на другой берег вдоль реки. А мы двинулись дальше, любуясь красочной природой. Чего стоило поле жёлтых цветов, на котором стоял такой аромат, что хотелось набрать его в банку и закрыть крышкой. Или стать бабочкой и опылять цветы.

Впечатления настигали нас на каждом шагу, будь то животные или растения. Природа планеты, казалось, была создана для того, чтобы у людей не проходил щенячий восторг. Возможно, причина была ещё и в воздухе, создающем лёгкое опьянение, но об этом не хотелось думать. Каждой вдох я делал осмысленно, чтобы насладиться ароматами, приятно щекочущими носовые рецепторы. Этот поход, от которого я не ждал многого, превзошёл все мои ожидания.

– Давайте есть, – остановила нашу группу мать. – Прошла ровно половина времени, как мы приземлились.

– Уже? – удивился я и посмотрел на экран телефона. – Точно, а я и не заметил.

Мы сходили в лес, собрали дрова и развели костёр. Он разгорелся легко, и чуть не сжёг нам банки. Дрова сгорели, не оставив после себя углей, только мелкодисперсную золу – сухой остаток. Мы ели из банок и молчали.

– Смотрите, как меняется небо. – Айрис посмотрела в сторону темнеющего горизонта.

– Похоже на грозу, – заметил я.

– Наверное, это тень от газового гиганта, про которую нам говорили, – предположила Вестлина.

Мы согласились с ней и успокоились.

Глава 4

Вестлина жмурилась от удовольствия, уплетая разогретую тушёнку.

– Не пойму, как вы умудряетесь делать такие вкусные вещи? – Она смачно облизала походную складную ложку. Остальные ели палочками, добытыми в лесу.

– Это разве вкусно? Эх, будь сейчас под рукой наше хозяйство, мы бы тебе такие блюда на костре приготовили, пальчики оближешь, – поддразнила её моя мама.

– А приезжай к нам, – предложил отец Вестлине. – Пока Колька мелкий, понянчишь его, а мы тебя будем баловать гастрономическими изысками.

Тёща смутилась от неожиданного предложения.

– Спасибо, конечно, но даже не знаю. Я пока не готова к таким приключениям. У меня ещё план по социальному рейтингу не выполнен, – не очень тактично отказалась она.

Мне показалось, что её пугает Земля. Что бы мы ни рассказывали о ней, в представлении жителей станции это была дикая территория, на которой действовали непонятные и жестокие законы, а уровень прогресса соответствовал эпохе Средневековья.

– Зря, – поджал губы отец. – У меня складывается ощущение, что погода портится. – Он посмотрел в сторону темнеющего небосвода. – Здесь идут дожди?

– Наверное, как и везде, – решила Айрис. – Жаль, нет связи, я бы поинтересовалась.

– Да они опять придумали какую-нибудь развлекуху для нас, чтобы не скучать, – заявила мать. – Что у нас, что здесь устроители туров действуют по одной схеме – незабываемо напугать туриста, преувеличив опасность. – Она посмотрела на потемневший горизонт. – А вот палатку жаль не взяли с собой, промокнем до нитки, если ливанёт.

– Я думаю, тут очень тёплый дождь, – предположила Айрис. – Интересно, с такой концентрацией кислорода лес не загорится от удара молнии?

– Как видишь, ни одного сгоревшего пятна. – Я махнул рукой, показывая сплошной зелёный ковёр нетронутой растительности.

– Да хватит уже собирать что попало, народ, – прервал отец наши фантазии. – Кстати, а где народ?

На тропинке так и не появилось ни одного человека. Никто не решился форсировать реку. Люди выбрали более простые маршруты.

– Нам надо идти до первой попавшейся поляны, с которой нас подберёт челнок, – произнесла Вестлина. – Пока будем ждать его, осмотрим окрестности, в лес заглянем.

– Согласен, хорошая идея, – поддержал её отец.

– А как же рюкзак? Там столько полезных вещей осталось, – забеспокоилась мать.

– Ну, это же неинтересно, второй раз идти снова по тем местам, которые мы уже видели. Давай, Нинуль, мы купим тебе по возвращении всё, что ты оставила здесь. – Отец потискал мать и поцеловал её в щёку.

– Транжира, – ответила она в шутку. – Ладно, идёмте дальше. Как в примете говорится, где оставила напоминание о себе, значит, вернёшься туда ещё раз.

– А что такое примета? – спросила Вестлина.

– Это, мам, такое наблюдение, когда определённое событие порождает связанную с ней реакцию судьбы. Например, если свистеть дома, то не будет денег. Или если дорогу перебежала чёрная кошка, то это к несчастью. Это пережитки, но многие люди до сих пор ими руководствуются, – объяснила ей Айрис.

Вестлина задумалась, затем посмотрела на нас, как на дрессированных собачек, снисходительно-иронично. В её глазах мы резко понизили свой уровень умственного развития.

– Самая верная примета – если начали класть асфальт, значит, пора менять трубы, – добил её отец. – А если баба с утра не разговаривает, значит, она видела сон, в котором вы поругались.

– Правда? – изумилась тёща.

– Почти. Уверен, что вы не такая баба и земные приметы к вам неприменимы, – рассмеялся отец. – Вперёд, туристы.

Мы пошли дальше. Тропинка – думаю, её искусственно создали и не давали зарастать деревьями, чтобы туристам было комфортнее передвигаться – завиляла между неровностями ландшафта. Кустарники с огромными ярко-алыми цветами манили подойти и понюхать их, что мы и сделали. Медвежонок, лениво обдирающий ягоды поблизости, отвлёкся от трапезы, приковылял к нам и встал рядом Никасом. Они оказались одного роста. Животное приняло его за детёныша и жестами и возгласами пыталось установить контакт. Никас немного испугался, запрыгал на месте, заливаясь нервным смехом, но, видя, что зверь не подаёт признаков агрессии, потрогал его. Мы стояли на страже. Айрис приготовилась выдернуть сына, а я зверя на случай непредвиденной реакции. Детёныши словно договорились между собой, начали одинаково урчать и хватать друг друга за конечности. Закончилось это тем, что они обнялись и повалились на траву.