Она надевает маску. Теперь мне не так хорошо видно ее лицо, я опускаю сетку, и она перестает видеть мое. Зато можно наблюдать из укрытия; сердце бьется ровнее. Начинаем с повторения связок из учебника по фехтованию Савиоло^[1]. Шаг за шагом, вперед, в сторону, мы кружим, пробуя защиту противника на прочность. Это своеобразный ритуал и одновременно диалог: она нападет – я парирую, я нападаю – она парирует. Интересно, она тоже так чувствует? Марджори двигается мягче и осторожней, чем Том. Шаг – шаг, вопрос – ответ, разговор клинков под музыку в моей голове.

Она делает неосторожное движение, и я колю. Случайно.

– Извини! – говорю.

Музыка замолкает, ритм сбивается. Я отступаю, прерывая разговор, опускаю острие вниз.

– Нет!.. Ты молодец! – говорит Марджори. – Не надо было зевать!

– Тебе не больно? – Судя по дрожи в кисти, укол был сильным.

– Нет! Давай продолжим!

Под сеткой маски блеснули зубы: она улыбается. Я салютую; она отвечает, мы возобновляем танец. Я стараюсь быть аккуратней и сквозь прикосновение стали о сталь чувствую, что Марджори теперь тверже, сосредоточеннее, быстрее. С этого момента я пытаюсь фехтовать в ее темпе, чтобы продлить поединок как можно дольше.

Вскоре, слишком скоро, я слышу ее учащенное дыхание – Марджори пора сделать перерыв. Мы благодарим друг друга, скрестив шпаги; у меня кружится голова.

– Было здорово! – говорит она. – Чувствую, хватит изобретать отговорки и не ходить в зал! Надо тренироваться с весом, а то рука болит!

– Я хожу в зал три раза в неделю, – говорю.

Потом понимаю, что это звучит так, будто я даю ей указания или хвастаюсь, но я просто хотел сообщить, что поднимаю гири три раза в неделю, чтобы руки не болели.

– И мне надо бы! – отвечает она.

Голос довольный и спокойный. Я тоже успокаиваюсь. Она не рассердилась, что я сказал про зал.

– Раньше я тоже занималась, но теперь работаю над новым проектом, и он съедает все время!

Проект представляется мне неким живым существом, которое грызет часы. Вероятно, это и есть исследование, о котором говорила Эмми.

– Понятно. А что за проект? – Жду ответ, затаив дыхание.

– Я занимаюсь нейромышечной системой, – говорит Марджори. – Мы разрабатываем различные виды терапии для нейромышечных заболеваний, которые нельзя исправить генным воздействием.

Она смотрит на меня, и я киваю.

– Как мышечная дистрофия?

– Да, например! – говорит Марджори. – Между прочим, так я и попала в фехтование.

Я чувствую, как морщится лоб – я озадачен. Как фехтование связано с мышечной дистрофией? Люди с медицинским образованием не обязаны учиться фехтовать.

– Так и попала в фехтование?..

– Да! Много лет назад я шла на встречу и срезала путь через дворик, где Том как раз проводил пробную тренировку… Помню, я стояла, смотрела, как люди фехтуют, и думала о биохимии мышечных клеток, и Том вдруг предложил мне попробовать. Думаю, он решил, что я заинтересовалась самим спортом, а я-то наблюдала за работой ножных мышц.

– Я думал, ты фехтовала со студенческих лет.

– Так и есть. Я тогда училась в аспирантуре.

– Надо же… И ты всегда занималась мышцами?

– Так или иначе. Поскольку генная терапия успешно справляется с заболеваниями, причина которых лишь в самих мышцах, я переключилась на нейромышечные связи… ну то есть мой работодатель переключился, я ведь там не главная.

Она долго смотрит мне в лицо, мне приходится отвести взгляд – слишком острое чувство.

– Это ничего, что я позвала тебя в аэропорт, Лу? С тобой было спокойней.

Мне становится жарко.

– Да… Ничего… Я хотел… – С трудом сглотнув ком в горле, восстанавливаю контроль над голосом: – Я был рад съездить с тобой.

– Хорошо, – говорит Марджори.

Больше ничего не добавляет; я сижу рядом, потихоньку расслабляясь. Вот бы сидеть так весь вечер. Сердце замедляется, и я начинаю оглядывать остальных. Макс с Томом и Сюзан дерутся двое на одного. Дон, ссутулившись, сидит на стуле на другом конце двора; быстро отводит глаза, когда я перехватываю его пристальный взгляд.

Том помахал на прощанье Максу, Сюзан и Марджори, они уходили вместе. Оглянувшись, увидел, что Лу остался. Люсия скрылась в доме, а за ней, как обычно, потянулись желающие излить душу.

– Есть одно исследование, – сказал Лу. – Или даже метод лечения.

Том больше обратил внимание на тон – резкий и напряженный, чем на сами слова. Лу был испуган не на шутку – в спокойном состоянии он так не разговаривает.

– Экспериментальный или уже действующий?

– Экспериментальный, но они… на работе… хотят, чтобы… Начальник сказал… чтобы я попробовал.

– Экспериментальное лечение?.. Странно! Оно же не входит в страховку компании?

– Там… они… его разработали в Кембридже, – произнес Лу отрывисто и механически. – Они его купили. Мой начальник говорит, что его начальник хочет, чтобы мы прошли процедуру. Мой начальник не согласен, но не может помешать своему начальнику.

Тому резко захотелось врезать кому-нибудь из начальников. Лу напуган, на него явно давят! «Лу не ребенок», – напомнил себе Том. У него, Тома, в данном случае нет никаких прав. Однако есть обязанности, ведь Лу его друг.

– Ты знаешь, как этот метод работает? – спросил он.

– Нет еще, – покачал головой Лу. – О нем написали в интернете на прошлой неделе, местное общество аутистов устраивало собрание, но они не знают… Думают – до использования на людях еще далеко. Мистер Алдрин, мой руководитель, сказал, что метод будут тестировать, а мистер Крэншоу хочет, чтобы мы записались в добровольцы.

– Чушь! Они не могут заставить тебя проходить непроверенное лечение, Лу! Это незаконно.

– Они могут лишить меня работы.

– Они угрожают уволить тебя, если не согласишься? Быть не может!

Нет, Лу не уволят, в университете такое не прокатило бы. Однако в частных компаниях свои порядки. Неужели?..

– Тебе нужен юрист! – заключил Том.

Стал вспоминать знакомых юристов. Гейл, пожалуй, подойдет. Она давно занимается правами человека и, более того, зарабатывает на этом. «Лучше найти, к кому обратиться за помощью, чем размышлять, кому дать в морду», – попытался образумить себя Том.

– Да… нет… Я не знаю. Я волнуюсь. Мистер Алдрин тоже сказал, нам нужно нанять… юриста…

– Правильно! – сказал Том.

Затем засомневался, стоит ли давать Лу дополнительную пищу для размышлений, но все же добавил:

– Насчет турниров, Лу…

– У меня еще не тот уровень, – быстро вставил тот.

– Вообще-то, как раз тот! И еще я думаю, что выступление на турнире поможет и с другой проблемой тоже… – Том подумал, как лучше донести свою мысль, и добавил: – Судиться с работодателем – это все равно что поединок. Турнир придаст тебе уверенности, а уверенность точно пригодится!

Лу смотрел на него почти без всякого выражения.

– Не понимаю, при чем тут фехтование…

– Ну, может, и ни при чем… Просто тебе было бы полезно попрактиковаться с кем-то кроме нас.

– Когда турнир?

– Ближайший местный – через пару недель, – ответил Том. – В субботу. Мы тебя подвезем, мы с Люсией будем рядом, поддержим, познакомим с хорошими людьми.

– А что, там бывают плохие?

– Ну… да. Плохие бывают везде, даже в фехтовании попадаются экземпляры. Но в основном все хорошие. Тебе понравится!

Нельзя настаивать, хоть Том и убеждался с каждой минутой, что Лу необходимо более тесное взаимодействие со здоровыми людьми (если можно так назвать сборище любителей исторических реконструкций). Да, в повседневной жизни они были нормальными, просто любили наряжаться и понарошку убивать друг друга шпагами.

– У меня нет костюма, – возразил Лу, опустив глаза на свою кожаную куртку с обрезанными рукавами.

– Мы тебе что-нибудь подберем, – пообещал Том (Лу наверняка подойдет один из его костюмов. У него их больше чем достаточно – в семнадцатом веке никто не мог позволить себе столько). – Люсия поможет!

– Ну я не знаю… – пробормотал Лу.

– Подумай до следующей среды и скажи. Надо будет заплатить вступительный взнос. Не хочешь идти сейчас, скоро будет еще один.

– Я подумаю, – согласился Лу.

– Хорошо… И насчет твоего дела… Я, кажется, знаю подходящего юриста. Свяжусь с ней. А что там в вашем центре? Ты к ним обращался?

– Нет. Мистер Алдрин мне позвонил, но официального заявления не было, думаю, пока не будет, не стоит ничего говорить.

– Однако не помешает заранее узнать свои права, – заметил Том. – Я точно не знаю: законы много раз менялись, и я не в курсе текущих положений насчет клинических исследований на людях. Тебе нужен специалист.

– Это дорого! – сказал Лу.

– Возможно, – ответил Том. – Это тоже нужно выяснить. Пусть тебе скажут в центре.

– Спасибо, – сказал Лу.

Том смотрел, как Лу удаляется, тихий, сдержанный, иногда немного пугающий, но совершенно безобидный Лу. От одной мысли, что над ним будут ставить эксперименты, Тому стало дурно. Лу – это Лу. Он хорош как есть.

В доме он обнаружил Дона – тот растянулся на полу под вентилятором и, как обычно, болтал без умолку. Люсия вышивала, всем видом умоляя «спасите меня!». Дон повернулся к Тому.

– Значит, ты считаешь, что Лу готов выйти на открытые соревнования? – спросил он.

Том кивнул.

– Подслушивал? Да, думаю, готов. Он очень вырос. Фехтует с лучшими в группе и выигрывает.

– Для таких, как он, это большая нагрузка! – заметил Дон.

– «Таких, как он», то есть аутистов?

– Ну да. Насколько я понимаю, они не сильно-то любят шум, скопление людей и тому подобное. Я читал, например, что среди них много талантливых музыкантов, которые не выступают на публике. Лу хороший парень, но не думаю, что надо отправлять его на турнир. Он свихнется.

Том, сдержав резкие слова, вертевшиеся на языке, спросил:

– Ты помнишь свой первый турнир, Дон?

– Ну да… Я был очень молод. Провалился с треском…

– Вот именно. Помнишь, что ты сказал мне после первого поединка?

– Нет… не очень… Помню, что проиграл. Ужасно расстроился.

– Ты сказал, что не смог сосредоточиться, потому что вокруг было много народу.

– Ну да. А у Лу будет еще хуже.

– Хуже, чем у тебя, не будет, Дон!

Дон покраснел.

– Ну… я… для него же хуже! Проиграть… Я-то что…

– Ты-то выпил шесть бутылок пива и блевал за деревом! – отрезал Том. – А потом плакал и говорил, что это худший день в твоей жизни.

– Я был маленьким! Зато я все выплеснул, чтобы потом не переживать. А он будет долго страдать.

– Как мило, что ты за него волнуешься! – ядовито сказала Люсия, и Том невольно поморщился, хоть замечание было и не в его адрес.

Дон нарочито небрежно пожал плечами, хотя глаза его сузились.

– Конечно, волнуюсь. Он же не такой, как мы.

– Не такой! – подтвердила Люсия. – Как спортсмен Лу гораздо сильнее, чем большинство из нас, и человек он получше некоторых.

– Черт возьми, Люси! Да ты, я смотрю, не в духе! – шутливо проговорил Дон, но по тону было понятно, что ему вовсе не смешно.

– Неудивительно, после разговора с тобой! – заявила Люсия, поднимаясь и убирая вышивание.

Том и слова не успел сказать, как она вышла за дверь. Он терпеть не мог, когда жена высказывала кому-то горькую правду, которую он сам не решался высказать, а ему приходилось утешать. Как и следовало ожидать, Дон заговорщицки смотрел на него, будто хотел сказать «ох уж эти женщины!», а Том его взгляды на женщин не разделял.

– У нее что? Кризис среднего возраста, что ли? – спросил Дон.

– Нет, – ответил Том. – Она просто выразила свое мнение.

Которое Том, между прочим, разделял, но вряд ли стоило это говорить. Пора бы уже Дону вырасти! Одни проблемы от него!

– Слушай, я устал, и завтра урок с утра…

– Ладно-ладно… Намек понял… – Дон с трудом поднялся на ноги, картинно морщась и держась за поясницу.

Проблема была в том, что ничего он не понял и проторчал еще добрых пятнадцать минут, Том торопливо захлопнул дверь и погасил свет, чтобы Дон не вернулся еще что-то досказать, что с ним часто случалось. На сердце было неспокойно. Когда-то давно Дон был очаровательным увлеченным мальчиком, и Том должен был помочь ему стать зрелым мужчиной, а не тем, кем он стал… Для чего еще нужны старшие друзья?