– Хорошо, – довольно сухо сказала Марина. – Но как ты попадешь на это секретное совещание? Или твоя подруга сделает для тебя пропуск? Или запишет для тебя все на диктофон? В знак признательности за все твои благодеяния.

– Она мне не подруга, – терпеливо сказал Вадим. – Никаких пропусков и записей, разумеется, она делать не будет. Вообще, если Диана заподозрит, что мой интерес…

– Ах, она еще Диана к тому же! – патетически воскликнула Марина. – Она понимала, что пора остановиться, но все никак не могла побороть раздражение. – Просто какая-то леди Ди из общества защиты животных.

Вадим оставил без внимания последнюю реплику и продолжал как ни в чем не бывало:

– …что мой интерес к ее друзьям весьма специфический, то нашим дружеским отношениям конец. Так вот. На совещание я планирую попасть следующим образом. На наше счастье…

Это «наше» Марина с удовольствием отметила, мысленно поставив Баратынскому маленький плюсик после нескольких жирных минусов.

– …на наше счастье, Ложкин перенес штаб-квартиру из гостиницы в дюны, поближе к гнездам вот этих самых исчезающих птиц. Теперь экофункционеры живут не в комфортабельных номерах, а в обычных палатках. В одной из них и будет проходить совещание. Место и время известны. Мне останется только техническая работа – незаметно подкрасться к штабной палатке и послушать, что там за секреты. Очень бы хотелось услышать что-то полезное, кроме рассуждений о повышении яйценоскости долгоносиков.

– Чернолапок!

– Ладно, постараюсь запомнить. Может, в кругу своих Ложкин скажет об убийстве Артема больше, чем на митинге.

Тут Марине полезли в голову очень неприятные мысли:

– А если тебя заметят?! Возможно, экологи не такие дураки, какими ты их себе представляешь. Если совещание секретное, они вполне могут выставить вокруг своего лагеря охрану. А вдруг Ложкин или его люди и в самом деле причастны к гибели Артема? Они ведь и тебя могут убить. Это же как цепная реакция. Я где-то читала, что только первый раз убить сложно. Потом это становится чем-то привычным.

Вадим рассмеялся и накрыл своей огромной лапой ее ладонь. Впрочем, руку он быстро отдернул, словно маленькая загорелая ладошка была раскаленным утюгом.

– Мне очень приятно, что ты заботишься о моей судьбе. Но ты не волнуйся слишком сильно, у меня все еще сохранились навыки партизанской борьбы и диверсионных операций. Во всяком случае, живым я им не дамся!

Заметив, что Марина слегка побледнела, Вадим быстро добавил:

– Да шучу я, шучу! К тому же я уверен, что до серьезных разборок дело не дойдет. Главное – чтобы этот дерзкий рейд не был напрасен. Нам с тобой очень нужна информация. А так как моя профессия – добывать эту самую информацию, то я в лепешку разобьюсь, а добуду.

– Не надо разбиваться, – попросила Марина. – Постарайся вернуться в целости и сохранности.

– Ты меня как на фронт провожаешь, – прищурился Вадим.

– Выглядит именно так. Кстати, сейчас как раз самое время рассказать мне, где ты освоил навыки диверсионных операций?

– Говорю же – потом как-нибудь. Это не очень интересно. В общем, я пошел готовиться к нашей первой спецоперации. Прогуляюсь по окрестностям. Посмотрю, как Ложкин с подельниками обустроились, как организована охрана, если таковая имеется. Прикину, можно ли к ним подобраться. Кстати, теперь ты поняла, как наши планы связаны с прогнозом погоды? Если к ночи начнется гроза, мне придется несладко. Впрочем, для маскировки так даже лучше.

– Можно мне с тобой? В грозу одному будет ужасно.

– Ничего ужасного не будет, только мокро. А вдвоем там делать нечего. Ты лучше другим займешься. Вечером покопайся в Сети и постарайся узнать как можно больше про некоего Феликса Фиша, которого так яростно клеймил на митинге Ложкин. Это и есть твое второе задание. В общем, за тобой дядя, его друг Карпачев и непонятный Фиш, который в глазах защитников окружающей среды едва ли не хуже бандюгана Потапова.

– Хорошо, я все сделаю, – с готовностью отозвалась Марина, чувствуя себя связной партизанского отряда, которой предстоит опасная дорога через минные поля.

– А чтобы общение с дядей прошло успешно, – добавил Вадим, – не забудь поменять ему батарейку в часах.

Тут Марина тихонько ойкнула, так как про часы, батарейку и про то, что ей к обеду надо быть дома, она попросту забыла.

Расстались, договорившись постоянно находиться на связи. Марина была настроена решительно и выбила из Вадима обещание – если вдруг понадобится помощь или возникнут чрезвычайные обстоятельства, он обязательно позвонит. Про головную боль, которая мучила ее с утра, она теперь даже не вспоминала.

* * *

Лагерь Фронта экологической обороны был разбит среди песчаных холмов в виде буквы «П», перекладина которой примыкала к озеру. Вадим, занявший позицию в кустах неподалеку, ждал темноты, чтобы подобраться ближе и определить, какая из палаток штабная.

Экипирован он был сообразно случаю – облегченный песочный камуфляж, бандана, специальные защитные очки, легкие кроссовки. Бинокль, веревка, фонарь, фотоаппарат, диктофон и другие необходимые вещи были надежно укреплены на специальном поясе или лежали в маленьком рюкзаке. Никаких охранных постов экологи не выставляли, дозорных или патрульных тоже не было, это Вадим проверил. Единственная тропинка, ведущая из города к палаткам, находилась в противоположной стороне, поэтому он не боялся быть застигнутым врасплох случайным прохожим.

Народу в лагере пока было немного – Вадим насчитал всего человек пять. Это были дежурные, которые следили за порядком на территории и, судя по доносящимся запахам, готовили пищу. Остальные, видимо, должны были подтянуться позднее.

Наконец, когда уже совсем стемнело, раздались громкие голоса, чьи-то возгласы, и по тропинке в лагерь прошествовала большая группа молодых людей, человек двадцать или около того. С их появлением палаточный городок ожил – слышался смех, гитарный перебор, хрип радиоприемников.

«Интересно, где тут логика? – подумал Вадим. – Они утверждают, что защищают редких птиц от шума строительной техники и телевизионных камер, которые якобы вызывают у пернатых стресс. И при этом такой гвалт подняли, что бедным птичкам сейчас явно не до сна. Интересно, о чем думает начальник этих самопровозглашенных экологов?»

Однако начальник куда-то запропастился. Как Баратынский ни старался, увидеть или услышать Ложкина ему ни разу не удалось. Он глянул на светящийся циферблат часов – пять минут двенадцатого. По сведениям, полученным от Дианы, секретное совещание должно было начаться в 11.30.

Неужели планы изменились? Это было бы очень некстати.

Кроме того, Вадима смущала обстановка всеобщего веселья, которая царила в лагере Фронта экологической обороны. Судя по их программным заявлениям, защитники окружающей среды сейчас должны беззвучно лежать в своих палатках, наслаждаясь тихим плеском волн, трелями цикад и другими волшебными звуками природы. Между тем экологическое стойбище все больше напоминало помесь пивного бара с дансингом.

Похоже, ситуация осложнялась, и это всерьез беспокоило Вадима. Неизвестно, удастся ли ему еще раз получить от своей знакомой нужную информацию. И если сегодняшняя затея провалится, то придется что-то изобретать заново, терять драгоценное время.

В разгар этих невеселых размышлений послышались звуки грома, еще далекие, но постепенно приближающиеся. Сверкнула молния, на мгновение озарив окрестности, и на Вадима упали первые капли дождя. А вскоре началась настоящая гроза, с ливнем, громовыми раскатами, сотрясавшими дюны, и огненными зигзагами молний.

Лагерь, несколько минут назад столь оживленный, мгновенно опустел. «Что ж, – подумал Вадим, натягивая непромокаемую накидку, прихваченную с собой как раз для такого случая. – Так оно даже лучше, никто на улицу носа не высунет. Но где же Ложкин?»

В этот момент показались несколько пляшущих огоньков. Огоньки быстро перемещались и двигались к палаткам. Кто-то шел в лагерь со стороны города. Наладив бинокль, Вадим сумел разглядеть сквозь пелену дождя знакомую рыжую шевелюру. Стас Ложкин спускался по тропинке в сопровождении трех девушек, одна из которых пыталась прикрыть своим зонтиком всех четверых. Ложкин энергично жестикулировал, что-то втолковывая своим спутницам.

Вадим понял, что настало время действовать. Сделав несколько быстрых коротких перебежек, он оказался возле крайней палатки. Огонь в ней был погашен, видимо, все улеглись спать. Вадим старался двигаться бесшумно, ливень здорово облегчал ему эту задачу.

Теперь надо было понять, куда двинется эколог-экстремист и где будет проходить совещание.

– Я пойду переоденусь, у меня сегодня еще дела, – донесся заглушаемый звуком падающей с неба воды командный голос. – Вы можете отдыхать. Но завтра чтобы все транспаранты висели там, где я сказал. И нечего валить на то, что люди Потапова их срывают. Вешайте так, чтобы они не смогли сорвать. Ясно?

Осторожно выдвинувшись вперед, Вадим увидел, как Стас нырнул в одну из палаток. Буквально через минуту там зажегся свет, и на стенке палатки, как на экране, возник знакомый силуэт – Ложкин стаскивал с себя намокшую одежду. Дождавшись окончания стриптиза, Вадим глянул на часы – 11.28. Неужели совещания не будет?

В этот момент свет в палатке погас, и под дождь вышел Стас Ложкин с огромным зонтом в руках. Подойдя к соседней палатке, он громко крикнул:

– Лена, не опаздывать!

И двинулся прямо туда, где прятался Баратынский. На секунду Вадиму показалось, что Ложкин собирается покинуть лагерь, но тот неожиданно притормозил и нырнул в большую палатку, которая выделялась на общем тускло-оранжевом палаточном фоне ядовито-желтой расцветкой. Вадим сразу же обратил на нее внимание, решив, что это медпункт или склад продуктов. Но выходит, ядовито-желтое сооружение оказалось залом заседаний.

Дальнейшее было уже делом техники. Стремительно переместившись в нужную точку, Вадим по всем правилам военной науки занял место у наружной стенки, тем самым обезопасив себя от случайных свидетелей, которые неожиданно могут выскочить на улицу по какой-нибудь надобности.

В палатке уже горел яркий свет, и Вадим чувствовал себя зрителем в театре теней. На сцене в данный момент было четыре человека, не считая Стаса Ложкина. Видимо, круг посвященных был действительно очень узким.

Баратынский достал диктофон и проводок с миниатюрным микрофоном на конце. Один конец проводка приладил к диктофону, другой осторожно пропихнул под набухший от воды край палатки. Затем, надев специальные наушники с двумя торчащими вверх короткими антеннами, подключил их к диктофону и приготовился слушать и записывать.

– Президиум Фронта экологической обороны недоволен результатами нашей работы в Солнечноводске. Довожу это до вашего сведения как член президиума. – Ложкин сделал зловещую паузу. – Во время последнего телефонного разговора мне рекомендовали активизировать работу. А вам я скажу проще – надо быть агрессивнее и шустрее! Вопросы?

– У президиума какие-то конкретные претензии? – послышался тонкий девичий голос. – Или это общее пожелание?

– Конкретные! – рявкнул Ложкин. – Весьма конкретные. Первое. Строительство курорта не остановлено. Да, нам удалось на время дезорганизовать противника. Но они, окружив себя охранниками и полицией, продолжают уродовать заповедные берега. Второе. Мы так и не смогли обеспечить охрану веерохвостой чернолапки. Выставленные нами пикеты в местах, где гнездится чернолапка, не могут справиться с потоком праздношатающихся туристов и продажных журналистов. Надо активнее гонять их оттуда!

– Мы достаточно активны, – возразила другая девушка. – Иногда случаются драки.

– Драться надо постоянно, – сварливо заявил Стас Ложкин. – А журналистам, Маша, надо разбивать фотоаппараты и камеры.

– Они в суд подадут, – послышался неуверенный мужской голос.

– Отлично! – взревел Стас. – Путь подают. С нами судиться бесполезно, а реклама отличная. И другим наука. Журналистов надо атаковать, это принесет нам дивиденды.