– Что-нибудь без лишнего шума. – Эдди задорно улыбается. – Наверное, не стоит злоупотреблять термином «девичник». Это влечет за собой определенный образ, ты согласна? На деле девчонки просто хотят оттянуться. Нужно подобрать местечко, где и мне понравится.

Я с трудом подавляю внезапный порыв пригласить Эдди с собой, хотя понятия не имею, куда иду. Забиться бы в какую-нибудь щель, пересидеть… Но прежде чем мне удается подобрать слова, Эдди оглядывается на свою дверь и произносит:

– Ладно, я пойду. У подружки невесты куча обязанностей. Нужно еще заказать упаковку для подарков гостям.

– А что за подарки?

– Миндаль в сахаре. Оригинально, просто жуть. Зато любимая сладость и Эштон, и Эли.

– Хочешь, помогу раскладывать? Я теперь почти эксперт по свадебным подаркам. Мама постоянно приносит их домой опробовать на нас.

Эдди радостно улыбается.

– Это было бы чудесно! Я дам тебе знать. – Она поворачивается к своей двери, махнув рукой на прощание. – Приятно повеселиться. На улице такая красота!

– Постараюсь.

Хорошее настроение, вызванное разговором с Эдди, улетучивается так же быстро, как пришло. Я спускаюсь на лифте, а в голове крутятся слова Эммы: Ненавижу его, ненавижу тебя. Никогда в жизни больше не буду разговаривать ни с ним, ни с тобой! У Эдди с Эштон раньше тоже случались размолвки, но могу поспорить – такого разговора у них никогда не было.

Лифт открывается, я пересекаю облицованный искусственным мрамором вестибюль и толкаю тяжелые стеклянные двери. Улица залита ослепительным светом. Солнечные очки остались дома, и всю дорогу до парка мне приходится прикрывать глаза ладонью. Парк совсем небольшой, примерно с квартал, и пользуется популярностью среди продвинутых молодых родителей – из-за наличия детских площадок с тренажерами для малышни и близости магазина органической еды «Хол фудс». Миновав арочные ворота и двух играющих в мяч мальчишек, я отыскиваю свободную скамейку в относительно тихом тенистом уголке.

Как ни тяжело, нужно наконец заняться телефоном. Сегодня я получила десятки сообщений, но, не обнаружив среди них ни одного от Эммы, остальные не стала даже просматривать. В сотый раз за день себя упрекаю – ну почему не догадалась, что этот очередной последователь Саймона не шутит!

Сообщения от тех, кого едва знаю, я игнорирую. А вот послания от Джулс выхватываю в первую очередь:

Могла бы и поделиться со мной!

Я не осуждаю.

Хочу сказать, это нечестно с твоей стороны, но все мы совершаем ошибки.

У меня падает сердце. Джулс сегодня была великолепна: играла роль щита между мной и остальными. Однако, очевидно, подругу задело, что она узнала о Дереке одновременно со всей школой. У нас с Джулс обычно нет секретов друг от друга, только в этом проступке я не решилась признаться.

Последнее сообщение: Меня отвезет домой Моника. Ты с нами? Эх, заглянуть бы в телефон пораньше, прежде чем топать две мили от школы до квартиры… Стоп. Моника? С каких это пор она и Джулс спелись? Перед глазами тут же проносятся сегодняшний ланч и показное возмущение Моники выходкой Шона. Такое чувство, что она воспользовалась случаем и решила вылить на меня побольше грязи.

Вот еще сообщение с незнакомого номера. В моих контактах его точно нет. Привет, это Мейв. Ты как? Извини, если что, просто решила спросить, на всякий случай. Мы с Мейв никогда раньше не переписывались. Приятно, что она беспокоится. А ее сегодняшнее выступление против Шона… Но я в самом деле не знаю, что ответить. Мне очень паршиво, да вот только Мейв, с ее идеальными родителями, идеальной сестрой и бывшим бойфрендом, а ныне лучшим другом – потому что даже те, кого она бросает, не злятся на нее, – ничем тут не поможет.

Брэндон: Зайдешь? Родителей нет дома;)

Мое лицо вспыхивает, в виски словно впиваются иглы. «Я не могу тебе доверять!» – рявкаю я ни в чем не повинному экрану телефона. А ведь доверяла, прекрасно понимая, что значу для Брэндона меньше, чем пара новых футбольных бутс. Насмехаться надо мной во время ланча – что ж, это совершенно в его характере. Следовало хорошенько подумать, прежде чем спать с ним.

В отличие от Эммы я часто меняла бойфрендов. Не со всеми из них спала, но, если уж до того доходило, не отказывала себе в удовольствии. Секс всегда приносил позитив в мою жизнь – до прошедшего декабря, когда я заперлась с Дереком в бельевой у Джулс. Сразу после Дерека я переметнулась к Брэндону, а ведь развешанные повсюду гигантские красные флажки предупреждали – беги прочь, немедленно! Может, совершив фатальную ошибку с Дереком, я решила, что не заслуживаю ничего лучшего?

Ну уж нет! Разовая оплошность не должна обрекать на совместное будущее с Брэндоном Уэбером. И я удаляю его сообщение, а затем и самого Брэндона из списка контактов.

Удовлетворения хватает на полсекунды. Пока не появляется текст от Невидимки:

Ну что, повеселились? Как насчет…

Превьюшка обрывает текст. Меня охватывает искушение удалить его, не читая. Впрочем, если этот извращенец опять пишет обо мне, я так или иначе узнаю. Лучше открыть сразу.

Ну что, повеселились? Как насчет следующего раунда? Ниже полсотни комментов от старшеклассников «Бэйвью-Хай», все умоляют о продолжении. Вот засранцы! Я прокручиваю комменты, пока не натыкаюсь на последнее сообщение Невидимки:

Скоро в игру вступит следующий участник! Тик-так.

Теперь понятно, почему сайт «Про Это» так долго пользовался популярностью. Потому что хотя я и презираю Невидимку, хотя меня бесит, что раскрыта моя тайна, которая иначе никогда не выплыла бы наружу, хотя сама мысль о том, что новый Саймон Келлехер рыскает по школе в поисках добычи, вызывает стойкое отвращение, – я все равно не могу удержаться от любопытства.

Что будет дальше и кто следующий?

Глава 6. Нокс

Суббота, 22 февраля

Сейчас я убью свою сестру.

– Прости, Кирстен, но ты встала мне поперек дороги.

Я щелкаю большим пальцем по контроллеру, и аватар сестры оседает на землю. Из раны на шее фонтаном хлещет кровь. Кирстен вздрагивает и тщетно давит на кнопки, а затем недоуменно восклицает:

– Ты перерезал мне горло! – Дакс Рипер на экране телевизора тем временем переступает через безжизненное тело. – Я считала, что мы союзники!

Наш золотистый ретривер Фриц, дремлющий у ног Кирстен, приподнимает голову и сипло всхрапывает.

– Были союзниками. – Я отрываюсь от контроллера, чтобы почесать старичка Фрица за ухом. – Но твоя жизнь перестала приносить мне пользу.

Дакс на экране полностью меня поддерживает.

– Сегодня замечательный день, чтобы умереть, – раскатистым басом объявляет он, зачехляет нож и потягивается, играя мышцами.

– Отвратительная игра. – Кирстен корчит недовольную гримасу. – К тому же я хочу есть. – Она придвигается ближе и легонько толкает меня коленом. Мы сидим на диване на цокольном этаже нашего дома. Сестра живет в часе езды и по субботам нас обычно не навещает, но сейчас ее герлфренд на полтора месяца укатила в Японию преподавать, а у Кирстен остались незаконченные дела. – Предлагаю тебе поставить на паузу свое альтер эго, то есть этого карикатурного амбала, и сопроводить меня на ланч.

– Ты хотела сказать – моего двойника? Смотри – точная копия! – Я откладываю контроллер в сторону и выбрасываю вперед руку. Ох, лучше бы я этого не делал… Как называется полная противоположность «карикатурного амбала»? Меланхоличный дохляк? Из всех младших членов нашей семьи мы с Кирстен наиболее похожи друг на друга, вплоть до стрижки ежиком, но мышцы у сестры не в пример моим накачаны – по выходным она занимается греблей. Впрочем, я стараюсь не заострять на этом внимания.

Кирстен игнорирует мое жалкое подобие шутки.

– Куда ты настроен пойти? – Прежде чем я успеваю ответить, она поднимает руку. – Ни слова про фастфуд. Учти, я уже старуха. Мне бы бокал вина и что-нибудь из овощей. – Кирстен тридцать, она самая старшая. Все мои четыре сестры появились на свет одна за другой, и родители решили, что на этом хватит, однако через десять лет на свет неожиданно родился я. Сестры обращались со мной, как с живой куклой, все время таскали с собой; я и ходить-то научился почти в два года.

– «Горячие крылышки», – тут же выдаю я. Это заведение, знаменитое своими огненными куриными крылышками и гигантским надувным цыпленком на крыше, является неизменным атрибутом Бэйвью. Теперь, когда Бэйвью оказался в тренде, новые жители начинают ворчать, что цыпленок – это вульгарно, что он «не вписывается в эстетику города» – точная цитата из редакторской колонки в последнем номере «Бэйвью блейд». Недавно владельцы «Крылышек» пролетели еще раз: на День святого Валентина повесили на шею цыпленку гирлянду красных неоновых сердечек, которые до сих пор не сняли, а это уже настоящий непрофессионализм, тут я полностью согласен!

– «Крылышки»? – хмурится Кирстен, поднимаясь по лестнице. Фриц семенит за нами. – То есть я должна отдельно заказывать овощи?

– Там подают стебли сельдерея.

– Не пойдет. В них девяносто девять процентов воды.

– И салат из капусты.

– Сто процентов майонеза.

– А крылышки в лимонно-перечном маринаде? В них же… цитрус?

– Нокс, усвой раз и навсегда: искусственные добавки никогда не имели и не будут иметь ничего общего с натуральными овощами и фруктами. – Открыв дверь, Кирстен оборачивается ко мне, и я одариваю ее той обнадеживающей и благодарной улыбкой, которая не срабатывает ни на ком, кроме моих сестер. – Ладно, уговорил, – стонет она. – Будешь мне должен.

– Заметано, – соглашаюсь я. Хотя она никогда и ничего с меня не потребует. Как приятно иметь нескольких старших сестер – каждая относится ко мне по-матерински!

На кухне, зарывшись в бумаги, сидит за столом отец. Вот кто, в отличие от меня, похож на Дакса Рипера! Теперь, став владельцем собственной фирмы, отец больше не обязан сам работать руками, но до сих пор не бросил это занятие, поэтому он в наилучшей физической форме из всех знакомых мне пятидесятилетних мужчин. Он мельком смотрит на меня – надоедливого сына, который никак не съедет от родителей, – и задерживает радостный взгляд на Кирстен.

– Не знал, что ты еще здесь.

Фриц, который почитает его как альфа-самца, садится у кресла и с обожанием смотрит на хозяина.

– Нокс уговорил меня играть в свою жуткую видеоигру, – вздыхает Кирстен.

Папа хмурится. Он считает видеоигры потерей времени, в отличие от настоящего спорта, и обычно не прочь сделать мне замечание. А сейчас он протягивает одну из папок и говорит:

– Возьми. В понедельник отнесешь на работу.

– Что это?

– Гарантийное письмо. Мы собираемся нанять нескольких бывших осужденных по делу д’Агостиньо. На днях я получил по почте письмо из «Пока Не Будет Доказано».

Прекрасно! Вот только письмо пришло не по почте. Это я принес его и положил на отцовский стол. С запиской, которую он, само собой, и не заметил.

Кирстен сияет.

– Чудесно, папа! Отличная возможность подать пример местным бизнесменам!

Как ни странно, отца и Кирстен водой не разольешь. Он, консерватор, мачо и представитель старой школы, как ни с кем другим ладит с чрезвычайно милосердной лесбиянкой. Может, дело в том, что они оба инициативные, предприимчивые и к тому же атлетически сложены?

– Да, Нейт – хороший работник, – соглашается отец, сдвигая папку к углу стола. – И представь себе, в прошлом семестре получил отличные оценки по обоим курсам, которые мы оплатили. У парня блестящие способности. Жаль, что ранее их не признавали.

Понятно. Блестящие способности Нейта у нас признали. Ну и пусть.