В кухне обнаруживаю накрытый на двоих стол. Судя по всему, моя гостья так и не успела поужинать. Нужно будет предупредить Риту, что график моих возвращений не нормирован и ей вовсе не обязательно дожидаться меня к ужину.

Когда с продуктами покончено, я распределяю аптечные покупки: тонометр и масло – в сервант в гостиной, таблетки – в холодильник, а витамины оставляю на видном месте, возле графина и соковыжималки, чтобы не забывала принимать.

С ноткой грусти убираю со стола лишние приборы, наливаю в стакан виски на пару глотков и разогреваю сочный стейк. В качестве гарнира – замысловатый салат, но я голоден как слон, поэтому с радостью пробую Риткины угощения.

И стоит лишь пригубить огненное пойло, как раздается звонок в дверь. Торопливо распахиваю ее настежь и вижу Ангелину. В ее руке початая бутылка вина – очевидно, не первая.

– Привет, Власов! – обольстительно улыбается Геля, распахивая пальто. – Впустишь?

Окидывая взглядом ее фигуру, я не могу сдержать усмешку:

– Ну заходи, раз пришла.

Глава 9
Ярослав

Ангелина, покачиваясь из стороны в сторону на высоких каблуках, проходит в просторный холл и с любопытством осматривается. Скидывает пальто и разувается, едва не завалившись на пол. Она заливисто смеется, и я всеми силами сдерживаю раздражительность.

– У тебя есть что-нибудь поесть, Власов? – Геля бесцеремонно проходит в кухню и шарит по сковородкам. – Мяско, супер!

– Гель, ты зачем пришла? – спрашиваю я, стоя в проходе.

Ну, просто на всякий случай.

– Соскучилась я, Ярик. Веришь? Думала, отпустило, а выходит – нет. – Она опускается на стул и горестно вздыхает. – Разве ты не чувствуешь того же?

– Ангелин…

– Ладно, если ты не хочешь говорить о нас, давай просто выпьем, посидим, поедим. – Геля встает и кружит по кухне в поисках тарелки. – Поговорим о чем-нибудь другом… О Тумановой, например. Тебе же нравится говорить о Тумановой, а, Ярик?

Неожиданно она застывает. Я не сразу понимаю, что случилось, поначалу мне кажется, что ей вдруг стало плохо.

– Витамины для беременных? – присвистывает Ангелина, а я мысленно чертыхаюсь. – Что это за фигня, Власов?!

– Я надеюсь, ты в курсе, что все самое полезное делают для пузатых? – цежу сквозь зубы. – Сбалансированный состав. Зубы, волосы, кожа и кости – как десять лет назад. Я почти позабыл о болях в суставах!

– Да? Надо будет попробовать. – Геля подхватывает баночку и тщательно изучает со всех сторон.

Я расслабляюсь и с усмешкой наблюдаю за женщиной. Сомневаюсь, что завтра она вспомнит о витаминах. Как и о своем визите ко мне. Если только она не разыгрывает комедию, потому что о чем-то догадалась – с нее станется! Хотя разит от нее не по-детски, я не теряю бдительность.

– Я тебе куплю такие же, – даю обещание, выхватывая у нее из рук и убирая на полку в настенный шкафчик позвякивающий пузырек с таблетками. – Налить тебе воды?

– Я не хочу воды, Власов, – хихикает Геля. – Я хочу вина!

– Гель, мне кажется, тебе на сегодня достаточно.

– Ты больше не мой муж, Власов. Теперь я сама решаю, когда достаточно.

– Как скажешь, – тихо смеюсь в ответ и подаю бокал.

Ангелина наполняет его из собственной бутылки, протягивает мне, и мы чокаемся. Она делает несколько щедрых глотков, а я едва пригубливаю.

Присутствие Власовой в том же доме, где находится Туманова, кажется полным абсурдом. Вот только мне просто необходимо убедиться, что бывшая жена не копает под меня.

– Ангелин, так зачем, ты говоришь, пришла?

– Мне скучно проводить вечер пятницы в одиночестве, и я решила, что раз ты тоже собрался скучать один, то почему бы нашим двум одиночествам не соединиться этим пятничным вечером? Видишь, какая я сообразительная? Разве не здорово?

– Ты же понимаешь, что не можешь просто заваливаться ко мне домой каждый раз, когда тебе это приходит в голову? Я могу быть не один, и мне не хотелось бы…

– Да поняла я, Власов, поняла. – Геля закатывает глаза. – У тебя насыщенная личная жизнь. А у меня – нет.

– Гель, мы друзья, – напоминаю ей. – Я всегда рад тебе. Но, пожалуйста, после созвона.

Она поднимает на меня покрасневшие глаза, и я вздыхаю. Не просто так она примчалась, едва получив предложение о переводе.

– Я пьяна. Только это меня и оправдывает, Власов. Но ты знаешь, что я никогда не говорю то, чего не подразумеваю.

Пытаюсь остановить ее:

– Ангелин, не говори то, о чем впоследствии будешь жалеть.

– Я не пожалею.

– Пожалеешь, Гелька, пожалеешь, – усмехаюсь ей по-доброму.

Семь месяцев назад жизнь бы отдал, лишь бы она снова сидела рядом и несла этот сладкий бред. А теперь… Столько времени прошло, что и вспомнить невозможно, почему я ее полюбил. Да и что там скрывать – до сих пор люблю. Просто стал старше и мудрее на целую жизнь без нее.

– Давай переспим? – предлагает она прямо, и я заливаюсь смехом.

– Ангелин, друзья не спят друг с другом.

– Я решила пересмотреть условия нашей дружбы.

Она облизывает губы и ставит бокал на стол. Тянет лямку платья вниз, оголяя плечо. Я, как завороженный, смотрю на полоску белоснежной кожи на месте лямки от бюстгальтера, а потом перевожу взгляд на ее лицо.

В ее глазах глухая тоска, граничащая с отчаянием. Видимо, так выглядит одиночество. Пустые холодные ночи. Отсутствие в жизни близкого человека.

Именно это я наблюдал день за днем в собственном отражении. А потом погрузился в работу на новом месте, получил это дело и помешался на Ритке.

Которая, к слову, может в любой момент спуститься вниз, потому что маленькое чудовище внутри нее потребует свой ночной деликатес.

– Я отвезу тебя домой, Ангелин, – твердо говорю ей тоном, не терпящим возражений.

– Ладно, я все поняла. – Она надувает губы. – Я просто допью вино и уберусь восвояси. Честное пионерское.

– Ты даже не была пионером, – мягко журю ее.

– Я была октябренком!

– Ну конечно, это в корне меняет суть дела, – с усмешкой киваю ей и залпом осушаю стакан. – Твое здоровье!

– Какая она, а, Власов? – неожиданно спрашивает Ангелина.

– Кто «она»?

– Женщина, которую ты полюбил.

– Гель, я же уже сказал, мне тебя хватило за глаза. Нет никакой женщины.

– Не втирай мне здесь, – ухмыляется она и пригубливает бокал. И тут же, очевидно, передумав, делает несколько крупных глотков. – Я тебя знаю. Мы же друзья. Я просто пытаюсь понять, стоит игра свеч или нет.

– Невозможно войти в одну реку дважды, и ты прекрасно это понимаешь. Не усугубляй – знаешь ведь, что работать вместе после этого мы не сможем. Уже проходили. Только я больше не собираюсь переезжать. Меня более чем устраивает моя жизнь в этом городе. Допила? Сейчас я выгоню тачку из гаража и отвезу тебя домой.

Я не жду, скажет она мне что-то в ответ или нет. Сейчас я взвинчен до предела, как натянутая тетива. Ангелина прекрасный следователь, добрый и отзывчивый человек, но женщина она – никудышная. По молодости казалось: ну что еще можно пожелать? Умная, красивая, с обалденной фигурой, изящными манерами, грамотной речью. Не стыдно и домой привести, и друзьям показать. Одно удовольствие в работе. Но я мужик простой. Мне пожрать нужно вечером, вернуться в чистый дом. Да и детей рано или поздно рожают все.

Рано она побоялась. Поздно не захотела. Дом хирел с каждым делом все больше, а изжога от переваренных макарон уже не проходила. Мы все чаще перестали сходиться во мнениях в рамках общего расследования, и я понял, что наступил мой личный предел. Спросил однажды, какой ей видится жизнь через пять лет. Меня в ее планах не было. Ни нашей семьи, ни ребенка, хотя бы одного, ни собаки, ни кошки, ни даже чертового хомяка. Работа, повышение, карьерный рост, громкие дела, признание, уважение, слава. Ради этого давиться в ночи пустыми слипшимися макаронами? Увольте! Как бы я ни любил эту женщину, как бы она ни заводила меня в постели – любви и страсти недостаточно, чтобы продолжать тянуть на горбу ярмо брака. Я бы свернул ради нее горы, лишь бы знать, что ей это надо. Как оказалось, мои стремления ею не были оценены. А раз так, зачем насиловать себя?

Взбегаю по лестнице, чтобы проверить Ритку, но та крепко спит.

Некстати вспоминаю о пакетах с вещами, которые оставил в машине. Лишние секунды, на которые мне бы не хотелось оставлять Гельку без присмотра в своем доме. Но я же не могу просто заняться распаковкой при ней. Дилемма.

На свой страх и риск, взглянув на Ангелину, которая продолжает топить одиночество в бокале, я быстро освобождаю от покупок салон, сгружаю все в одну кучу в гараже, выгоняю машину и возвращаюсь в дом.

Но в кухне не обнаруживаю Ангелину. Шестым чувством ощущаю, что внизу ее искать бесполезно, и быстро мчусь по лестнице на второй этаж.

Там, у дверей моей спальни, стоит бывшая жена. Ее рука взмывает в воздух и не сразу, но ложится на блестящую ручку. Секунда, и мой секрет будет раскрыт.

Я не знаю, чего можно ожидать от Власовой. Мы практически не общались целых семь месяцев. У нас и раньше были проблемы с пониманием друг друга, а теперь и подавно.

Изящные пальцы обхватывают дверную ручку и мягко опускают блестящий хром вниз. Тихо скрипнув язычком замка, дверь приоткрывается, образуя в темноте спальни дорожку тусклого света, льющегося из коридора.

– Геля!

Хриплый шепот на выдохе прорезает пронзительную тишину, в два размашистых шага я подхожу к женщине, сжимаю ее талию руками, тяну на себя, различая за оглушительным биением собственного сердца шорохи и возню со стороны кровати, и впиваюсь в ее губы поцелуем, плотно закрывая дверь за ее спиной.

Я не чувствую ничего. Да, каждое движение губ и языка знакомы до чертиков. Да, движения пальцев, цепляющихся за одежду, я смогу воспроизвести карандашом с закрытыми глазами и в малейших деталях. Но я не чувствую прилива нежности. Да даже чертового возбуждения не чувствую! Ни единого шевеления в штанах. Напротив, такое чувство, словно совершаю долбаную ошибку, словно творю немыслимую глупость. Словно целую очень дальнюю родственницу – вроде и не совсем запрещенка, но внутри гадко и мерзко.

Я оттесняю Ангелину к лестнице, пару раз врезаюсь в стены, подхватываю ее на руки и спускаю вниз. Бухаюсь на диван в гостиной, подминая под себя податливое тело бывшей жены. Думаю, что произойдет раньше: я взорвусь, или она отрубится? Смотрит осоловело, но активно принимает участие в нашем поцелуе.

Геля забрасывает ноги мне на поясницу, прижимается своей сердцевиной к моему паху и разочарованно стонет. И тут же со всей дури лупит меня по лицу.

– Ненавижу тебя, Власов! Просто ненавижу! – Она отпихивает меня от себя, и я мгновенно отскакиваю. – Мне твоя жалость не нужна, придурок! Ты понял меня?

Она кое-как поднимается на ноги, но снова падает на диван и начинает плакать. Так горько и отчаянно, что мне просто не хватает духу ни утешить ее, ни предложить отвезти домой. Так и стою истуканом, глядя на бывшую жену.

Пока она сама не просит:

– Вызови мне такси, Власов.

– Я отвезу тебя, – киваю я.

Полминуты на сборы, и я помогаю Ангелине обуться и накинуть пальто. Мне буквально приходится тащить ее до тачки, но лучше так, чем она заснет у меня и обнаружит Ритку. Все, что угодно, лучше обнаружения Ритки!

Мы уже почти доезжаем до нового адреса Ангелины, когда она вдруг хрипит:

– Останови, Власов.

Я резко жму по тормозам. Она едва успевает открыть дверцу и свеситься – все ее возлияния с шумом покидают желудок. Постукивая по рулю, я дожидаюсь, когда Геля закончит, протягиваю ей влажные салфетки и бутылочку минеральной воды и продолжаю движение.

– Вот мы и приехали.

Я паркуюсь у подъезда и поворачиваюсь к жене. Она слабо кивает, снова распахивая дверь, а я протяжно выдыхаю. Как бы то ни было, я не могу оставить ее одну в таком состоянии.

– Ну, Гелька, зови в гости, – потираю руки, игнорируя ее протест.