Внутри лежала вещь, которая никоим образом не могла оказаться там случайно. Да она вообще не могла оказаться случайно где-либо. Это был клапан от джинсов, хоть и без пуговиц. Детектив остолбенел. Если это тот самый лоскут, которого не хватает на джинсах жертвы, то дело практически раскрыто. И все же рано было праздновать победу. Джон Ингрем был опытным и серьезным специалистом в своем деле и знал, что без подтвержденных доказательств выводы делать рано.

Для начала он решил еще раз поговорить с Сосновски и выяснить, что он скажет по поводу этой находки. История Сосновски шокировала полицейских.

Он начал с того, что признался, что видел Таунию Беннетт несколько раз на парковке возле JB’s Lounge.

– В последний раз я был там двадцать первого января 1990 года, – заявил Сосновски. – Я приехал туда вместе с Чаком. Он играл в дартс. Чуть позже Чак уехал, а Тауния Беннетт уехала сразу за ним. Я полагаю, что она пошла с Чаком в номер мотеля, чтобы поразвлечься с ним.

Сосновски продолжал говорить спокойно и уверенно, пока брови полицейских ползли все выше и выше:

– Потом я встретил Чака и попросил его отвезти меня домой. На заднем сиденье его машины лежало тело, – без тени волнения заявил он. – Я сел на пассажирское сиденье. Тело было завернуто в простыню, тело взрослой белой женщины. Всю дорогу домой на заднем сиденье лежал труп женщины.

Это было крайне странно. Человек, который всего месяц назад отрицал даже знакомство с жертвой, сегодня признается, по сути, в соучастии в убийстве. Или как минимум в сокрытии преступления. Такая информация требовала проверки. Почему подозреваемый так диаметрально поменял показания? На этот вопрос ответа не было, как и прямых улик. Оставалась надежда на результаты экспертизы лоскута, предоставленного миссис Павлинак.

Новая версия

Дело становилось все более запутанным. Почему Сосновски так себя вел? Зачем менял показания? Пока детектив Ингрем ломал голову над этими вопросами, к нему поступил результат экспертизы джинсового лоскута, полученного от Лаверн. Он был отрицательный. Это была не та ткань, которую срезали с джинсов жертвы. Получается, это было просто совпадение, что именно этот лоскут оказался в доме подозреваемого?

Нет, этого просто не могло быть. Детектив не мог поверить в такую случайность. Полицейские снова отправились в дом миссис Павлинак, чтобы серьезно поговорить.

Узнав результаты экспертизы, Лаверн заметно погрустнела и призналась, что специально подбросила и конверт, и ткань. И сказала, что пошла на это, чтобы помочь детективам быстрее поймать убийцу. Она боялась Сосновски и хотела сделать все, чтобы быстрее избавиться от сожителя. А затем Лаверн Павлинак выдала третью версию событий двадцать первого января 1990 года.

– Зазвонил телефон, – взволнованно начала Лаверн. – Звонил Джон Сосновски. Сказал, что он в беде и… чтобы я быстрее приезжала. И привезла что-нибудь большое, чтобы кое-что упаковать.

– И что вы взяли с собой, когда поехали к Джону в JB’s Lounge? – спросил детектив.

– Синюю шторку для ванной, – ответила женщина.

– Что вы обнаружили, когда приехали на место?

– Женщину. Она лежала на боку. Очень тихо и неподвижно. Джон Сосновски подошел к окну, а я спросила: «Она больна?» Он ответил: «Хуже – она мертва».

Затем, по словам Лаверн, он завернул тело в шторку для ванной и положил его в машину. После чего сел на пассажирское сиденье и велел женщине ехать. По дороге она просила его отвезти тело в больницу и сообщить о смерти. Но Сосновски был против. Он сказал, что ему грозит смертная казнь, а затем пригрозил: если Лаверн выдаст его, он ее убьет и причинит вред членам ее семьи.

– Он открыл заднюю дверь со стороны пассажира, – продолжала Лаверн, – и вытащил тело на улицу. Потом ушел в лес. Его не было примерно пятнадцать минут.

Лаверн закончила свой рассказ. Воцарилась тишина. Это было очень серьезное обвинение. Настолько жестокое убийство при отягчающих обстоятельствах грозило Сосновски смертной казнью. Но, памятуя о событиях, которые привели детектива в этот день в дом женщины, Джон Ингрем решил перестраховаться и посоветоваться с коллегами. Полицейские попросили Лаверн показать, где именно они бросили тело.

Все собрались и поехали тем маршрутом, которым, по словам миссис Павлинак, они с Сосновски следовали той дождливой январской ночью. Когда они проезжали мимо реки Колумбия недалеко от Виста-Хаус, Лаверн попросила остановиться, вышла из машины и указала практически точно на то место, где было найдено тело. Это окончательно убедило следствие, что она говорит правду. Сосновски немедленно арестовали и отвезли в изолятор. Теперь необходимо было собрать все показания и неопровержимые улики, а также попытаться добиться признания от убийцы.

Признание

Через пять дней после ареста Сосновски Лаверн Павлинак снова позвонила детективам и сказала, что просто обязана рассказать им всю правду. Учитывая предыдущие заявления женщины и шокирующие подробности, которые их сопровождали, Ингрем не мог понять, чего еще она не рассказала следователям. Того, что они знали, уже хватало на пожизненное заключение или даже на смертную казнь. Но раз уж она позвонила, необходимо было проверить. Вдруг она вспомнит еще какие-нибудь детали, которые позволят быстрее добиться признания от убийцы?

Детективы в четвертый раз отправились домой к миссис Павлинак. На этот раз она была расстроена больше прежнего. Даже сильнее, чем когда раскрылась ее ложь по поводу клочка джинсов. Она была прямо-таки подавлена, и было видно, что та информация, которую она собиралась передать, тяжелой ношей лежала на ней.

Джон Ингрем включил диктофон и приготовился выслушать новую, последнюю, версию событий той пасмурной и холодной январской ночи.

– Когда вы выехали из дома вашей дочери, проехали JB’s Lounge и заехали на парковку, что вы увидели? – задал вопрос детектив. Он хотел выслушать всю историю с самого начала и как можно более детально.

– Я увидела Джона с молодой девушкой. – Слова с трудом покидали губы Лаверн. – Похоже… они спорили, но… в шутливой манере. Он сказал ей: «Садись в машину, холодно».

Детектив пока ничего не понимал, но пытался разобраться, зачем Лаверн так кардинально меняет показания.

– Ладно, – сказал Ингрем. – Значит, получается, что в какой-то момент Тауния Беннетт согласилась заняться сексом с Джоном.

– Да, – быстро ответила Лаверн. – Мы приехали в «Краун пойнт». Они вышли из машины, а я осталась внутри.

– Я так понимаю, прошло совсем немного времени, и Джон вернулся в машину, верно?

– Да, он подошел к багажнику, а там лежала веревка, – продолжала Лаверн. – Он ее взял. Я спросила: «Зачем тебе веревка?» Он ответил: «Я ее свяжу. Меня это возбуждает».

– Значит, после этого вы с Джоном пошли к Таунии. Где вы ее увидели?

– Она лежала в дверном проеме и смеялась. Он велел мне взять веревку… и… обернуть вокруг ее шеи, – выдавила Лаверн.

По сути, сейчас эта женщина признавалась в соучастии в убийстве. Детектив задавался вопросом: зачем ей это? Но не спешил с выводами и продолжал разговор.

– Что было дальше? – спросил он. – Джон занялся с ней сексом?

– Да. А я закрыла глаза. Я знала, что он делает, и не хотела этого видеть. Он все говорил: «Держи, держи»… Должно быть, я затянула веревку, пока держала… Он бил ее по лицу.

– Чем он ее бил?

– Кулаками. И потом… она обмякла…

– Вы осознали, что Тауния Беннетт скончалась? – после недолгой паузы спросил детектив.

– Да.

Это была шокирующая информация. Детектив сказал:

– Миссис Павлинак, позвольте задать вопрос. На данный момент вы считаете, что, затянув веревку, вы вызвали смерть Таунии Энн Беннетт?

– Да.

– Действительно?

– Я чувствую, что это моя вина.

Что это было? Почему эта милая дама вообще могла пойти на такое? Эти вопросы мучили детектива. Он не мог и представить ее в подобной роли – роли соучастницы изнасилования и убийства.

Джон Ингрем с напарником вышли из дома и уехали, даже не подумав арестовать женщину, которая только что под запись созналась в убийстве. Она выглядела настолько безобидно, что они даже не знали, что с ней делать. Конечно, есть порядок и законные процедуры, но это шло вразрез с тем, что полицейские испытывали к ней. Однако Джим Макинтайр быстро привел их чувства в порядок и отправил обратно. На этот раз с ордером на арест.

До сих пор детектив Ингрем очень хорошо помнит, как посадил ее в камеру. Он со слезами на глазах признавался, что чувствовал, будто посадил свою мать или бабушку.

Приговор

Теперь оба подозреваемых сидели в тюрьме и ждали приговора. Сосновски отрицал вину до последнего, однако признание Лаверн очень его напугало. В итоге в феврале 1991 года под давлением ее показаний и из-за страха быть приговоренным к смертной казни он пошел на сделку со следствием. Сосновски признал себя виновным в обмен на пожизненное заключение с возможностью досрочного освобождения через пятнадцать лет. Лаверн Павлинак была приговорена судом присяжных к десяти годам лишения свободы за соучастие.

Как только она узнала, что ей теперь грозит, она начала отрицать свою вину и утверждать, что выдумала все эти истории, чтобы избавиться от тяготивших ее отношений. Но ее уже не слушали. Достоверно известно, что если бы не признание Сосновски, то разбирательство могло бы сильно затянуться. В версии Павлинак были несостыковки. Существовали свидетели, которые якобы видели Таунию Беннетт в другом заведении в 40 километрах от JB’s Lounge. По их словам, она играла в бильярд и выпивала с двумя мужчинами, но ни одним из них не был Сосновски. Кроме того, Павлинак не смогла указать, куда пропали сумка и документы девушки.

Но все сложилось, как сложилось. Следователи и суд присяжных сочли доказательства достаточными. Дело закрыли, а Портленд продолжил жить своей жизнью.

Письма

Город Ливингстон, штат Монтана, расположен в 1263 километрах на восток от Портленда. Это небольшой городок с населением около семи тысяч человек, построенный в живописном месте на берегу реки Йеллоустоун и продуваемый всеми ветрами. В 1991 году, когда в Портленде проходили судебные слушания по делу Павлинак, там на автобусной остановке «Грейхаунд» на стене мужского туалета было обнаружено послание: «Я убил Таунию Беннетт 21 января 1990 года в Портленде, штат Орегон. Я забил ее до смерти, изнасиловал, и мне понравилось. Я болен, но мне нравится и это. Два человека взяли вину на себя, а я свободен».

Через несколько дней в Уматилле, штат Орегон, на стоянке для грузовиков, также в мужском туалете, было найдено еще одно сообщение: «Я убил Таунию Беннетт в Портленде. Два человека приняли вину, поэтому я могу снова убивать».

Информацию сразу передавали следователям по делу Таунии Беннетт, но они решили, что некий друг Сосновски пытается таким образом вытащить его из тюрьмы. Эти два сообщения, судя по почерку, почти наверняка были написаны одним человеком и подписаны одинаковым символом: улыбающимся смайликом. Больше подобных посланий не находили.

Прошло три года. Двадцать девятого апреля 1994-го в «Орегониан» пришло шестистраничное письмо, также подписанное смайликом. В нем некий человек рассказывал о своей жизни: «Я бы хотел рассказать вам свою историю. Иногда я хороший человек. Я всегда хотел, чтобы меня любили, – писал неизвестный, – я женат и благословлен ребенком. Я никогда особо не хотел жениться, но это произошло. Я прочел вашу газету, и она мне очень понравилась. Я всегда хотел, чтобы меня заметили. Поэтому я начал нечто такое, что не знаю, как остановить».

И далее автор писал: «Двадцатого (или около того) января 1990 года я подцепил Таунию Беннетт и отвез домой. Я изнасиловал ее и очень сильно избил. Ее лицо было полностью разбито. Затем я покончил с ее жизнью, затолкав кулак ей в глотку».