– Хорошо, – Мерт выложила очередную монету. – Это для улучшения памяти. Учти: если я когда-нибудь узнаю, что ты меня сдал, приеду и снесу тебе голову.

На улице ее встретил промозглый ветер, несущий запахи печных труб. Мороз отступил. Над городом клубились грязно-серые тучи. Мерт обогнула угол «Ветряного кота» и свернула на улицу Оружейников. Под сапогами хрустел снег. Пройдя около сотни шагов, Мерт увидела табличку с надписью «пер. Литейный». Прислушалась. Издалека, откуда-то слева, доносился звон молота, ударяющего по наковальне.

Переулок был тесным, извилистым и мрачным. Вдобавок, он все время спускался под гору. Прохожие, как назло, не попадались.

Мерт двинулась на звук молота. Через пару десятков шагов она оказалась на крыльце массивного дома, украшенного ажурным козырьком и причудливыми водостоками по углам. К двери была приколочена подкова.

Дверь отворилась не сразу.

Мерт пришлось долго колотить в дверь, прежде чем неведомый кузнец оторвался от своего занятия. Молот прекратил бить по наковальне. Сдвинулись засовы. На пороге сформировался необъятный детина с черной бородой, закрывающей добрую половину груди. Кожаный фартук, раскрасневшееся лицо, схваченные тесемкой русые волосы.

– Завтра я еду с вами, – сказала Мерт. – А сегодня мне придется здесь переночевать. Плачу хорошо, особенно за молчание.

Здоровяк впустил ее внутрь.

Позже Мерт узнает, что телохранители Вармака по ошибке зарубили светловолосую жену торговца сукном, остановившегося на ночлег в «Ветряном коте».

Так в Инневене запахло смертью.

Глава 6. Белые ночи и власть несбывшегося

Поручни «Мемфиса» покрывала наледь. Браннер плыл в багровом закате над заснеженными полями. Коэн успел сродниться с меланхолией тундры. Даже мысли текли иначе, встраиваясь в суровую картину мироздания.

Чтобы поддерживать тепло, Коэну пришлось прибегнуть к магии. Точнее, к тем силам, которые уже не понимал никто в изведанной вселенной. Кое-кто умел этими силами управлять. Но природа этого могущества была неизвестна.

Коэн много времени проводил в одиночестве, запершись в своей каюте. Он готовился к переговорам. Альянс не был королевством в привычном понимании этого слова. Могущественной северной державой не руководил монарх, как в случае с Трордором. Альянс был объединением, подвластным Совету конунгов. Боевых вождей, если угодно. Никакой преемственности. Семь земель, выдвинувших своих представителей в Роккевениум. Конунги не избирались, не становились владыками по праву рождения. Северный Альянс держался на праве силы. Любой желающий мог бросить вызов действующему конунгу, сразиться с ним и победить. Занять место властителя. До следующего поединка. Власть приходилось регулярно отстаивать. Поэтому конунги были одними из лучших бойцов Тверди.

Язык оружия – вот все, что понимал Альянс.

Коэн поражался устойчивости этой системы. Кровавая история Альянса знала много примеров вражды конунгов. Раз в столетие обязательно находился амбициозный вождь, желавший подчинить все семь земель. Начиналась череда кровопролитных войн, что в итоге приводило к разрухе и запустению. Ни одна из враждующих сторон не могла одержать окончательной победы. Люди сражались за своих вождей яростно и умело. В мире, где с детства каждый готовился стать конунгом, оружие стало привычным инструментом. Остальные народы шутили, что северяне даже ложку держат менее искусно, чем меч.

Почему история столь причудлива? Семь земель имеют схожие традиции и одинаковое государственное устройство. Влияние этой культуры ощущалось и на Белом Взбережье, но не везде. На север от Вунлайнена простирались фьорды, хозяева которых передавали власть по наследству. Ими никто не интересовался – в последние сто лет Альянс был зациклен на внутренних задачах. В объединении северян установился идеальный баланс сил. Совет конунгов, или Тинг, принимал важные решения сообща. Страна процветала, о голоде и бесконечных войнах все стали забывать. Если кто-то хотел свергнуть своего вождя, он не шел собирать армию, а брал в руки меч и направлялся в Круг Истины. Здесь и вершилась судьба земли.

Отсутствие масштабных военных компаний привело к тому, что северяне стали забывать стратегию и тактику. Индивидуальное владение оружием достигло небывалого расцвета. А вот полководцев, помнивших реальные битвы, не осталось. Соседи по инерции боялись нападать на Альянс – о мастерстве тамошних воинов ходили легенды. Вот только Коэн не сомневался – северяне не выдержат напор Посторонних. Когда начнутся крупные перемещения войск, будут задействованы законы, не имеющие ничего общего с честным поединком в Кругу Истины. Именно эту мысль Коэн собирался донести до конунгов. Время мира ушло. Пора вспомнить, для чего существуют боевые вожди.

Посол в Греверстеде спокойно выслушал Коэна и выдал ему требуемое. Квадратный жетон, дающий право явиться на Совет. И гостевой флаг, позволяющий благополучно миновать земли Вунлайнена. Посол все понял. Тревожные вести с юга распространялись быстро.

На шестой день полета тундра сменилась таежными дебрями. Тень «Мемфиса» скользила над корабельными соснами, исполинскими пихтами и кедровыми чащами. Вечнозеленые деревья не сбрасывали иглы – казалось, они встали плечом к плечу, чтобы противостоять стуже и холодным беломорским ветрам.

Прошло еще пять дней.

Внизу стало появляться больше озер и скованных ледяной коркой рек. Коэн видел города и села, затерянные в хвойных чащах. Видел добротные деревянные дома, спрятавшиеся под снежными шапками. И чувствовал приближение цели.

Спустя двенадцать дней после вылета из Греверстеда «Мемфис» достиг Роккевениума. Центр Северного Альянса был окружен стеной леса и водами Незамерзающего Озера.

Странное место, этот Роккевениум.

Край лесистых холмов, горячих источников и белых ночей. Термальные воды не позволяли ледяной корке превратить Озеро в прямоезжий тракт. Город стоял на острове, отделенном от ближайших берегов километрами воды. Мощная преграда, о которую ломала зубы не одна армия. Незамерзающее Озеро породило течение Твельда. Торговые ладьи спускались на юг по этой реке – к Ламморе, Инневену, Донструму и Танневергену. Некоторые двигались по Шчаре дальше – к Медвежьей бухте и Солгарду. А оттуда рукой подать до хошанских земель и манящего Урк-Дагота. Существовали и другие пути, они вели к Срединному Морю, Равнинному Царству и Урхату.

Верхнее течение Твельда было узким, так что много кораблей пройти по нему не могло. На северо-восток от Мглистого Брода из земли вырастала горная гряда. Твельд в этом месте бурлил и перекатывался на многочисленных порогах. Ладьи перетаскивали волоком.

«Мемфис» медленно плыл над озерной гладью. У горизонта формировался Роккевениум – один из красивейших городов Тверди. Коэн видел скользящие по воде ладьи и коги. В воздухе плыли браннеры, выращенные в северных широтах. С более толстой кожей, покрытой густой шерстью, и мощными легкими. Браннер «Мемфиса» появился на свет в умеренном поясе. Поэтому к такелажной сетке был пристегнут навес-утеплитель. Гарнайт излучал спокойствие. Погонщик сказал, что если животное выдержало зимовку в Трордоре и перегон через Белое Взбережье, то ему ничего не страшно. Коэн верил старику.

Роккевениум был большим городом и нуждался в доставке провизии. Еду, питье, дрова и все необходимое конунги добывали разными способами. Половину потребностей горожан покрывали браннеры и ладьи. Вторую половину транспортировали волшебники. Да, у конунгов состояли на службе серьезные чародеи. Эти умельцы не были членами Гильдии Магов. Но их навыки позволили сотворить собственную сеть порталов, через которую провизия кочевала между городами. Половина грузоперевозок Северного Альянса была связана с магией.

Гостевой флаг незримо оберегал «Мемфис». Проходящие мимо боевые браннеры замедлялись, позволяя впередсмотрящим изучить незваного визитера, и вновь набирали скорость, рассмотрев все, что хотели.

Город на горизонте разрастался. Крепостные стены выдвигались из воды, складываясь в тысячелетнюю каменную громаду. В белесое небо всверливались шпили архаичных соборов и причальные мачты воздушных пристаней. Вычерчивались из монолитной массы угловые башни, деревянные настилы озерного порта, островерхие крыши заледенелых кварталов, купола необычных строений. От Роккевениума тянуло гиперборейским величием и фундаментальностью. Здесь чтили древних богов, помнили забытые ремесла и сказания. Тут жили рыболовы, воины, маги и мастера-оружейники. Тут смешались культуры семи северных земель. А еще тут были возведены зачарованные мосты, умевшие расходиться с наступлением ночи, втягиваясь в берега мрачных каналов.

«Мемфис» направился к Небесному Бастиону – выдвинувшейся за пределы крепостной стены башне, предназначенной для досмотра гостевых браннеров. Брин искусно подвел корабль к плоской крыше Бастиона и отдал облачной твари мысленный приказ отдохнуть. Коэн про себя отметил возросшее мастерство юного погонщика.

Кьюсак и Лакоста открыли входной люк. Выбросили трап, по которому Коэн сошел на парапет Бастиона. Данморским языком он владел неплохо, так что без особых проблем вступил в разговор с мытником.

– Торговцы? – спросил мытник. Это был мускулистый мужик, успевший изрядно зарасти жирком. Должность обязывала. – Откуда прибыли?

– Послы, – ответил Коэн на данморском. Показал жетон. – Из Трордора. Летим на Совет конунгов.

Мытник сузил глаза. Коэн ему не нравился, поскольку представлял Трордор. Но сделать таможенник ничего не мог – жетон был весомым аргументом.

– Разрешаю проход, – буркнул толстяк.

Коэн получил от мытника пропускной свиток с сургучной печатью. Полезная вещь, тоже пригодится в городе. Быстро откланявшись, посредник приказал Брину править к воздушной пристани на восточной оконечности острова.

«Мемфис» проплыл над крепостной стеной и углубился в лабиринт заснеженных крыш. Когда браннер причалил к свободной мачте и надежно зафиксировался, Коэн собрал экипаж в кубрике. Объявил, что миссия близится к завершению. Сказал, что берсеркер и врачеватель Ли будут его сопровождать. Остальные, если пожелают, могут остаться на борту «Мемфиса». Либо присоединиться к своему нанимателю и пожить несколько дней в Танневергене. Желание сойти на остров возникло лишь у двоих – Лакосты и Кьюсака. Коэн велел им собирать вещи.

Массивная архитектура Роккевениума наваливалась на прохожего гранитными выступами, квадратными колоннами, каменноликими правителями неведомых эпох. Паровых машин и канатных дорог здесь не встретишь. Горожане передвигались пешком, на лыжных омнибусах и лодках. В черте города гейзеров не было, но каналы не замерзали. Отсутствовал лед и на каменных парапетах набережной.

Лакоста с интересом рассматривала северную столицу.

– Куда теперь? – спросил Сдвиг.

– В гостиницу, – не задумываясь, ответил Коэн. – «Добрый ясень» вполне сгодится.

Лакоста уставилась на своего нанимателя. Никто не знал, доводилось ли Коэну бывать в Роккевениуме, но вел он себя так, словно здесь вырос. Кьюсак ухмыльнулся. Он уже привык к манере общения посредника.

На углу Гончарного заулка и Трехсосенного бульвара Коэн влез в полупустой омнибус и втащил всех за собой. Лошади мягко ступали по заснеженной брусчатке. Лыжи омнибуса тихо шуршали, иногда поскрипывали на поворотах.

Посредник высунулся в окно и перекинулся парой слов с возницей. Данморское наречие звучало грубо и отрывисто.

– Пара кварталов, – сказал Коэн, захлопывая окно и выпуская облачко пара. – Рукой подать.

Сдвиг сидел, отстраненно глядя в пустоту.

– Далеко мы забрались, – тихо произнесла Лакоста.

– Привыкай, – подмигнул девушке Кьюсак. – Если захочешь продлить контракт, придется много путешествовать.

Дважды омнибус пересекал каменные мосты, черными арками нависшие над стылыми водами каналов. Коэн видел длинные лодки, скользящие в гранитных теснинах. Лодки были заполнены одетыми в шубы людьми. У некоторых горожан из-под шуб выглядывали кольчуги.