Крепости давали приток бабла. Это только кажется, что двадцать процентов с добычи мало.

В общих масштабах да, но в масштабах рода такая такса весьма внушительна. Так вот, если род ослабляется и не может обеспечивать работу гарнизона крепостей, выплачивать зарплаты людям и сдерживать оборону, то император сменял арендатора на ближайшего в очереди.

Заклинания я не тратил – все обновились. Ещё один день пролетел быстро, и я понял, что ждать больше нет смысла – брат с сестрой уж слишком закопались. Кристина сказала, они не покидали терема, вели себя, как обычно: ели, пили, веселились, принимали гостей и оправляли с нарочным послания. Предположительно тюремщикам Кайла.

Я полностью восстановил силы и выехал вместе с Ларлом в Хаттарун. Мы без происшествий добрались до поместья, и там нас встретил уже отряд отцовских бойцов, окружили и попросили сразу же зайти к Яну. Лошадей у нас забрали и повели в терем.

Ларла оставили у входа в кабинет, а меня буквально затолкали внутрь. И вот опять я в логове папани.

– Явился? – тот отложил в сторону бумаги. – Ну, рассказывай, как успехи?

– Один рейд отбил. С ребятами сработались, достойные люди, – ответил я потоком банальщины, понимая, что это неосновной предмет беседы.

– Хорошо, – он встал из-за стола, немного прошёлся туда-сюда и присел на краешек, руки скрестил на груди. – Теперь насчёт Гноевых.

– А что с ними не так? – с лицом наивного суслика спросил я.

– Гордей, давай мы опустим ту часть, где я буду на тебя орать благим матом, а ты свято утверждать, что твоя жопа чиста? Посерьёзней. Тут дело касается не одного тебя.

Я хотел было ответить, что это часть, наоборот, самая интересная, но сдержался.

– Ладно, – согласился я. – Сходил к Вальдемару, он предложил сделку, я сказал, что выполню условия.

– И? – немного с надеждой спросил отец.

– И я их не выполнил, – я с улыбкой развёл руками.

Ян чуть не кинулся меня душить, но в последний момент опустил ладонь со скрюченными пальцами, лицо покраснело от напряжения.

– Я… – он отвернулся и сделал глубокий вдох. – Каким было условие? – спокойно спросил старший Громов.

Вот сейчас опасно шутить – я это сразу понял. Взглядом уже посмотрел на окно, чтоб если что выпрыгнуть. Татуировки и порошок давно наготове – думал, при въезде в город будут поджидать Гноевские.

– Убить Альбину Плесницкую, – не стал я юлить, тем более что сейчас решалась моя судьба – от этого человека зависело многое.

Захочет он меня сдать, значит, придётся бежать и не просто бежать, а попутно грабануть Громовых – ведь жить на что-то надо будет? Я уже продумал схему: поселимся с Ларлом в малоизвестной южной крепости переднего края. Договорюсь с местным лордом и буду башлять за молчание. Это если в идеале.

– Так бы сразу и сказал, – раздражённо махнул рукой Ян и застыл, массируя себе лоб, а потом глаза.

Я заметил, что в последнее время бумажная работа совсем его поглотила. Это могло лишь говорить о его недоверии к другим клановским или о маниакальном стремлении контролировать каждый кустик в личном «королевстве». Я бы не хотел так руководить родом. Это ж чокнуться можно.

– Гордей, ситуация действительно сложная. Прохлопал ты ушами занятия с учителями, вот и разгребаем за тебя. В любом случае я за тебя, но единолично такой вопрос не могу решить. Так что прямо сейчас мы пойдём на родовое голосование. Там каждый член семьи проголосует, стоит ли за тебя бороться или лучше выдать императору.

Вот это заявочка. Ага, прям горой вступятся за меня – держи карман шире. Ян заметил, как я шарю взглядом по комнате.

– Сопротивление бесполезно, ты же знаешь. Сдай оружие, и идём, – он протянул руку.

Я понял, что клановская петля интриги затягивается туже, но отдал меч главе рода. Что-то мне подсказывало, ещё не всё потеряно.

Мы прошли в тот самый зал, где у меня было первое знакомство с родственничками. Он битком был набит людьми. Весть о моём возвращении быстро облетела соседние терема, и пока мы лампово разговаривали с отцом, приготовления шли полным ходом. Готовились, гады. Я сжал кулаки и тут же расслабил – будет лучше, если держаться на пофигизме.

Прошёл мимо дяди Альберта. Тот, походу, единственный, кто сочувствовал мне. Остальные глядели косо, отворачивались и делали вид, будто меня тут нет. Солдат любезно предложил стул, но я отказался. Скучающе смотрел по сторонам, будто в зоопарке стою.

Непривычно без оружия, рука то и дело пыталась нащупать рукоятку меча. Ян прошёл сквозь расступившихся родных и уселся на кресле-троне. Всех попросили соблюдать тишину.

Я увидел одетого как на парад братца Густава. Напомаженные волосы собраны в хвост, привычная серьга в ухе, в кармашке разукрашенный вензелями белый платочек, татуированные руки скрыты под длинными рукавами чёрной рубашки.

Рядом с ним стояла сестрёнка Агата. Змеюка подколодная. Я даже не знал, что ей такого сделал. Лицо у неё овальное, нос прямой с широкими ноздрями, как у отца постоянно приподнят, будто нюхает что-то гадкое. Щёки слегка подрумянены, родинка на левой щеке. Сама по себе худая, но без груди. Короче, недолюбленная вешалка во всех смыслах.

Под глазами и на руках кожа чуть синюшная, с проглядывающими сосудами. Косметика не спасала – это было видно с первого взгляда, но держала она себя уверенно. Я бы сказал свысока и с пренебрежением к остальным. Похоже, они с братом в отличных отношениях. Два сапога пара.

– Успокоились! – рявкнул Ян, и все замолчали. – Как вы знаете, мой сын, Гордей Громов, умудрился нарушить имперский закон, – начал он издалека. Я смотрел, как он спокойно обводит взглядом каждого присутствующего. – Так получилось, что по незнанию он не зарегистрировал факт получения легендарного порошка. Зиверт порошка, – добавил отец в конце. – Это заметили Гноевы и подали жалобу. Прибор, через который обналичивалась золотая песчинка, пропал. Посредник тоже – и при подозрительных обстоятельствах. О нём до сих пор ничего не слышно. Думаю, многие из вас уже поняли, к чему всё идёт. Если вам интересно моё мнение как главы рода, то я считаю создавшуюся ситуацию несправедливой.

Зал начал переговариваться и зашевелился. Кое-где послышались повышенные тона и недовольство.

– Однако, – снова заговорил Ян, – от принимаемого сегодня решения будет зависеть судьба всего рода. Не выдадим Гордея – придётся драться. Выдадим – прослывём подлецами. Это удар по репутации Громовых.

Я видел, что Ян пытается вырулить общественное мнение в мою пользу, но не романтизировал всю эту родовую этику. Шкурный вопрос всегда стоит выше каких-то там понятий о чести. Тут всё просто – инстинкт выживания.

– Я прошу, – повысил голос маг-лорд, – не спешить с выводами. Подумать, взвесить всë. Гордей – один из нас и точно так же как за него, я буду бороться за любого из вас. Чтобы не быть предвзятым, я отстраняюсь от принятия решения и выношу его на голосование. Так будет правильно, – в этот момент он старался не смотреть на меня, но я понимал, зачем он так поступил.

Это действительно большая опасность для всех, а он ответственен не только за ближайший круг родственников, но и за всю большую семью, проживающую на территории поместья. Если они не будут заодно, то Яна просто убьют в собственном доме, чтобы не конфликтовать с Арканией. За переворотом дело не постоит, а желающих взять власть много охотников.

– Я считаю, что Гордея нужно уступить, – подала голос Агата и вышла вперёд. – Пусть он мой брат, но, будем честны, для рода он мало полезен, а теперь ещё и ставит нас под удар, – её голос звенел от злости и находил отклик в сердцах собравшихся. – Он нелюдим, нахален, считает нас недостойным своего общества.

Одобрительные крики были ей ответом.

– А недавно он вообще сказал, что не хочет быть Громовым. Так зачем, отец, ты вступаешься за него? Не знать таких пустяков с золотым порошком – это как? Ты же обучал его, мы возились с ним, бегали, причитали – это у него характер такой, сложный ребёнок. А как же остальные, что же нам всем за него теперь помереть?

– Правильно!

– Да…

– Мы против.

– Отдать неуча…

Мы встретились взглядом с ораторшей. Она явно ожидала, что я начну оправдываться, но я просто посмотрел на неё снизу вверх и шутливо подмигнул.

– Даже сейчас он паясничает, вместо того, чтобы раскаяться и принять достойно смерть. Гордей, будь мужчиной – выпей яду и тогда нам не придётся марать о тебя руки.

Я ничего не отвечал и больше не смотрел на неё, но заметил, что по лицу Яна промелькнуло разочарование. Если сейчас отвечу хоть кому-то из них, поднимется лютый балаган, и они меня в секунду разорвут в давке. Никаких казней не потребуется. Все знатно так струхнули от перспективы быть убитыми другими родами.

– А ты, Мартын, что скажешь? – спросил тяжело отец.

Вперёд вышел брат-тихоня и бросал на всех ищущие ответов взгляд. Я понял, что он хотел угодить всем, но в создавшейся ситуации такого не получится. Нужно принимать сторону. Наш интриган облизнул пересохшие губы и коснулся сколотого зуба языком.

– Я не одобряю случившегося, но выхода у нас нет, отец, – он потёр рукой о штанину. – При всей моей любви к брату слишком много людей погибнет. Извини, Гордей, – посмотрел он на меня.

Ути мы какие правильные. Так и подмывало подойти к нему и потрясти за двадцатипятилетнюю щёчку. Маэстро пытался усидеть на всех стульях сразу.

– Густав? – вздохнул Ян.

– Я поддерживаю сестру, – вот кто не стал колебаться, а прямо высказал своё мнение, за это можно даже уважать. – Гордей подставил всех нас. Это его ошибка. Мы пытались ему помочь, но если человек не хочет этой помощи, то зачем страдать нам?

– Хорошо я услышал тебя, – прервал его Ян, и рукой показал встать обратно.

Дальше я долго выслушивал жалобы на мою, то есть Арвина, бесполезность и несостоятельность, капризный характер, дерзость и всё такое прочее.

– А я считаю, неправильно это всё, – подал голос дядя Альберт. – Может, как-то можно решить вопрос? Деньгами там. Давайте вернём ткацкую фабрику Гноевым. Думаю, они согласятся.

Ответом был поток брани. Это награда самого императора и будет неуважением поступить так. Как на них посмотрит двор?

– Ну, всё-всё я понял, опять сморозил глупость, – улыбаясь, сказал Альберт. – Просто жалко парнишку.

Дядя почесал шею и замолчал. Когда все, кто хотел, высказались, Ян встал. В зале тут же наступила тишина. Старший Громов напряжённо молчал, все жадно внимали, что же он скажет, и только и ждали отмашки.

Я гадал, когда и как они приведут приговор в исполнение. Скорее всего, сразу же – я ведь заработал репутацию беглеца. Оружия не было. Но татуировкой на силу можно вырубить одного-двух противников, прежде чем меня истыкают мечами.

Я, наконец, подал голос.

– У меня остался ещё день, – Ян поднял бровь. – Нужен всего один день, отец, и…

Договорить мне не дал создавшийся шум в прихожей. Там что-то громко кричали, и по коридору гулко топала охрана. А потом на улице раздался раскат взрыва, другой, третий. Все протиснулись к маленьким окнам.

– Что там?

– Что, ну не томи?

– Да не видно ничего!

Снаружи вовсю переливался звук колокола. Дверь распахнулась, и вбежал запыхавшийся солдат в чёрной форме. При виде главы рода он быстро выпрямился и отрапортовал.

– Ваше Сиятельство, нас штурмует враг!

Глава 27

В приёмной тут же поднялся шум. Толпа ломанулась наружу и лишь истошные крики Яна не позволили произойти беде – народ организованно стал выходить по двое, и вскоре помещение опустело. Я слышал, как Громову докладывают бойцы, что идёт осада северной стены.

– Подожгли башню, трое наших погибло, Ваше Сиятельство.