– Вы мне доверите такой эксперимент? – Не поверил я своим ушам.

– Как же она без кисти жить будет? – Жена Антона подготовила все для операции и набросила на себя защитную накидку. – Посвети мне.

Я внимательно следил за аккуратными стежками и запоминал порядок действий. Не то, чтобы я не умел оперировать, но поучиться лишний раз не мешало. Марта Мироновна все же была профессионалом своего дела, хоть и работала у нас обыкновенным педиатром. Каждый стежок, каждое движение было отточенным и спокойным. Она никуда не спешила, не нервничала, не пыталась что-то кому-то доказать. Просто делала свою работу.

– Наложи повязку, – наконец, она отодвинулась от оперируемой руки и посмотрела на время. – Мне пора идти. Справишься?

Я кивнул и принялся за работу, уже прикидывая, что смогу сделать. Наверное, придется ночь просидеть над чертежами, чтобы все работало так, как надо. От пациентки я отойти на это время не смогу, значит, придется принести все сюда и начать работу.

– Макс, – в просторную палату зашла Вера Родионовна, – как она?

– Стабильна, – я завязал узел на бинте и обрезал края. – Надо разобраться с кровью, на это уйдет пара часов.

– Разрешаю использовать экспериментальный препарат из растения Дыя, – кивнула она, рассмотрев лежащую на кровати женщину. – Блин, надо какое-то название ему дать, а то неудобно как-то, – скривилась она.

– Дыйник? – Предложил я.

– Дыйсол? Дыйсин? Дыйканит? – Кажется, ни одно название ей не понравилось. – Ладно, у Вероники спрошу, у неё всегда куча вариантов. Или вообще, Фимку попросить? У него фантазия нормально работает. Может, «РастиДый»?

Я только усмехнулся. Вера Родионовна переписала в журнал данные с монитора, пока я расставлял лекарства по местам и убирал небольшой операционный столик, который стоял у кровати пациентки.

– Я буду разрабатывать протез, – кивнул я на забинтованную руку женщины.

Жена Хозяина кивнула.

– Другого я и не ожидала. Ах, да! Клим тут документы в машине нашел. Эту женщину зовут Пчелкина Лира Андреевна, ей сорок три года, не замужем, детей нет. Антон более детально изучит информацию и расскажет тебе всё остальное, – она положила журнал на место. – После того, как вколешь лекарство, опиши в журнале всю реакцию. Нам нужно знать все. И без меня больше ничего ей не коли, – приказала она.

– Хорошо, – кивнул я, уже проработав в голове весь механизм выздоровления пациентки.

Когда Вера Родионовна ушла, я отправил кровь на исследование и принес в палату ноутбук. Все же лучше все рассчитать в специальной программе. Наверное, можно будет несколько вариантов сделать, чтобы посмотреть, что подойдет точнее.

За этой работой меня застал вошедший в палату Хозяин. Я, почуяв его за мгновение до того, как он открыл дверь, вскочил на ноги и постарался удержать свое тело на месте. Никак не привыкну к этим волнам ужаса, захватывающим пространство вокруг него.

– В-веры Родионовны здесь нет, – выпалил.

Хозяин только хмыкнул.

– Я знаю. Она у Марты, – он подошел к лежащей на кровати женщине. – Не лечил еще? – Склонился он над ней.

– Нет, – я быстро помотал головой так, что чуть шею себе не открутил.

– Надо же, пока без сознания, они меня не боятся, – усмехнулся он.

– Они не могут, – развел я руками.

– Оно и понятно, – он отошел от кровати и подошел к столу, где я работал. – Рука?

– Вера Родионовна разрешила разработать, – оправдался я на такое обвинение.

– Много она тебе разрешает, – вздохнул он и повернулся ко мне. Я заставил себя стоять на месте, иначе просто убежал бы от ужаса. – Захару на создание отдашь. И никаких экспериментов. Мы не знаем этих людей, не знаем, останутся ли они здесь жить, не знаем, кто они такие и чего хотели, когда ехали сюда. Поэтому, когда пациентка проснется, ты должен позвать кого-то… более вменяемого.

– Я обязательно позову Алису или Марту Мироновну, – я тоже уже про это думал.

– Антона позовешь, если она проснется ночью. Незачем только что родивших женщин дергать, – Хозяин прищурился.

– Позову Антона, – вытянулся я в струнку.

Николай Николаевич хмыкнул и вышел из палаты. Я же медленно опустился на стул и рукавом вытер со лба холодный пот. Господи, да какого черта я так реагирую каждый раз. Наверное, это потому, что он может убить меня одним ударом. Я же еще не до конца отошел от прошлого раза.

В углу пропищал анализатор. Пришлось отвлечься и просмотреть данные. Да, это определенно рак. Не страшно. Сейчас поставлю капельницу и организм сам включится. А я пока другие параметры изучу.

– Привет, – отвлек меня новый гость в палате. Кажется, это место начинает превращаться в проходной двор.

Алиса, видимо, осталась сегодня на дежурстве, потому и появилась здесь с проверкой.

– Угу, – я влил препарат в физраствор и поставил среднюю скорость вливания. – Что-то снова случилось?

– Нет. Зашла сказать, что её отец, – она кивнула на пациентку, – сейчас спит. Проснется утром. Я велела медсестрам проверять его каждый час, и если что-то случится, они прибегут к тебе.

– Хорошо, – кивнул я и проверил показатели на мониторе. Пока организм этой Пчелкиной Лиры хорошо реагировал на вводимый аппарат. Надеюсь, что и в дальнейшем проблем не будет. – Это все? – Обернулся я к Алисе, которая так и осталась стоять в палате.

– Клавка сказала, что это соседи Валерия. Может быть, стоит его пригласить, когда они проснутся? Наверное, все же психологически легче перенести, когда в неизвестном месте есть хоть кто-то знакомый, – неуверенно сказала она.

Я вздохнул и пожал плечами.

– Я позвоню Клавке, когда пациентка начнет подавать хоть какие-то признаки жизни, согласился.

А какой у меня был выбор?

Когда Алиса ушла, я снова сел за работу. Нужно было продумать работу каждого механизма. Надо будет Захару позвонить, чтобы он разработал программу для механической кисти.

О, кстати! Я поднялся с места и отправился рассматривать неповрежденную руку. И как я раньше не додумался ее измерить? Блин, теперь все параметры надо будет менять. Но это не страшно, потому что программа сама все посчитает.

Подумав, я покосился на механическую пчелу, которая лежала здесь на подоконнике. Наверное, Вера Родионовна оставила. Лапки, крылья, глазки-камеры. Все было как бы списано с нормальной пчелы. И летали они примерно так же, и скорость была той же. Я перевел взгляд на чертеж. Ведь здесь надо будет сделать то же самое. Нужно практически создать прототип живой плоти. Ладно, и не такое приходилось рассчитывать.

Глава 3

Лира

Мне снилась какая-то несусветная муть. Меня то периодически куда-то несли, потом везли, потом мне было страшно, но я даже пошевелиться не могла. При этом я совершенно не чувствовала боли. Это было так странно, что я проснулась. Вот только глаза открыть не смогла, потому что на лице была какая-то повязка.

– Что ты с ней сделал? – Услышала я голос откуда-то справа.

– Клав, ну чего ты как…. Ничего я с ней не делал, – отозвался совершенно точно мужской тембр. Меня абсолютно точно обсуждали мужчина и женщина.

– А чего она уже неделю целую спит? – Спросил третий голос… смутно знакомый.

– Организм очень сильно истощен. Лекарство действует мягко и безболезненно. Я все параметры перепроверил, – ответил мужчина.

Я облизнула губы и попыталась сказать хоть что-то, но голос меня не слушался.

– Пить, – едва выговорила. Тяжелый распухший язык отказывался меня слушаться.

На пару секунд вокруг меня возникла тишина.

– Вот, – мою голову приподняли и стакан уперся в губы. – Пей, это восстанавливающий отвар.

Я согласно промычала и жадно принялась за напиток, отлично утоляющий жажду. Когда отвар в стакане закончился, мою голову снова опустили на подушку.

– Никогда не видела, чтобы ты с кем-то так возился, – хмыкнул женский голос.

Мой мозг пытался понять хоть что-то. Где я? Что вообще происходит? Кто рядом со мной?

– Лира, ты меня помнишь? – Этот голос я совершенно точно уже где-то слышала. – Я Валерий Семенович Совушкин. Тебя привезли сюда на лечение.

Точно! Вспомнила. Папа вез меня в загадочное место, где меня могут вылечить, и мы… попали в аварию.

– Папа? – Прохрипела в панике.

– Блин, Валер, отойди, – судя по звуку, женщина отпихнула от меня мужчин. – Лира, ваш отец жив. Он в сознании, мы его сейчас тоже лечим. Сердце у него ни к черту, но мы все восстановим.

О, господи! Папа жив. Рот у меня сам собой скривился, и я заплакала от облегчения.

– Тихо-тихо, – услышала я голос Валерия Семеновича. – Все хорошо. Вы живы, вас вылечат, все будет замечательно. А теперь делаем глубокий вдох и успокаиваемся.

Я непроизвольно сделала этот вдох и действительно мне стало гораздо легче.

– Наверное, лучше снять повязку, – я почувствовала скольжение ткани по коже и поморщилась, так как даже сквозь веки глаза резанул яркий свет. Или это мне так казалось? – Теперь надо открыть глаза, – голос мужчины звучал куда тверже.

– Не хочу, – хныкнула.

– Макс, ты не видишь, что она боится? – Встряла в разговор женщина. – Так, Лира, – я почувствовала, как она склонилась надо мной, – если тебе больно, то кивни. – Я помотала головой. – Если можешь открыть глаза, то можешь открыть один и чуть-чуть.

Я вздохнула и попробовала.

– У меня ресницы слиплись, – прошептала и от неожиданности распахнула оба глаза, не обращая внимания ни на какой свет. – У меня ресницы… есть? – Выпалила.

Не то, чтобы их у меня совсем не было. Они у меня и до болезни не отличались длиной и пышностью, но после нескольких курсов химиотерапии и от того, что было, осталось одно название. Я скосила глаза к носу, любуясь переплетенными длинными волосинками.

– Лира, все хорошо. Так как Максим все время, что ты была без сознания, лечил тебя, то все функции организма стали работать нормально, – надо мной склонился Валерий Семенович.

Я перевела на него взгляд и улыбнулась. Выглядел он очень даже здоровым и умиротворенным. И зрячим.

– Привет, – глупо улыбнулась.

– Пфф, – раздалось рядом. Надо мной нависла девушка. Лицо Валерия тут же исчезло из зоны моей видимости. – Я к ней даже ревновать не могу, – вздохнула весьма симпатичная особа, с любопытством разглядывающая мое лицо. Я ее рассматривала с не меньшим интересом. Лицо умное, живое и какое-то решительное что ли. – Да, Макс, работы у тебя много будет.

– Клав, это не твое дело, – лицо девушки исчезло, и я увидела красивого юношу со странно окрашенными волосами и задумчивым выражением лица. Красивый ребенок. Я даже залюбовалась на секунду. – Так, Лира Андреевна, посмотрите на мою руку.

Я сфокусировала зрение на пальце, затянутом в белую медицинскую перчатку. Он поводил им у меня перед лицом.

– Макс, а ты ей сказал…? – Из-за его плеча снова выглянула девушка.

– Клав, забери своего… Валерия Семеновича и идите… проверьте с Алиской мавок, – рыкнул юноша.

– Макс! – Послышался шлепок. Кажется, мальчику с разноцветными волосами прилетел подзатыльник. – Совсем что ли?

– Не… не бейте его, – вступилась я.

– Клавдия, выйдите, пожалуйста! – Этот Максим возмущенно оглянулся и вскоре послышался звук закрывшейся двери. – Извините, – повернулся он ко мне.

– Ничего, – я облизнула губы. – Они хорошие.

Юноша скривился. Интересно, сколько ему лет? На вид не больше шестнадцати. Но врачами в восемнадцать не становятся, значит ему около двадцати пяти. Просто его мама видимо молодильных яблочек во время беременности переела.

– Лира Андреевна, вы сильно пострадали при аварии, поэтому мне нужно вам кое-что сказать, – озадачил он меня. Я приготовилась слушать. – Мы не смогли спасти вашу руку, поэтому… у вас её нет.

Я замерла, прищурилась и с облегчением выдохнула.

– Какая рука пострадала? – Уточнила.

– Правая, – услышала в ответ.