Поколебавшись, я склонился над ней и снял с головы шапочку. Под ней уже был виден пушок пшеничного цвета волос, которые совсем скоро начнут расти в полную силу. Она поправится. И мне надо будет сделать все, чтобы она осталась в Мае. Хозяин никогда меня не выпустит отсюда, да я и сам не хочу уезжать. Это мой дом. Но, что мне здесь делать, если Лире тут не понравится?

Я на секунду прижался носом к её коже. Она все так же пахла лекарствами. Почему она не пахнет для меня чем-то другим? Ведь мы, мутанты, тоже чувствуем запахи своих вторых половинок. Вон, и Хозяин свою Веру Родионовну чует. И Антон Марту Мироновну. Это я еще молчу про Стаса с Аллой, у этих-то все совсем плохо с привязанностью друг к другу. Не знаю пока, что со мной не так, но надо с этим разобраться. А пока придется позвонить Вере Родионовне и признаться в том, что со мной случилось за последние дни. Пусть будет в курсе. Это убережет меня от тех же проблем, что были у Клавки с ее Валерием Семеновичем.

Глава 5

Лира

Наверное, на прогулку я выбралась слишком рано, потому что на следующее утро все мое тело ломило от усталости. Для меня не было странным, что тело ломит в то время, когда я лежу, а то, что надо мной так трясется Максим в попытках привести меня в порядок.

– Да все нормально. Мне просто нужно время, – проговорила я заплетающимся языком. – Не умру же я сегодня.

Рядом раздался раздражённый выдох.

– Температуры быть не должно. Почему она до сих пор поднимается? – Максим нервно что-то проверял на мониторе. Я же тихонечко свернулась калачиком на кровати и закрыла глаза, проваливаясь в дрёму.

– Почему сразу не позвал? Температуры быть не должно, – я проснулась от голоса Алисы.

– Я же говорил, что физические нагрузки ей еще противопоказаны, – парень тоже стоял рядом.

– Это не из-за нагрузок. Это что-то психологическое, – девушка рассматривала что-то на листе бумаги. – У нее все показания в норме.

– Тогда почему она до сих пор болеет?!? – Рыкнул Максим так неожиданно, что я полностью распахнула глаза.

– Я же говорил, что ей нужны положительные эмоции, – фыркнул откуда-то от двери Аким.

Я сделала глубокий вдох.

– Со мной все нормально, – язык до сих пор заплетался, а сознание никак не могло собраться с мыслями.

– Хорошее настроение вылечит кого угодно, – вновь сказал Аким, а я почувствовала укол.

– Сейчас я возьму немного крови и тщательно ее исследую, – Алиса быстренько выкачала из меня пробирку крови.

– Я же проверил все, что мог, – насупился Максим, нависший надо мной.

– Макс, при всем моем уважении, ты ни черта не понимаешь в современных препаратах, хотя, как химик, ты гениален, а как биоинженер просто незаменим. Но ты все-таки не врач, – с этими словами девушка вышла из палаты.

– Я правда чувствую себя гораздо лучше, чем весь последний год, – попыталась я объяснить все Максиму, но он продолжил хмуриться.

– Мне кажется, что животное ее лучше развлечет, – Аким снова сделал попытку вмешаться.

– Так, блохастый, ты у меня сейчас договоришь, – внезапно разозлился Максим и зло посмотрел на паренька. – Сходи лучше за её отцом. Вдруг это как-то поможет.

– Ну и ладно, – Градов громко хлопнул дверью.

– Аким обиделся, – прикрыв глаза, констатировала я.

– Переживет, – пожал плечами Максим и вернулся ко мне. – Думаю, что тебе станет легче, когда ты увидишь отца.

– Скорее, это ему станет легче. Он привык…, что я вечно где-то рядом ошиваюсь, – поморщилась я. – Он меня вообще надолго никуда не отпускал.

Юноша напрягся.

– В каком смысле? – Он вновь навис надо мной.

Мне пришлось открыть глаза.

– Ну, он всегда старался увидеться со мной хотя бы каждые три дня. И всегда был на связи, просил, чтобы я звонила ему каждый день, – призналась нехотя. Папа всегда слишком сильно опекал меня, всегда боялся, что я могу куда-нибудь вляпаться, а потом всю жизнь жалеть об этом. В итоге, мне пришлось жалеть о том, что не вляпалась. – Думаю, что так ведут себя все родители, – попыталась оправдать его.

Максим покачал головой.

– Не все. Далеко не все, – он бросил быстрый взгляд на закрытую дверь. – Марта Мироновна говорит, что нормальные родители должны позволять детям ошибаться. И я склонен ей верить в этом вопросе.

– Наверное, у меня в наличии синдром отличницы, – грустно улыбнулась я. – Ошибаться мне жутко не нравится, потому я, наверное, и пошла в юристы. Да и папе моя профессия очень даже понравилась.

– Это-то как раз неудивительно, – Максим был явно не в духе и все время смотрел на дверь. Что он там увидеть хочет? – Идут, – вдруг сказал он и встал так, чтобы закрыть меня от глаз посетителей.

Я и сама уже услышала папин голос.

– Куда ты меня тащишь? Я и сам могу идти. Да отпусти ты! – Возмущался он, но, кажется, впервые в жизни его никто не слушался. Дверь открылась, и Аким буквально впихнул отца в мою палату. – Куда ты меня притащил?

– Вы же хотели видеть свою дочь, – Градов закрыл дверь и отпустил папу. – Вот я вас к ней и привел.

Максим сделал шаг в сторону, чтобы папа увидел меня. Я выдавила из себя вымученную улыбку.

– Это не моя дочь, – заявил отец, рассмотрев меня, и повернулся, чтобы уйти.

– Приплыли, – Аким сложил руки на груди.

– Лира, ты только не нервничай, – Максим снова закрыл меня собой.

– Папа? – Позвала я, пытаясь осознать тот факт, что родитель меня просто не узнал. – Пап, это же я, твоя Пчелка.

Отец, услышав мое прозвище, резко повернулся и снова стал рассматривать меня, так как Максим все же отошел к окну.

– Лира? – Недоверчиво переспросил он.

– Не узнал меня, – теперь вместо улыбки вышла усмешка. Не могла же я за неделю начать выглядеть еще более страшно. Хотя, всякое может быть. Мне бы зеркало найти.

– Да как же тебя узнать-то? – Он сделал робкий шаг вперед. – Но это просто невозможно! – Он остановился и посмотрел на Максима.

– Мы восстанавливаем все функции организма, поэтому у вашей дочери сейчас такой вид, – невозмутимо сказал тот.

– Все функции? – Отец почему-то пошатнулся и побледнел.

– Все, – Максим покосился на меня, но быстро вернул взгляд на папу.

– Макс, сворачиваем лечение, – в палату буквально вбежала Алиса с папкой листов в руках. Она резко остановилась при виде посетителя и обернулась, посмотрев на Акима. – Не выпускай пока никого из палаты. Я кое-что нашла.

– Что случилось? – Парни сразу собрались и стали выглядеть серьезными.

Но Алиса их уже не слушала. Она повернулась к моему отцу и перелистнула страницу, бросив на меня задумчивый взгляд.

– Какой конкретно препарат вы давали своей дочери на протяжении около двадцати лет? Возможно, срок несколько больше, – растерянно добавила она.

– Что-о? – Максим отошел от меня на пару шагов. – Препарат?

– Да, – кивнула Алиса. – Я нашла в её крови одно вещество, которое содержится в некоторых препаратах, которые совершенно бесполезны при излечении рака. Но ей явно что-то давали или в больших дозах или….

– На протяжении долгого времени, что возымело накопительный эффект и вызвало саму болезнь, – прикрыв глаза ладонью закончил парень.

– Твою баб Раду, – выругался Аким и тоже шагнул к моему отцу.

До меня же пока медленно доходила вся суть ситуации, а когда дошла, то я не поверила в собственные выводы, если честно.

– Папа? – Требовательно вопросила я.

Отец стоял посреди палаты опустив голову. На меня он не смотрел. Лишь бормотал:

– Это не моя дочь. Не моя. Что вы с ней сделали? Не моя дочь. Куда вы дели мою дочь? – Мне стало совсем не по себе.

– Так какой препарат вы ей давали? – Алиса, казалось, не обратила на его странное поведение никакого внимания.

– Говори! – С угрозой надавил на него Аким.

Я устало откинулась на подушку, не желая слышать свой собственный приговор. Отец же просто не мог так со мной поступить. Не мог же?

– Ясно, – Алиса что-то записывала на бумаге. Видимо, отец все же сказал название препарата. – И сколько лет вы его давали Лире?

– Двадцать шесть лет, – отец все так же смотрел в пол.

Девушка кивнула и посмотрела на Градова.

– Аким, уведи его в палату и вызови Веру Родионовну. Нам надо решить, что с ним делать дальше, – велела она парню. Тот тут же взял отца под локоть и вывел из палаты.

– А теперь объясни мне, что это за препарат и зачем он так долго давал его Лире, зная, что это опасно, – потребовал Максим от девушки.

Что ж, мне тоже было интересно это послушать.

– Это – противозачаточное средство, весьма устаревшее. Его больше одного года без перерыва категорически не рекомендуется принимать, – Алиса все еще что-то расписывала на бумаге.

– Быть этого не может, – я собрала все свои силы и приподнялась на локтях. К моему удивлению, мне удалось это довольно легко сделать. – Зачем папе давать мне такой препарат, если я все равно не могу иметь детей?

Девушка перестала писать, бросила папку на стол и подошла ко мне. Поправив на мне шапочку, она грустно усмехнулась.

– Скорее всего, ты не можешь иметь детей из-за постоянного приема этого препарата. Твоему отцу зачем-то нужно было, чтобы ты не могла забеременеть, – пояснила она.

У меня в голове данный факт никак не укладывался. Даже озноб прошел и сознание на место встало.

– Зачем ему это? – Я не очень-то понимала мотивацию отца. – Я и так не очень красивая всегда была. Шанс забеременеть у меня всегда был минимальным.

Алиса села на край моей кровати.

– Максим, принеси сюда зеркало, пожалуйста, – велела она. Когда парень после некоторого колебания вышел из палаты, девушка нашла мою покалеченную руку и ободряюще погладила меня по ней. – Препарат, который давал тебе отец, являлся гормональным. Весь твой внешний вид с подросткового возраста строился с этим учетом. А если учесть, что некоторые компоненты отравляли тебя несколько десятилетий, то ты… еще неплохо сохранилась. – Я чуть не заплакала из-за навалившейся на меня реальности. Ведь такого просто не бывает. Не может быть! – Иногда самые близкие люди приносят нам больше всего боли, – Алиса вздохнула. – Просто надо смириться с этим и все. А мы с Максом будем тебя лечить и восстанавливать твое здоровье. Для начала нам нужно будет вывести из тебя всю эту накопившуюся гадость, так что полежишь пока под капельницами.

– Уж что-что, а лежать я привыкла, – фыркнула в ответ и отвлеклась на открывшуюся дверь.

Максим принес большое зеркало и поставил его на край кровати так, чтобы я смогла рассмотреть себя во всей красе. Но как бы я не всматривалась в отражение, узнать себя могла с трудом. Даже после химиотерапии и моего экстренного похудения мои маленькие от природы глаза никогда не казались такими огромными и глубокими. И привычный нос картошкой вдруг оказался аккуратным и задорно вздернутым. Излишне пухлых щек у меня давно не было, но теперь массивный подбородок казался более острым и менее тяжелым. Из-под шапочки на голове стали пробиваться мелкие светлые волоски.

– Это не я, – констатировала, глядя в зеркало.

Алиса с Максимом переглянулись.

– Это ты. Просто отеки сошли и организм стал приспосабливаться к жизни… без того яда, который в него поступал, – пояснила девушка.

Я вздохнула и снова посмотрела на отражение.

– Нет, это не я, – решила окончательно. – Эта женщина в зеркале выглядит лет на десять моложе меня. Что вы со мной сделали?

Максим убрал зеркало к стене, а Алиса только головой покачала.