Парни вздохнули и, вчетвером навалившись, одновременно ухватили утопающую кто за ноги, кто за руки, а кто и за шкирку.

Как только мы все трое оказались на дорожке вне фонтана, ядовитая компания отряхнулась и шагнула ко мне.

– Э! Девчонки! Вы чего? – заволновались парни. Особенно те, кто только что побывал в роли спасателей. Они обступили нас плотным кольцом, следя за каждым жестом подруг.

Но те лезли не драться. Троица хотела убедиться, есть ли на моем лице макияж. Их косметика в бассейне размокла и некрасиво размазалась, превратив Изабеллу и Мари-Августу в панд – черные провалы глаз текли грязными ручейками к подбородку. На мне же не было ни капли краски. Что и засвидетельствовало ядовитое трио.

– Проверили? – спросила я и усмехнулась.

– Все равно он на тебя не посмотрит, – тихо прошипела Изабелла, так, чтобы ее услышала только я.

– Посмотрим, – одними губами ответила я, но судя по искривившейся физиономии соперницы – да, теперь Изабелла считала меня пусть и не равной себе, но опасной соперницей за сердце Яромира – она меня поняла.

– Нарушаем порядок? – угрожающе поинтересовалась ректор, подкравшаяся к нам незаметно. И как удалось на своих-то каблуках?

Женщина с брезгливостью осмотрела меня, Изабеллу и Мари-Августу, а также натекшую с нас общую лужу у основания фонтана. – Дори-Анна! – не колеблясь назначила она виновную. То ли сыграл несчастный вид подружек, то ли высокое положение их отцов, а быть может предвзятость ректора ко мне. – За мной!

Студенты загудели: одни принимая мою сторону, другие – первой красавицы академии. Но я не собиралась становиться добровольной жертвой несправедливости.

– Спасибо, грет Морал, мне не нужен лекарь, я в порядке, – с милой улыбкой прощебетала я.

– Я вас зову не к лекарю, а в свой кабинет, – бросила она через плечо, отходя от нас.

– Посмотреть, что сняла камера? – продолжила я разыгрывать непонимание. В самом деле, не могла же я заявить ректору, что ее решение предвзято, но и принимать наказание за ядовитую троицу не собиралась.

Ректор круто развернулась к нам на каблуках.

– У начальника охраны наверняка сохранилась запись. – Я указала пальцем на «всевидящее око», закрепленное на потолке.

Народ примолк, ожидая торжества справедливости. Разве могла ректор продемонстрировать иное? Грет Морал сощурилась, пару минут обдумывая положение, в которое угодила по собственной неосмотрительности, после чего скомандовала:

– Все купающиеся в неположенных местах за мной!

Изабелла и Мари-Августа одарили меня гневными взглядами, но послушно поплелись за ректором. И я тоже. Куда же девочки без меня, в последнее время мы буквально сблизились – где я, там и они.

Уже на подходе к кабинету ректора нам встретился греот Пуфик. Низенький, толстенький мужичок с блестящей лысиной и грустными глазами. Он преподавал у нас самый «нужный» предмет о других мирах, которых официально существовало всего три, причем их давным-давно изучили и закрыли для посещения из-за несовместимости с человеческой расой. А еще он был заместителем грет Морал, поэтому ректор бросила ему мимоходом:

– Греот Пуфик, пожалуйста, зайдите ко мне.

– Конечно-конечно, – с готовностью откликнулся мужчина, косясь на нас с девчонками, мокрых и взъерошенных, и засеменил вслед за начальством.

Мы вереницей вошли в святая святых, оставляя за собой мокрую дорожку. Я осмотрелась и тихонько присвистнула. Словно в зимнюю сказку попала. Голубые обои с узором изморози заставляли ежиться от несуществующего холода, стол, шкафы и полки резного дерева создавали иллюзию невесомости, а пушистый толстый ковер на полу напоминал сугроб.

– Какая красота! – ахнула Изабелла, прижав ладони к груди и делая вид, будто задыхается от восторга.

– Красотища! – вторила ей Мари-Августа.

– Спасибо, – зарделась от удовольствия обычно безэмоциональная грет Морал.

Хм, вот оказывается, как нужно завоевывать благосклонность преподавателей. Лестью. А я-то все недоумевала, как некоторые студенты получают хорошие оценки, имея посредственные знания предмета.

– Грет Морал, вы каждый сезон что ли делаете себе ремонт? На дольше не хватает? – ляпнула я прежде, чем обдумала сомнительный комплимент.

Мари-Августа прыснула, за что получила тычок локтем под ребра от подруги.

– Я всего три месяца назад здесь была, – попыталась объясниться я, – и кабинет напоминал осень.

Тогда я свалила забор, пытаясь перелезть через него и сбегать в ближайший лес за дремотником, между прочим, для лабораторной работы по толкованию сновидений. Ну не засыпается у меня по указке! Так нет же, Изабелла быстро доложила ректору о нарушении и сломанной собственности академии. Тоже мне достояние – частокол деревенский. Теперь другое дело, поставили кирпичную стену, ее и перелезать легче, и сломать сложнее.

Ректор на мою реплику поджала губы и жестом указала нам на скамью. Сама она устроилась в роскошном ортопедическом кресле за секретером. Мы, потоптавшись на месте и покосившись на жесткую лавку, все-таки решили присесть – кто знает, насколько растянется наша встреча с грет Морал. Тут как повезет: бывает сразу назначает наказание и отпускает, а иной раз входит во вкус и читает воспитательные лекции на протяжении нескольких часов.

– Греот Пуфик! – удивленно воскликнула ректор, заметив, что преподаватель скромно присел на скамью вместе с нами. Она взмахнула ладонью на кресло с торца стола, указывая мужчине переместиться поближе к ней.

Связавшись по внутреннему коммуникатору с начальником охраны, грет Морал защелкала длинными пальцами по клавиатуре. Пара секунд, и на огромном настенном мониторе отобразилось запрошенное видео. Четкая, максимально приближенная съемка, как Мари-Августа толкнула меня в грудь, а Изабелла не растерялась и вдобавок подставила подножку, я взмахнула несколько раз руками и, падая, утянула за собой обеих. Разумеется, нечаянно.

– Девочки, разве можно так! – вздохнул греот Пуфик и покачал головой.

– И что мне с ними делать? – всплеснула руками грет Морал, явно рассчитывая на сострадание добросердечного мужчины, не зря же она его с собой привела. Должен же кто-то вступиться за дочку советника и отговорить ректора от справедливой кары нарушительницам порядка.

– Простить? – с надеждой спросил греот Пуфик и бросил на нас жалостливый взгляд. – Пусть извинятся перед потерпевшей, это станет для них самым жестоким наказанием.

В кои-то веки я была полностью согласна с преподавателем. Для высокомерной Изабеллы и спесивой Мари-Августы банальное извинение было бы чрезвычайно оскорбительно.

– Вы думаете? – Ректор изобразила сомнение.

Сама грет Морал предпочитала наказывать дополнительными занятиями, лично контролируя выполнение сложных заданий, и физическими упражнениями, которыми студентов мучил преподаватель спортивной деятельности. Разумеется, по распоряжению ректора.

Подружки насупились.

– Конечно! – обрадовался греот Пуфик, что к его мнению прислушиваются, и не кто-нибудь, а начальство. – Новогодние праздники все-таки, не стоит девочек наказывать уроками и физнагрузкой.

– Хорошо, – наконец, приняла решение грет Морал и строго посмотрела на Изабеллу и Мари-Августу.

Тем пришлось встать со скамьи и дружно процедить:

– Прости, Дори-Анна, простите грет Морал. – Тон их извинения не оставлял сомнений, что девчонки вовсе не раскаялись, но жалкий вид пронял даже меня.

Ректор довольно кивнула.

– Свободны.

Подорвались четверо: не только подруги, но и мы с греот Пуфиком.

– Дори-Анна, – застал меня оклик в дверях. Нужно ли говорить, что я с завистью проводила взглядом выскользнувших из кабинета ректора счастливцев.

– Да, грет Морал.

– Я слежу за тобой, – предупредила ректор.

– Но вы же видели, что я в этот раз не виновата!

– Видела, но не слышала. А зная твой характер, совсем не уверена, что ты ни при чем. Поэтому, повторяю, не забывай, что ты девица из благородной семьи Грей, веди себя соответственно. Я буду за тобой внимательно приглядывать.

– Да, грет Морал. – Я сделала книксен и приняла кроткий вид.

Но женщина сдвинула брови на переносице и открыла рот для продолжения лекции. Знаем, проходили, не менее получаса придется стоять и выслушивать. Я перехватила пальцами рукав платья и сжала в кулаке. На толстый пушистый ковер потекла струйка воды.

Ректор демонстративно вздохнула.

– Иди уже.

– Хорошего дня, грет Морал, – совсем уж покладисто пролепетала я и шустрым воробьем выскочила из кабинета.

Пронесло!

Разумеется, иллюзий я не питала и понимала, что Изабелла наизнанку вывернется, но напакостит, а грет Морал еще пару недель будет придираться к каждому моему жесту. Но это ничего, справлюсь. Главное сейчас – поскорее переодеться. Болеть мне, конечно, в академии никто не позволит – за сутки вылечат, лекарства и медицинские приборы в наш развитый технологический век наилучшие. Но ощущения прилипшей мокрой ткани к телу терпеть становилось все сложнее. Бегом в общежитие! Немедля.

Я уже почти долетела до двери, ведущей из административной части замка в жилую, но, вывернув из-за поворота, наткнулась на Авеля – нашего с братом одногруппника и по совместительству жуткого бабника. Поджидал он, как ни странно, меня.

Глава 4

– Дори! – бросился ко мне Авель, едва завидев. – А я тебя жду.

Он знает, как меня зовут? Его наглый взгляд принялся шарить по моему телу, облепленному мокрой тканью.

– Зачем? – бросила я на бегу, даже не подумав сбавить скорость.

Этот задавака за полтора года совместного обучения в одной группе ни разу не заговорил со мной. Да что там! В упор не замечал. А все потому, что я не вышла внешностью. У Авеля, понимаете ли, «эстетический вкус», по его утверждению, не позволяющий видеть недостойные вещи. Чему я неизменно радовалась, так как блондинчик назойливо волочился за симпатичными девчонками и бессовестно компрометировал бедняжек. С моими навыками самообороны меня сложно зажать в темном углу, скорее случилась бы обратная ситуация, но репутацию хулиганки родители мне не простили бы. Впрочем, с появлением в академии Яромира, я и сама не стремилась ославиться. Поэтому дистанцию с Авелем воспринимала за высшее благо.

– Пойдешь со мной на свидание?

От неожиданных слов я споткнулась и чуть не врезалась в косяк, хорошо, вовремя затормозила. А раз уж остановилась, пришлось обернуться к парню.

– Можешь повторить? – попросила я. – А то мне какая-то ерунда послышалась.

– Пошли на свидание! – выдохнул Авель. Его глаза возбужденно блестели.

Поспорил с парнями? Проиграл желание в фишках? Или Изабелла уже начала строить козни и успела подговорить?

– Нет. – Я обогнула парня и вышла из административной части замка.

Авель увязался за мной.

– Почему?

– Ты мне не нравишься.

– Я? – Глаза Авеля заметно погрустнели.

Я рассчитывала услышать реплику типа: «Это ты мне не нравишься, уродина», но никак не тихое:

– Почему?

– Не люблю бабников, – честно ответила я.

– Я исправлюсь, – с готовностью пообещал Авель, не отставая от меня ни на шаг.

– Мое сердце принадлежит другому.

– Дай мне шанс, и я докажу, что лучше, кто бы он ни был!

Вот пристал! Всех красавиц перепортил, и, наконец, до меня очередь дошла? Сам огого-какой-парень Авель снизошел до неприметной Дори?

– Я тебе категорически не подхожу.

– Почему?

– Я уродина.

Ругать себя – последнее дело, но на что не пойдешь, лишь бы поскорее отвязаться от странных домогательств. Не посылать же его по матушке, все-таки я – девица из благородной семьи, как выразилась грет Морал.