– Сука! – победоносно просипел, вытирая рукавом свое лицо. Когда его мерзкие пальцы принялись рвать свитер на бездыханной девушке, Дарена накрыла волна неописуемой ярости.

Он в один прыжок оказался рядом с Лоу. Ухватив рукой за шиворот, рывком откинул ублюдка на асфальт подальше от несчастной жертвы. Тот попытался увернуться, но не успел. Дарен молча с суровым лицом придавил коленом его горло, а затем стал равномерно наносить жесткие удары в лицо, вымещая всю накопившуюся боль с отчаянием на мучителе Евы. Костяшки пальцев ломило, кожа на них лопнула, но Дарен никак не мог выйти из состояния аффекта. Удар. Еще удар. Лицо противника бывшее просто до этого в крови, сейчас же вообще стало сплошным месивом.

– Хватит! Дарен прекрати! Он уже в отключке, – остановил голос друга, заставляя притормозить. – Иди к Еве, я присмотрю за ним, – руки друга обхватив плечи, развернули к хрупкой распластанной на земле фигурке.

Дарен поднялся на ватных ногах. Покачиваясь словно пьяный, приблизившись, рухнул подле нее на колени. Несколько темных прядей выбились из тугой прически и мокрые от дождя прилипли к щекам. Ее белоснежное лицо было залито кровью. Мужчина осторожно ощупал хрупкое тело. Видимых ран нет. Прикоснулся к шее. Пульс прощупывается. Судорожно сглотнул.

– Ева… – голос предательски дрогнул. – Заноза… Любимая… – уткнулся лбом в плечо, рвано дыша. Жива! Резко выпрямился, выхватывая телефон.

– Я уже вызвал скорую, – остановил глухой голос друга. Дарен благодарно кивнул, заключая бездыханное тело в объятия словно ребенка. Неосознанно раскачиваясь, стал шептать нежные слова и поглаживать по мокрым волосам. Краем глаза уловил как подоспели охранники и Джеральд дает им указания насчет Лоу. Как же хорошо, что с ним друг! Иначе он бы сошел с ума.

Вскоре подъехала скорая. Врачи буквально вырвали его Еву из рук, а он оглушенный ее болью последовал за ними в скорую. Кто-то хотел возразить, но сунутые Джеральдом крупные купюры оборвали протесты и Дарену разрешили поехать с любимой в больницу.

37.

Ева сидела на перилах школьного крыльца. Плечи обреченно опущены. Последний урок закончился пару часов назад, а она все никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Безразличная тишина. Крупные снежинки укрыли толстым слоем коленки и плюшевую коричневую груду. Слез больше нет. Даже обида отступила. Осталось лишь отчаяние с пустотой. За что с ней так? Где она так провинилась перед судьбой, что та ее столь жестоко наказывает? Судорожный не то вздох, не то всхлип.

– Заноза? – обеспокоенный мальчишеский возглас. Девочка даже не дрогнула, продолжая неподвижно сидеть. – Что случилось? – Дарен, взлетев по ступенькам, растерянно завис над поникшей фигуркой. Чуть нагнулся, озабоченно всматриваясь:

– Ох… твою ж! – гневно рыкнул, аккуратно приподнимая за подбородок. На Евиной скуле чернел огромный синяк, а нижняя губа, припухнув кровоточила.

Девчонка неожиданно ожила. В глазах загорелся злой огонек. Она резко спрыгнула с перил, роняя бесформенную коричневую тряпку и со всей своей силы оттолкнув Дарена побежала куда глаза глядят.

– Ева, стой! – бросив ничего не понимающий взгляд на коричневый предмет, помчался за расстроенной подругой. С трудом догнал девчонку у ворот заброшенной конюшни. – Заноза, что произошло? – тяжело дыша, ухватил за рукав, притянул к себе, желая утешить. Эта мелкая пигалица вечно попадала в неприятности, но никогда не просила помощи. За это он бесконечно ее уважал. Они знакомы четыре месяца, а он уже не может себе представить даже дня без нее, хоть каждая новая встреча и проходит кувырком. Вот что могло произойти на этот раз? Кто ее так?

Ева устало уткнулась лбом в твердое мальчишеское плечо. Потом обняв тонкими ручками за талию, разрыдалась. Это не были девичьи слезы, чтоб привлечь к себе внимание или вызвать жалость. Это были настоящие слезы отчаяния. Дарен растерянно гладил ревущую по спутанным волосам и спине, ожидая, когда подруга сможет успокоиться.

– Это был подарок папы… – сквозь всхлипы, выдавила тихо Ева из себя. – Единственное что осталось от него… – упала на землю на колени, вытирая опухшее лицо. Юноша присел рядом. – Они выхватили медведя из моего рюкзака. Я погналась за ними. Мальчишки стали рвать его на части… – сжала плотно глаза веками, стараясь вновь не разреветься. – Мы подрались, подарок больше не спасти… – две крупные слезинки все-таки вырвались наружу, пробороздив новые мокрые дорожки.

– Ох, Ева! – вновь прижал девчонку к себе Дарен. – Мне очень жаль. Кто это был?

– Их было трое…

***

– Не стоило. Все равно подарок не вернуть, – через два дня они вновь сидели у конюшни. Ева белоснежным носовым платочком вытирала сбитые в кровь костяшки пальцев Дарена. Мальчишка же сидел с легкой пьянящей улыбкой наблюдая за сосредоточенным лицом пигалицы. В животе у него порхали бабочки. Пока подросток не мог объяснить то чувство, что заставляло сердце биться быстрее. Просто наслаждался моментом. Запах ее волос напоминал весенний луг. Он кружил голову. Хотелось уткнуться в темную макушку и дышать… дышать… полной грудью.

– Стоило! – широко улыбнулся. – Ради тебя стоило!

Девчонка, резко выпрямившись, уставилась огромными синими глазами в его лицо:

– Что же это мы такие радостные? – упрямо уперла руки в бока. – Тебе же больно! – недоверчиво прищурилась.

– Нет, Ева рядом с тобой не больно, – смущенно потупился. Даже слегка покраснел. Кто бы мог поверить в этот момент, что Дарен – гроза всех сорванцов в округе, будет сидеть краснее перед мелкой пигалицей!

– Эх… мальчишки… – смешно сморщив носик, вновь принялась за свое дело.

– Ева… я всегда буду защищать тебя… – прошептал Дарен. – Всегда! Никогда не дам в обиду…

***

– Ева… – еле слышный шепот, выдернул из мрака. Девушка попыталась приоткрыть глаза, но ничего не вышло. Ее руки кто-то коснулся:

– Заноза моего сердца… – в мужском голосе боль с отчаянием. – Любимая, вернись ко мне…

Сердце за кровоточило. Этот голос! Такой родной… Но она не может… не должна… не имеет права! Мерзкая дрянь! Не достойная сочувствия после всего содеянного. Голова нещадно гудела и кружилась, но девушка нашла в себе силы с огромным трудом отвернуться. Вновь провалилась в забытье.

В глаза что-то светило, мешая находиться в блаженном беспамятстве. Ева осторожно приоткрыла слипшиеся веки. Утреннее солнце пробивалось сквозь больничные жалюзи. Интересно как она сюда попала? Ведь последнее что Ева помнила – это лицо Лоу. Резко повернула голову, от чего все завертелось и ее чуть не стошнило. На неудобном кресле, подложив под щеку ладонь, сидел спящий Дарен. Его волосы небрежно взлохмачены. На лице отросшая щетина, а под глазами темные круги, свидетельствующие о беспокойных ночах. В глаза бросились сильные руки со сбитыми костяшками и запекшейся кровью на них. Нашел? Успел? Или…

Сглотнула подступивший к горлу ком. Сердце бешено заколотилось. В каком состоянии он нашел ее? Почему до сих пор здесь? Ему не противно?

Мужчина, видимо почувствовав ее взгляд, шевельнулся. Их глаза встретились на миг, а в следующую секунду он бросился к ней:

– Ева! – нежно коснулся лежащей руки, садясь на край больничной койки.

Глаза девушки расширились. В них отразился нескрываемый ужас с паникой. Сейчас девушка хотела провалиться сквозь землю, чтоб не видеть в лице любимого безысходность с сочувствием.

– Заноза, все позади! Я с тобой! – затараторил, теряясь под огромными синими глазами девушки.

– К-то? К-то вы? – резко отдернула руку, пытаясь сесть, чтоб отползти подальше.

Мужское лицо исказила гримаса нестерпимой боли. Дарен уронил голову на грудь, глубоко дыша. Казалось, в этой жизни ему уже не может быть больнее. А нет! Оказывается, у боли нет границ. Поднял голову, всматриваясь в дорогое лицо:

– Ева… – с огромным трудом произнес, осипшим голосом. – Мы уже проходили через это. Если ты дашь мне шанс… еще один шанс… – Как же тяжело говорить эти слова, когда хочется заключив ее дрожащее тело в свои объятия, никогда больше не отпускать! Но он прекрасно осознает, что тогда на всегда потеряет любимую. – Боже! – судорожно вздохнул. – Что я говорю! – резко вскочив, заметался, словно раненый зверь в клетке, по палате.

Ева из-под полуопущенных век, затаив дыхание, наблюдала за его метаниями. С трудом приподнялась, вжимаясь в спинку больничной кровати. В расширенных огромных глазах стояла настоящая паника. Мужчина резко замер перед койкой, попытался еще что-то произнести. Не получилось от обуревавших эмоций, и он молниеносно кинулся к двери, покидая ошарашенную девушку. Почему он переживает? Ведь должен ненавидеть за ее поступок! Кроме омерзения к ней не должны испытывать других чувств. Теперь лишь одиночество ее удел.

Когда за ним закрылась дверь, Ева сползла по спинке. Свернувшись, калачиком разревелась в голос. Так будет лучше! Для дарена. Он достоин большего, чем оскверненное тело предательницы. Такой со слезами на глазах, ее застал лечащий доктор минут через десять.

– Слезы не лучшее лекарство, – доставая с улыбкой из нагрудного кармана фонарик, присел на край кровати. – Вы позволите вас осмотреть? – посветил на зрачки после утвердительного кивка. – Так… – задумчиво протянул. – У вас более-менее все в порядке. Переломов нет, ушибы в брюшной полости, но разрывы отсутствуют. Хуже всего досталось голове. У вас сильное сотрясение.

Ева, съежившись в комочек сидела с напряженным лицом, кусая нижнюю губу. Она испытывала отвращение к себе. Если могла, то задушилась бы своими же собственными руками. Через раз пропуская слова врача, вздрагивала от малейшего шороха, опасливо бросая взгляды на закрытую дверь в коридор. От мужчины не укрылось ее нервозное состояние.

– Ева, глупый, конечно, вопрос, но вас что-то сильно тревожит? – не выдержав спросил доктор. – Я понимаю, вы вчера пережили нападение, но ведь остались живы! – тихонько похлопал по руке. – Кстати! – поднял палец вверх. – Перед тем как я зашел в палату, ваш жених сбивчиво говорил о потери памяти! Говорил вы вновь все забыли, не узнали его.

Ева спрятала лицо в ладони, сгорая от сильнейшего стыда.

– Я общался с вашим другим лечащим врачом – Тарой Рид. Она поделилась тем, как вы двенадцать лет назад потеряли два года своей жизни после насилия…

Девушка, резко уронив руки на колени, вскинула огромные синие глаза, в которых плескалось такое отчаяние, что можно было растопить все ледники в мире:

– Скажите… – поперхнулась, бледнея. – Меня… меня… – захлебнулась потоком слез. Набрала полную грудь воздуха, задерживая дыхание, набиралась сил для тревожащего вопроса. Доктор замер. Он видел множество разных пациентов. Молодых и старых. Легкобольных и неизлечимых. Но, пожалуй, конкретно с этой девушкой было тяжелее всего. Ее, огромные по-детски наивные глаза, вызывали необъяснимое чувство. Хотелось ограждать и защищать это невинное создание от жестокого мира.

– Меня… изнасиловали? – еле слышно все-таки нашла в себе силы прошептать. – Я боролась… но в какой-то момент отключилась, – обреченная одинокая слезинка покатилась по щеке. – Этот же человек двенадцать лет назад меня сначала избил до потери сознания, а после изнасиловав, пытался убить…

– Вы все вспомнили? – не смог скрыть ошарашенного вида. – Ева! Вчера вас никто не успел изнасиловать! – дотронулся до поникшего плеча. – Вас осматривал гинеколог, никакого полового контакта не было!

Шумный вздох несказанного облегчения вырвался из горла. Ева, обняв себя за подрагивающие плечи, откинулась на спинку кровати:

– Вы не представляете на сколько это было важно для меня! – воскликнула. В глазах, наконец-то, зажегся радостный огонек надежды. – Я не могла позволить Дарену дотронуться до себя, если б это мерзкое чудовище надо мной вновь надругалось! Поэтому пришлось сделать вид, будто я потеряла память.

– Понимаю, – по-отечески погладил по волосам. – Если хотите, я позову его к вам, – мягко улыбнулся, вставая.