– К черту воду! – горестно всхлипнула Вика и повалилась в подушки, обильно орошая их слезами.

– Да брось! Мало ли, что ты слышала, ты же не видела, что они при этом делали! – попыталась утешить ее верная подруга, выслушав сумбурный Викин рассказ, густо замешанный на рыданиях. – Может, они бутылку вина открывали! Штопором, а? А он в пробку не лез!

– А руки и ноги? – плаксиво напомнила Вика.

– А ты пробовала открыть бутылку штопором без рук? – парировала Настя.

Довод был смехотворный, но Вика все же немного утешилась. Она еще немного похлюпала носом и задремала.

Дождавшись, когда влюбленная страдалица затихнет, ее добрая подруга тихонько сползла с кровати и бесшумно, в мягких тапочках, выдвинулась в коридор.

В руке у нее была пластиковая ключ-карта, способная, как предполагала сметливая Настя, открыть любой номер: для этого ее достаточно было подсунуть под язычок английского замка.

За дверью номера, где поселились то ли родственники, то ли любовники, вновь было тихо. Настя постучалась, но ответа не получила. Очевидно, голубки уже упорхнули.

С третьей попытки отжав язычок замка своей карточкой, Настасья вошла в чужой номер.

Кроватей в помещении было две. Две! И обе – в беспорядке.

– Значит, они спят порознь, – порадовавшись этому открытию, самой себе сказала Настя. – Хотя это, конечно, еще ничего не значит. Особенно, если они сливаются в экстазе днем.

Она огляделась и отметила косвенные признаки внезапно состоявшегося дневного экстаза.

Признаки имели неприглядный вид хаотично разбросанных по помещению предметов быта и мужского туалета.

В изножье кровати, наводя на мысли о крайне затейливых и нездоровых «играх», громоздились металлические решетки. Тут же кривым рядком стояли непочатые бутылки. На тумбочке разместились колбаска, клиновидный кусок сала, одинокая сухая таранька и баночка с хреном – серьезная заявка на русскую версию фильма «Девять с половиной недель». Натюрморт интересно дополнял шикарный мужской галстук от Brioni (минимум триста баксов), обессиленно повисший на ручке выдвижного ящичка.

На торшере покачивался одинокий носок чопорного темно-серого цвета и безупречного качества. Второй носок дразнящимся языком выглядывал из-под кровати. В углу, как наказанные, лежали белые трусы-«боксеры» с логотипом дорогой бельевой марки на широкой резинке. В хрустальной пепельнице на холодильнике скромной кучкой благородно золотились аксессуары: дорогие часы, перстень с хитрым вензелем из мелких камешков и сверкающие запонки.

– А у Вички хороший вкус, – не без зависти отметила Настя. – Парнишка-то не голодранец какой-нибудь, хоть и красив, как жиголо!

Совершенно машинально – просто в горле пересохло – она потянула на себя дверцу небольшого холодильника и в первый момент даже не поняла, чем именно до отказа заполнена его единственная камера.

А уже во второй момент внезапно прозревшая Настя почувствовала, что ее сердце падает в тапки, и тут же вся целиком, вместе с провалившимся сердцем, рухнула на несвежий гостиничный палас – в глубоком обмороке.

Чернокожий уличный торговец сумками при виде нас с Зямой просветлел, как Майкл Джексон после серии эффективных отбеливающих процедур, и приосанился, явно гордясь самим фактом появления у него постоянных покупателей.

Коротко кивнув ему, мы с братом двинулись вдоль строя чемоданов, приглядываясь к образцам.

Чемоданчик нам нужен был небольшой, но глубокий, размером с гостиничный холодильник, на колесиках и с плотными стенками.

– И непременно с замочками, – сварливо добавил Зяма.

Тему запорных механизмов мы с ним наскоро обсудили еще в отеле, когда извлекали из большого расписного чемодана незнакомый труп.

Зяма очень сокрушался, что накануне вечером в сквере не запер чемодан на амбарный замок, который исключил бы проникновение в наш багаж постороннего мертвеца!

Хотя мы, конечно, понимали, что он не сам туда проник.

Мы хоть и дети нашей мамы, а в самоходных зомби не верим!

Ясное дело, карликового жмурика нам кто-то подбросил. Понять бы еще – кто и зачем?!

Впрочем, вопросы «Кто?» и «Зачем?» сейчас были гораздо менее важны, чем вековечное русское «Что делать?». В смысле, что нам делать с этим телом?

Порыв сообщить о нашей находке правоохранительным органам мы в четыре руки задушили на корню. Как правило (исключение до недавнего времени составлял майор Кулебякин), я держусь подальше от нашей полиции, но и от не нашей тоже не стала бы ждать справедливости и беспристрастности. А у итальянцев вообще один-единственный порядочный полицейский и был – комиссар Катани из сериала «Спрут», и того убили в последней серии!

– Сдадим труп – потеряем ванну! – лаконично сформулировал все эти резоны Зяма.

– Это в лучшем случае, – против обыкновения согласилась с ним я. – В худшем – ответим и за кражу ванны, и за убийство, которого не совершали.

В общем, от трупа надо было избавиться по-тихому. И сделать это следовало быстро – до завтрашнего дня, когда в наш номер снова наведается фанатичная чистюля-горничная с уборкой. В прошлый раз она даже недоеденный колбасный хвостик из холодильника выкинула! Что уж говорить о трупе вчерашней свежести…

При этом остатки совести не позволяли нам с Зямой использовать проверенные рецепты из ужастиков и триллеров, например, без особых затей под покровом ночи закопать тело на заднем дворе или сбросить его в реку в мешке, набитом кирпичами.

Ведь у покойника, кем бы он ни был, наверняка есть родные и близкие. Они будут его искать и захотят похоронить. Что ж мы, не люди – лишать их возможности проститься с дорогим усопшим?!

Нашу с Зямой роль в этой истории я сформулировала так:

– Надо, чтобы труп нашли, а нас – нет.

– То есть в тот момент, когда его найдут, мы должны быть далеко от того места, где его обнаружат, – смекнул братец. – Может, поменяем билеты и срочно улетим домой?

– Ты что? Я этого отпуска целый год ждала, а теперь откажусь от целых четырех дней?!

– Тогда пусть он улетает!

– Кто?

– Труп!

Я с беспокойством посмотрела на братца.

Летающие трупы – это круто! Гораздо круче, чем банальные пешеходные зомби, широко распространившиеся по страницам ужастиков. Надо мамуле идейку подбросить.

А Зяме – холодный компресс на высокое чело возложить, никак, перегрелся братишка…

– В смысле, пусть он уезжает! Посадим его в поезд дальнего следования! – Зяма энергично принялся развивать тему: – Очень дальнего следования. Самого дальнего! Чтобы его нашли уже на конечном пункте, где-нибудь в Гренландии.

– Гренландия – это остров, туда поездом никак не добраться, – напомнила я.

– Я не настаиваю на Гренландии, пусть будет Польша, например, какая разница, – разрешил Зяма.

Думаю, поляки с этим утверждением поспорили бы. Я не заметила, как включилась в дискуссию.

– Никак не Польша, за пределы шенгенской зоны труп не уедет, его пограничники остановят… Ой, нет, он вообще никуда не уедет! Кондуктор придет проверять билеты вскоре после отправления поезда, – вспомнила я. – Тут-то его и найдут!

– Не найдут, если не увидят.

Я озадаченно моргнула:

– Он что, поедет зайцем и будет прятаться от кондуктора? Как ты это себе представляешь?

– Очень просто: он поедет в багаже!

Мы наскоро обсудили этот план.

Берем билет на поезд – благо для этого не нужно предъявлять документы, да и покупку можно сделать в автомате, а машина – не человек, она нас не запомнит.

Садимся в поезд, следующий куда подальше, а именно – на северо-восток Италии, вверх по голенищу Апеннинского сапога.

Ставим чемодан с «грузом-200» на специальную полку для багажа, непринужденно пятимся в сторонку, проходим несколько вагонов насквозь, выскакиваем на перрон и машем платочками вслед удаляющемуся составу, притворяясь провожающими. Хотя мы и будем провожающими – в последний путь.

И мы снова пошли покупать чемодан.

– Может, этот возьмем?

Братец остановился у чемодана с лейблом, отличавшимся от всем известного фирменного всего одной буковкой: Babbana.

– Можно и этот. «Баббана» так «Баббана», мне все по барабану, – уныло срифмовала я.

Покойника нам «подарили» хоть и небольшого, но пафосного: товарищ был в модном костюме, в ручной работы штиблетах и с дорогими аксессуарами. Однако его привычка к дорогим вещам вряд ли обязательно должна распространяться и на жизнь после смерти. Обойдется «Баббаной», не «Кадиллак» же ему для перевозки покупать!

– Или нет! – с неожиданным энтузиазмом вскричал вдруг Зяма. – Возьмем лучше это!

Он козликом перепрыгнул через шеренгу чемоданов и выдернул из строя во втором ряду большую стеганую сумку-холодильник.

– Ты посмотри, он с термослоем внутри! – заговорщически подмигнув мне, тоже срифмовал братишка.

Я поняла ход его мыслей и признала, что идея так же хороша, как и рифма. В термосумке наш основательно охлажденный покойник выдержит многочасовое путешествие даже в жару.

– Берем!

Презрев претенциозную «Баббану», мы купили скромную безымянную термосумку и вернулись в отель.

Администратор на ресепшен отеля посмотрел на нас с возросшим интересом.

Еще бы!

Только вчера мы прикатили в гостиницу большой черный чемодан, нынче утром пригнали такой же большой расписной, а теперь, спустя всего час, притащили еще и сумку!

– Очевидно, мы производим впечатление выдающихся шопоголиков, – шепнула я Зяме.

– Ничего, это вполне укладывается в русло легенды о диких русских, воспринимающих Италию как мекку модных распродаж, – успокоил меня брат.

Мы шустро проскакали по коридору к своему номеру и замерли на пороге, увидев, что дверь в него приоткрыта.

Зяма побледнел и прижал к себе термосумку так крепко, что она озадаченно крякнула.

Перед моим внутренним взором промелькнули голые пятки разутого и раздетого нами жмурика, улепетывающего из застенков холодильной камеры на вольную волю.

Я потрясла головой, толкнула дверь, шагнула в номер – и сразу же поняла, что мимолетная мечта о том, чтобы приблудный труп сам собою куда-то делся, разумеется, не сбылась.

Наоборот!

На коврике у открытого холодильника лежало еще одно тело! На сей раз – женское.

– Чемоданов не напасешься! – брякнула я в сердцах.

Зяма посмотрел на тело поверх моего плеча, втолкнул меня в номер, прикрыл за нами дверь и только после этого сказал:

– По-моему, она живая.

Он присел на корточки рядом с то ли живой, то ли мертвой красавицей и проверил ее пульс.

Я не стала напоминать, что обычно для этой цели щупают руку, а не ногу. Пусть хоть за уши ее треплет, лишь бы не сказал потом, что у нас на балансе появился второй труп!

– Живая и знакомая, – резюмировал братец в итоге довольно-таки вдумчивого ощупывания. – Мы нынче утром вместе с ней завтракали, помнишь?

– Хочешь сказать, она не наелась за общим столом и пришла «догоняться» к нашему холодильнику? – усомнилась я.

Зяма с нескрываемым отвращением посмотрел на нештатное содержимое нашего холодильника, плотно закрыл его дверцу и неопределенно заметил:

– Ну, голод бывает разный…

– Какая же ты все-таки скотина, братец козленочек! – я разозлилась, сообразив, что к чему. – Нашел время пробуждать в красотках сексуальный аппетит!

Мне стало совершенно ясно, что малознакомая девица пробралась к нам в опочивальню в надежде поближе познакомиться с Зямкой.

Черт его знает, что за флюиды он выделяет, но женщины всех возрастов, мастей и волостей сбегаются к нему, как тараканы к ядовитой приманке! Не мужик, а орхидея-мухоловка какая-то!

– Я не нарочно, – виновато прожурчал-прошептал неиссякаемый источник сладкого яда.

Он потянулся похлопать красавицу по бледной щечке, но я его остановила:

– Постой!