Глава 15

– Не стрелять! – заорал я быстрее, чем вообще успел обдумать ситуацию.

На меня удивлённо уставился прайм.

– Марк, прикажи не стрелять.

– Вторая рота, прекратить огонь. – тут же отреагировал Дагор, не задавая лишних вопросов.

Странно, но несчастный паренёк напомнил меня самого, правда, более грязного. Хлеба в приюте не хватало, а вот холодной воды с жёсткой мочалкой было в достатке. Руководство приюта боялось вшей и заразы, поэтому мы вечно ходили лысые и блестящие.

– Эрик, приведи её сюда. Только осторожно, начнёт орать – вырубай.

– Будет сделано. – Тень быстро перекинул винтовку за плечо и побежал к опушке леса, держа перед собой поднятые пустые ладони.

Я осторожно поднял и положил к себе на колени голову пацана, который в припадке колотился затылком об асфальт. А потом наклонил его туловище набок, чтобы малец не захлебнулся пеной.

Зубы стучали как отбойный молоток, мне стало страшно за его язык. И я не нашёл ничего лучшего, чем всунуть ему между челюстей прорезиненную рукоятку ножа.

– Медик! – заорал я истошно. Что ж я так переживаю-то?

Рядом бухнулся на колени капрал.

– Разрешите?

Я отстранился. Нож был убран, в рот был мгновенно вставлен эластичный загубник с отверстием под шланг, через который сейчас текли слюни и пена. Медик поднял и опустил веки, нащупал пульс и через секунду вкатил парню какой-то укол. Однако, судороги не прекращались.

Капрал развёл руками.

– Я не понимаю, что с ним. Вижу, что судороги, но причины не понимаю. Давление шарашит, пульс зашкаливает. Боюсь, скоро у него может не выдержать сердце.

– Кевин, не умирай! – рыдающая девочка рухнула сверху на дрожащего мальчика, обхватив его руками.

Она подняла на меня свою чумазую мордашку. Грязь стекала потёками от слёз, огромные голубые глаза были похожи на океаны боли. Спутанные, когда-то светлые волосы, общие черты лица – невооружённым взглядом было видно, что она приходится пацану сестрой.

– Сделайте же что-нибудь, он же умрет. – её худенькие плечи содрогались от рыданий, когда она прижала голову брата к своей груди, гладя его по спутанным волосам.

Смотреть на это было невыносимо. Я бросил взгляд на стоящего рядом медика. Тот беспомощно пожал плечами.

– Ему нужна амброзия. У вас есть амброзия? – с надеждой посмотрела на меня девочка.

– Что есть? – удивился я.

– Амброзия-порошок бога! Только он сейчас сможет помочь.

Амброзия? Порошок Бога? Так, секундочку.

– Ты говоришь про Эссенс? – уточнил я у малышки.

– Нет, амброзию, пожалуйста! – она опять зарыдала.

Я секунду подумал и принял решение. Катись оно всё к Хаосу, это же ребёнок. Достав из внутреннего кармана футляр, я отвинтил крышку и выкатил на ладонь одну таблетку Эссенса.

– Это твоя амброзия? – я показал девочке таблетку.

Она мгновенно прекратила плакать, наклонилась к моей ладони и, как собака, втянула носом воздух. Лицо её просветлело.

– Да, это она, можно? – девчушка осторожно протянула руку.

Я ободряюще кивнул.

– Бери!

Она схватила таблетку, бросила взгляд на дёргающего брата и мгновенно перетёрла таблетку двумя пальцами. Вытащила загубник, высыпала порошок в рот, захлопнула челюсть и провела ладонью по глотке, вызывая глотательный рефлекс.

Мальчик сглотнул, а его тело выгнуло дугой. Он простоял в течение секунды на жёстком «мостике», а потом все мышцы расслабились, и он обмяк на руках у сестры. Судороги прекратились, паренёк ровно задышал.

– Капрал? – я посмотрел на медика.

Тот осторожно присел рядом и произвёл необходимые манипуляции.

– Похоже, что он просто спит, – озадаченно сказал боец. – По крайней мере, всё на это указывает.

– Всё будет хорошо. – впервые улыбнулась девочка, не выпуская брата с рук. – Спасибо вам большое, дяденька.

– Сколько он проспит? – я взял «быка за рога», предполагая, что у девочки знаний на эту тему побольше, чем у нас всех, вместе взятых.

– Один день, одну ночь, может и больше. – охотно ответила сразу повеселевшая мелкая. – Он обычно, когда перекидывается, сам это заканчивает и хорошо себя чувствует. Но сегодня он слишком долго был «зверем» и не смог вернуться обратно сам. А амброзии уже давно нет, её всю пастырь забрал, когда уходил. Спасибо! Спасибо! Спасибо!

– Так, давай по порядку. – начал я было, но потом замолчал.

Окинул взглядом её худое тельце, еле прикрытое какими-то лохмотьями, сбитые локти и коленки, обломанные и обгрызенные ногти. На фоне общей неухоженности выделялись только её прекрасные глаза. Огромные глаза цвета летнего неба.

– Эрик, посмотри что-нибудь накинуть на нее. – несмотря на лето, стоящее сейчас на планете, было довольно прохладно, так как остров находился близко к полюсу. Я повернулся к малой. – Кушать хочешь?

– Очень хочу, дяденька. – с энтузиазмом закивала девочка. – И пить.

Я достал из кармана энергетический батончик – очень приторную сладкую хрень, быстро восстанавливающую энергию, и протянул ей. Она в три приёма запихала его в рот, проглотила, не жуя, и неуверенно заглянула мне в глаза.

– А можно мне ещё?

Я протянул руку назад, не глядя, и мне кто-то положил в руку ещё два брикета, которые я тоже передал ребёнку, немедленно запихнувшему их в рот. И только сейчас заметил, что в рот она их суёт в упаковке.

– Эй! – я протянул руку, и девочка испуганно отпрянула. – Не бойся, но бумагу нужно снять.

Она вытащила изо рта уже немного пожёванную упаковку и аккуратно отделила её от батончика, вернув тот в рот. А вот первый она, видимо, съела вместе с бумагой – не уследил.

Тут подошёл Тень и накинул на плечи девочки одеяло. Она благодарно кивнула, не прекращая жевать.

– Вы кто такие? Откуда взялись? И что тут делаете? – решил я начать опрос.

– Это Кевин, – девочка охотно кивнула в сторону спящего пацана, которого заботливый Эрик также замотал в два одеяла и пока положил рядом с гусеницей БТРа. – А я Катрин.

Она дожевала и проглотила батончик, быстро сорвала обёртку со второго и тоже засунула в рот, добавив с набитым ртом.

– Но вы можете звать меня Катей! Ржевские – мы!

Я немного прифигел. Я знал про Линию Ржевских. Все знали про Линию Ржевских. Я даже помнил их герб – старинная пушка с какой-то птицей, сидящей на ней.

Когда произошёл «ребрендинг» Одарённых, а это случилось после того, как они подмяли под себя простолюдинов, то основатели Линий в большинстве своём решили взять в качестве названий фамилии основателей. Но это смогли сделать далеко не все. Просто не у всех были фамилии. А назвать Линия Объект № 45673ХЩ было как-то некрасиво.

Поэтому многие полезли в историю и вытащили фамилии оттуда. По какому принципу? Это только основателям известно. Был ли Ржевский основателем, или кем-то из героев прошлого, никто не знал.

Откуда я знаю именно про Ржевских? Да просто со мной учился Сёма Ржевский – отпрыск этой Линии. Парень очень сильный, но не очень умный. Учитывая, что основной Дар Линии был как раз «физик», то для него это было некритично. Он был одним из немногих моих, если не «приятелей», то хороших знакомых. Наше взаимоуважение держалось на практически равном счёте в личных спаррингах, что полностью устраивало нас обоих.

Так что вопросов к Кевину у меня не было, а вот с Катюхой было непонятно. Откуда этот адский крик? Или как он там называется?

Мысли путались, вопросов было больше, чем ответов.

– А как вы, вообще, сюда попали?

– Нас украли. – пожала плечами Катя, облизывая грязные сладкие пальцы. – А можно ещё?

– А ты не лопнешь, деточка? – улыбнулся Эрик, но протянул через моё плечо ещё два батончика.

– А вы просто дайте еду и отойдите.

Я вообще завис. Украли одарённых детей из Линии? Да проще было ограбить Центробанк какой-нибудь планеты типа Фаида, чем выкрасть Одарённого ребёнка. Это же будущее Линии, которое охранялось покруче тех же самых банков.

– Откуда вас украли?

Катя проглотила батончик, задумчиво оглядела второй, вздохнула и тоже его распечатала. Видно было, что уже не лезет, но жадность победила. Я было подумал, не сведёт ли у неё живот с голодухи, но вспомнил, что Одарённые не болеют.

– С садика!

– Из садика?

– Ну да, с детского садика, нас там много было.

Я опять задумался. Садик? Много? Что еще за новости.

– А в садике все Ржевские были?

– Конечно. Мы все там Ржевские были. – важно кивнула малая.

Ясно. Позорная страница нынешних Линий, о которой стыдливо молчат в приличном обществе. Инкубатор.

После «возвышения» Одарённых, они сами очень быстро поняли, что в условиях тотального дефицита Эссенса, каждый Одарённый – это ещё один маленький камешек на весы влияния Линии. Хотя нет, не маленький. Один опытный Одарённый мог заменить небольшую армию, так что с ростом количества людей с Даром в Линиях очень существенно росла их сила и авторитет.

Всё портила матушка-природа с её математическим подходом. Первые Одарённые, часть из которых сами были выращены в лабораториях, после образования Линий не то, что не закрыли эти самые лаборатории, а ровно наоборот! Специалисты по «разведению» ценились на вес золота. И были организованы инкубаторы внутри самих Линий. Официально они назывались Центрами Воспитания, но цель была одна – получить как можно больше Одарённых. И сделать это как можно быстрее.

Вначале планы были самые радужные. Два процента вероятности рождения от одного родителя виделись как двое Одарённых на каждые сто сперматозоидов донора.

Здоровый мужчина в среднем за раз выделяет от 2 до 5 миллилитров спермы. Содержит она в одном своём миллилитре 60-120 миллионов сперматозоидов. Это если перед сбором был перерыв хотя бы два-три дня. При каждом очередном сборе объём спермы уменьшается.

Итого получается, что в одной порции спермы может находиться от 120 до 600 миллионов сперматозоидов, в зависимости от их концентрации в сперме и количества её. Я далёк от этого, не знаю, сколько нужно сперматозоидов для стопроцентного оплодотворения, какой процент из них вообще подходит, но!

Всё равно выходят очень привлекательные цифры: даже от одного Одарённого можно было получить десятки или даже сотни тысяч детей с Даром.

Есть старая пословица, которую не очень жалует Инквизиция: «Человек предполагает, а Бог располагает». Не знаю, кто это сделал, Бог или природа, но при искусственном оплодотворении вероятность получения Одарённого снова ушла в бесконечно малую величину, сопоставимую со случайным появлением ребёнка с Даром от обычных людей.