– Нет. – На этот раз Марк расхохотался, а мне подумалось, что он действительно очень симпатичный, особенно когда от улыбки у него проступают ямочки на щеках. – Роботы. Всю рутинную и грязную работу у нас делают роботы, а трудится маленький процент населения, и то лишь в том случае, если люди сами того захотят.

– Звучит сказочно, – пробормотала в ответ. Настроение резко упало, говорить с новым знакомым расхотелось. Поэтому ускорила шаг, тем более что кособокая вывеска «Услада» как раз вынырнула из-за угла.

Вдруг Марк схватил меня за руку и развернул к себе.

– Я, это… сразу не понял, что ты не любишь свою профессию, прости. Просто для меня всё здесь необычно. Хотел на самом деле вот что сказать. Если тебе не нравится работа, ты всегда можешь попробовать поступить в Академию Космического Флота. Там, кстати, и стипендию платят. Весьма неплохую, между прочим, если сдаешь экзамены на «отлично».

Вежливо улыбнулась в ответ.

– Спасибо, я подумаю.

– И девчонок берут, – продолжал Марк. – Имеются не только такие направления, где нужна голая сила. Вот у меня старший брат Натан Академию закончил, теперь работает атташе на Эльтоне, представляешь? Он у меня такой умный, с детства склонность к языкам проявлял, хотя в него никто и не верил. – Парень подкинул камушек в руках, сощурил левый глаз и поднёс находку близко-близко к правому. – Он любит говорить, что даже самый совершенный бриллиант когда-то был всего-навсего углеродом.

Снова покивала, думая про себя: «В том-то и дело, что алмазом может стать углерод, но никак не гранит или песчаная галька». Моего образования, скорее всего, не хватит даже на вступительные экзамены. Одиннадцать классов общегосударственной школы – и на этом всё. Гардения слушать не хотела о том, чтобы я попыталась поступить в колледж на бесплатное отделение. «Девушкам это ни к чему, только мозги засорять, – беспрекословно заявила она. – Иди на работу, начнёшь наконец-то приносить деньги в дом. Нам скоро кушать не на что будет, и так уже всё, что было дома, распродала, чтобы такую, как ты, неблагодарную тварь вырастить».

– У тебя, наверное, очень умный старший брат, – растянула губы в улыбке. – Но, знаешь, мне действительно пора. Смена вот-вот начнётся.

– А можно зайти к тебе в кафе вечером после работы? – неожиданно спросил Марк.

– Зачем? – изумлённо уставилась на собеседника.

– Ну-у-у… не знаю, в иллюзион сходим. Там, говорят, новый голофильм вышел, с крутыми спецэффектами…

Несколько секунд я смотрела на Марка с искренним непониманием, а затем тряхнула волосами и отрицательно покачала головой.

– Спасибо, конечно, за приглашение, мне очень лестно. Но у меня сегодня двойная смена. Не смогу.

– А, ну ладно, – растерянно и, как мне почудилось, расстроенно пробормотал кадет.

***

– Помимо того, что косая и неуклюжая, ты ещё страдаешь провалами в памяти?! Вивьен, ты почему позволяешь себе отворачиваться, когда с тобой разговаривают?! – кричал, брызжа слюной, Казимир.

При этом двойной подбородок хозяина кафе сотрясался, точно просроченное и потёкшее от жары желе, а сам Бельмешев покраснел до такой степени, что казалось – его вот-вот поразит сердечный приступ. Шварх! Я так надеялась, когда придёт владелец «Услады», спрятаться в туалетной комнате и переждать обеденный перерыв там, но мне катастрофически не повезло. В кои-то веки Казимир явился раньше обычного.

Растерянно пробормотала:

– Так я поднос собираю, вы же сами велели обслужить столик номер два как можно скорее…

«Прекрати орать, умоляю, прекрати орать», – повторяла про себя как заклинание. Терпеть не могу, когда на меня кричат. Почему-то начинаю трястись как осиновый лист. Вот и сейчас – вроде бы никакой катастрофы не случилось, а руки ощутимо задрожали. Сахарница выпрыгнула из вспотевших пальцев и лишь чудом не разбилась.

– Ты ещё и всю посуду перебить решила?! Ах ты, мелкая бесполезная дрянь! Учти, я не уволю тебя до тех пор, пока не покроешь мне все убытки! Джина! Иди обслужи второй столик!

Подруга мгновенно материализовалась на кухне, молча подхватила поднос и ловко поцокала с ним в зал. Казимир с лёгким неудовольствием проводил её взглядом, а затем вновь тяжело посмотрел на меня.

– Не знаю, что с тобой, Вивьен. Гардения очень просила взять тебя на работу, и лишь из глубокого уважения к ней я всё ещё держу тебя в «Усладе». Все твои обязанности – разносить уже приготовленные заказы по столикам, улыбаться гостям и крутить попой в мини-юбке. Всё! Не требую от тебя решения волновых уравнений, строительства дорожек на магнитной левитации и умения управлять истребителями на механической коробке передач. Проклятый астероид! Да тут даже недоразвитая дебилка справилась бы! Какого шварха ты припёрлась на работу в этих уродских штанах с накладными карманами а-ля «бомж с городской свалки»?! Когда вернусь к вечеру, чтобы на тебе была форменная юбка, или после отработки за разбитую посуду катись отсюда на все четыре стороны. Поняла?!

Угрюмо кивнула, закусив губу.

– Ты поняла?! Я не слышу! – взревел Казимир.

– Так точно, шеф.

Хозяин забегаловки вновь окинул меня критическим взглядом, гаркнул что-то сердитое повару и ушёл, громко хлопнув дверью. А я медленно опустилась на краешек стула, чувствуя, как в груди увядает последний росток надежды. В этой дыре у меня хотя бы был шанс откладывать чаевые… На любой другой работе не будет и такого. Непроизвольно всхлипнула, чувствуя подступающие к глазам слёзы.

– Эй-эй-эй… – Джина обняла меня сзади за плечи. Она уже успела вернуться из общего зала. – Ну подумаешь, накричал на тебя наш толстяк. На той неделе мне тоже досталось. Видимо, у него с утра плохое настроение, вот и сорвал его на тебе.

– Вообще не понимаю, в чём проблема, – неожиданно влезла в наш разговор Агафья, помешивая суп в кастрюле. – Девка молодая, красивая. Ну попросил тебя начальник надеть юбку вместо этих гм-м-м… – она бросила косой взгляд на мою одежду, – …штанов. По мне, так платьица на девицах лучше смотрятся. Эх, была бы я помоложе…

– Тш-ш-ш, Агафья, прекрати! – тут же зашипела на неё Джина. – Не видишь, что ли? Не может она юбку надеть. Не лезь со своими советами! – Обернувшись ко мне, напарница спросила уже совсем тихо: – В самом деле, ты чего форму-то не надела? Знаешь ведь, что этот пункт в трудовом договоре прописан…

Я снова всхлипнула.

– Последние легинсы вчера порвала… Думала, в штанах тоже будет нормально. Повяжу фартук поверх, никто и не заметит. А с первых чаевых тут же куплю себе новые…

– Ох, – громко вздохнула Джина… – То есть весь этот получасовой ор был из-за того, что у тебя не нашлось легинсов?

– Ну и Казимир ещё думает, что я просто упрямлюсь. Сейчас жарко, многие носят юбки и шорты просто так… – протянула, отворачиваясь и вспоминая стайку симпатичных девушек, что бежали с утра на аэробус.

На работе из всех коллег о моей проблеме знала лишь Джина. Не стала бы и ей рассказывать, если б напарница случайно не вошла в туалетную комнату именно в тот момент, когда я переодевалась.

– Давай одолжу тебе кредиты, а ты пойдёшь прямо сейчас в торговый центр и купишь себе необходимое, – встрепенулась девушка.

Отрицательно помотала головой.

– Нет, Джина, спасибо большое, не стоит. Ты ведь знаешь – я не смогу вернуть тебе долг. Ни в этом месяце, ни в следующем…

– Но как же?.. – Начавшая было шарить по карманам девушка вдруг замерла. – Он же тебя уволит!

– Пусть увольняет, – безразлично пожала плечами.

– Но… но… где ты найдёшь другую работу?

Вновь пожала плечами.

– Можно мусорщицей на свалку – сортировать отходы. Или уборщицей в офисный центр. Да мало ли куда, какая разница?

– Но там везде только голый оклад, без чаевых! – всплеснула руками Джина. – Как же ты скопишь на операцию?!

Грустно посмотрела на подругу. Неужели она действительно ничего не понимает?

– Даже если звёзды сложатся в созвездия, Хлоя счастливо выйдет замуж, а у Гардении будет настолько хорошее настроение, что она не возьмёт за моё пребывание в квартире отца ни гроша, заработанного мной всё равно будет мало. Пройдут годы, прежде чем смогу скопить на операцию. И даже если мне улыбнётся удача и я её всё-таки сделаю, это всё равно ничего не изменит. Я не получу образования и до конца жизни буду работать официанткой. В лучшем случае. Так какая, скажи мне, разница, смогу я при этом носить шорты или нет?

Джина потрясённо смотрела на меня, широко распахнув глаза, а я воспользовалась моментом и аккуратно выпуталась из её объятий.

– Что ж, пойду, пожалуй, – произнесла тихо, сняла с себя фартук и забрала из гардеробной ячейки свой рюкзак.

Не пришлось даже переобуваться. Ноги после вчерашней смены опухли так сильно, что я не смогла впихнуть их в адскую обувь на каблуках. Да и со спортивными штанами кроссовки смотрелись более гармонично. Попрощавшись со всеми коллегами, выскользнула на улицу, где, ничего не зная о моих бедах, сквозь толщу облаков улыбалось летнее солнце.

В целом лето на Захране несильно отличается от зимы. Как правило, зимой чаще идут дожди, и очень редко, обычно по ночам, можно вдохнуть воздух всем объёмом лёгких, не почувствовав при этом привкуса гари на языке. Вот, в общем-то, и все различия между этими двумя сезонами.

Задрав голову, посмотрела на многоуровневые трассы, по которым тарахтели старенькие индивидуальные аэрокары, отремонтированные каждый на свой лад, и длинные поезда на магнитных подушках, которые опасно скрипели, раскачиваясь из стороны в сторону, и то и дело задевали соседние ряды. Пролетающие мимо флаеры тут же тормозили, выкидывая в воздух хлопья серовато-охрового дыма, возмущённо моргали фарами и сигналили. Водители тех каров, у которых не работали гудки, демонстративно открывали крышу и начинали орать на управляющих поездами. Те в ответ, исполненные вселенской меланхолии, показывали им на пальцах одной руки неприличные знаки, удерживая второй рукой рычаг управления составом. Несмотря на откровенную нищету, царившую на Захране, жизнь здесь прямо-таки бурлила.

Глубоко вдохнула горячий воздух, в котором чётко ощущался запах выхлопных газов, горелой электропроводки и старой резины, и медленно двинулась куда глаза глядят. Асфальт в городской черте Захрана всегда считался территорией пешеходов. Конечно, тут периодически кто-то останавливался с чихающим и чадящим мотором, порой с верхних уровней даже могло прилететь что-нибудь тяжёлое на голову, но в целом нулевой или, как многие его называли, наземный уровень считался самым безопасным. Именно поэтому я брела, особенно не обращая внимания на многочисленные звуки: рёв сирен, гудки клаксонов, механическое щёлканье откидных крыш, кудахтанье пешеходов и перебранку водителей.

Очнулась от своих мыслей, лишь когда в поле зрения попала табличка: «Городской парк искусств». Ноги сами собой привели меня в место, которое во всём городе считалось чуть ли не священным. Администрация давным-давно запретила полёты любой техники над так называемыми парками и последний год даже активно проталкивала законопроект, чтобы сделать вход на их территорию платным. Разумеется, большинство горожан с этим законом были не согласны, а потому приходили сюда в ярко-салатовых пластиковых плащах с гигантскими транспарантами: «Парки для всех!»

Обошла толпу бастующих, которые, рассевшись на асфальте, от безделья перебрасывались в кости.

– Эй-эй, аккуратнее, милочка! – гаркнул на меня какой-то мужчина, откашливаясь от дыма сигареты.

Кажется, я всё-таки нечаянно толкнула его.

– Простите, я не нарочно, – пискнула тоненько и мышкой прошмыгнула внутрь бетонной арки.

Голоса города звучали здесь более приглушенно, а моему взору предстали куцые клочки невзрачного газона в массивных каменных чашах, кособокие декоративные заборчики, облезлые кусты, громоздкие металлические инсталляции и искусственные деревья с кислотно-оранжевыми цветами на проволоках. Забавно, но самым зелёным пятном, которое встретилось мне во всём парке, были именно плащи бастующих.