– Не все так просто, да? Чтобы убивать людей, не обязательно быть бомжом с особенностями. Да, что-то я ступила. Ты прав, конечно.

Я кивнул и вернулся к материалам.

Чем больше я читал, тем больше убеждался, что Отлучный – прекрасный кандидат на скамью подсудимых. И скорее всего, он и совершил эти преступления. Судя по протоколам допросов, следователь гоняла его по трем эпизодам вдоль и поперек. Странные беседы у них случились, потому что Отлучный охотно говорил, как проходил полет, что делал он и члены экипажа до и после, куда ходил, что видел, кого слушал. И при этом ничего, что касалось самого преступления. Вопросы-то следователь задавала, а в ответ только – «я не знаю, я этого не совершал». Ну, если он не признает вину, зачем же ему раскрывать объективную сторону преступления? Зачем рассказывать, как и что было совершено? Тут, как говорится, или крестик снимите, или трусы наденьте. Я встречал в записях психиатров, исследовавших личности преступников, такие казусы: преступник откровенно рассказывает о совершенном преступлении и поневоле выдает еще информацию, которой у следствия до этого не было, например о каком-то новом преступлении: в разговоре про убийство Марии случайно упомянул еще и Елену, дальше дело техники. Отлучный так не проговорился, потому что не ответил ни на один из вопросов о преступлениях, но при этом активно прояснял ситуацию до и после, откуда, собственно, объективная сторона преступления и становится видна. Далее, он отказался от суда присяжных, и решение было принято единолично судьей. На мой взгляд, поступок смелый, но глупый. С такой фактурой хороший адвокат мог бы порезвиться с присяжными, заронить в них зерно сомнений. Но почему-то этого сделано не было.

Я, конечно же, не смогу за сегодня прочитать все протоколы слушаний в процессе, тем более что некоторые из них сделаны в виде аудиозаписи, но кое-что мне глаз зацепило. На одном из заседаний прокурор спросил у Отлучного, почему в Иркутске он решил поселиться не в том отеле, куда разместили остальных членов экипажа. Отлучный объяснил, что это было решение авиакомпании. Тогда прокурор вынул из-за пазухи нежданчик – бумагу за подписью Отлучного с просьбой не селить его в «Аэроотеле» в Иркутске в связи с тем, что в номерах слишком короткие кровати, свисают ноги, и он не может полноценно отдохнуть. «Согласен на отель Holiday Inn того же класса». В ответ Павел замолчал. Это очень и очень странно, потому что если бы это было правдой, то Отлучный так бы и ответил на вопрос прокурора: ноги свисают, не высыпаюсь. И все, вопрос исчерпан. Но почему же он солгал, чтобы прокурор достал бумагу, которую Отлучный сам же и подписал? Не мог же он забыть о том, что лично просил не селить его в «Аэроотеле». Это ведь слишком запоминающаяся история: ладно – бригаду бортпроводников поселили отдельно от пилотов, но чтобы пилотов разделили… Хотя, может, так у них принято? Не знаю, надо проверить. И вообще, если честно, очень часто в документах всплывал Иркутск. Я несколько раз видел судебные баталии по поводу Пекина и Лос-Анджелеса, и, как правило, там все звучало просто и ясно, никаких вопросов ни у судьи, ни у прокурора, ни у адвоката не вызывало. А вот Иркутск мелькал чаще других, при этом с какими-то глупыми нестыковками.

Вот еще, например, потерянная шариковая ручка «Паркер». Отлучный написал в администрацию отеля Holiday Inn претензию, что у него из номера стащили авторучку – черный пластмассовый корпус, серебряный аккуратный логотип. Примерный ущерб от кражи – 900 рублей, приложен скриншот из интернет-магазина Ozon с карточкой товара. Почему он был уверен, что ручку именно стащили, а не он сам потерял ее где-то? Может быть, она была «счастливой» и находилась на особом контроле, может, он что-то писал ею в номере и точно помнил, куда положил. Отлучился из номера, вернулся – и нету, разозлился и накатал претензию? Однако же если он совершил преступление, то стал бы светиться с пропажей ручки? Стал бы привлекать к себе внимание? Судя по времени регистрации претензии (в материалах дела пришита справка из отеля с указанием времени), Отлучный передал бумагу на ресепшен отеля за несколько часов до момента обнаружения тела третьей стюардессы. В этот момент она, скорее всего, была уже мертва. Зачем так рисковать? Это крайне нехарактерно для организованного преступника, который может вообще от дела отказаться, если есть реальный риск быть пойманным или попасть под подозрение. А если бы администрация отеля принялась за поиски? Если бы перевернули номер с его, конечно, разрешения? А если бы он отказал, то вызвал бы еще больше подозрений, мол, обвиняете, а осмотреть не даете, странный вы тип, не убиваете ли стюардесс? Или если бы разрешил – а нашли бы они пузырек с цианидом? Конечно, вряд ли бы поняли, что там, но риск-то есть. Причем Отлучный сознательно пошел на него. Зачем? Я бы понял, если бы он как-то обыграл эту карту, сделал бы заход в сторону алиби: «Вот, уважаемый суд, смотрите, я ничего не боялся в тот момент, когда стюардесса уже была мертва, даже обвинил персонал отеля в воровстве! Будь я убийцей, стал бы привлекать к себе внимание? Нет, сидел бы тихо. А я не сидел!» Но он промолчал, когда прокурор зачитал заявление о краже ручки. Ничего не сказал, никак не использовал, не попросил приобщить к материалам результат рассмотрения жалобы! Почему? Может быть, это ниточка, за которую он хотел дернуть позднее? Я пролистал апелляцию, кассацию – ничего про ручку не сказано. Крайне странно.

Убийства. Всего их три: одно в воздухе (Москва – Пекин) и два на земле, после совершения полета (рейсы Москва – Лос-Анджелес и Москва – Иркутск). Во всех случаях присутствует отравление цианидом. Причем на земле отравление произошло от сухой формы, а в воздухе – через назальные капли, в заключении судмедэкспертизы есть отметка о разрушении слизистой носа вследствие прямого контакта с ядом наряду с действием антиконгестанта нафазолина нитрата (противоотечное средство). Короче, цианид растворили в нафтизине. Всасывание мгновенное, доза огромная, смерть быстрая. И здесь еще более странно: убийство в воздухе, в замкнутом пространстве, все следы собраны на крохотном участке – ситуация, легко выходящая из-под контроля. Небезопасно, совсем небезопасно! И убийца совершает это преступление вторым, а потом снова возвращается к первому modus operandi, убийству на земле после рейса. Почему так? Дело не терпело отлагательств? Жертва была выбрана по другим причинам? Если раньше он убивал в связи с тем, что ему отказывали, как утверждает следствие, то Ольгу Спиридонову он отравил, потому что она что-то заподозрила? Получается, она вне серии, убита не по мотивам, которые он преследовал ранее? И правильно ли установлен изначальный мотив?

Я прикрепил к страницам приговора, где описывались преступления, стикеры разных цветов, чтобы потом быстро по тексту находить, что к какому преступлению относится. В блокнот выписал Ф.И.О. жертв, рядом мотив и ключевые доказательства. Посмотрел на полученную таблицу. Конечно, все стройно и в ряд: мотив везде одинаковый, способ убийства тоже, разнятся место и время, что не удивительно для такой работы, авиация все же. Эта таблица показывала дело глазами судьи, тут наверняка все подогнано, иначе быть не может – как тогда судья приговор-то вынесет? Осталось проверить, так ли все на самом деле было или нет.

Но если все так, то профайлеру тут делать нечего. С установленными и доказанными мотивами, что на языке юристов называется «субъективной стороной преступления», Павел Отлучный – идеальный кандидат.

– Надо пообедать, – решил я. – Закажу, пожалуй, плов. И салат греческий. А ты?

Диана, что-то читающая в томе № 8 уголовного дела, подняла голову и посмотрела на меня так, как будто я сморозил страшную глупость.

– У нас дело разваливается… Как ты вообще будешь есть?

– Как обычно. Ртом.

В квартире Вити

А сегодня постель чистая, следов лепестка нет. Интересно, ты смог вообще заметить его? Я заглядываю под кровать. Сухих крошек нет, лепестка тоже нет. Иду с фонариком в кухню, внимательно изучаю мусорное ведро с органическими отходами. Здесь только кожурка от банана. Лепестка нет.

Есть еще урна в уборной.

В ней и нашелся лепесток, скрученный в тонкую трубочку.

Тебе нужно было долго пропитывать его влагой своих пальцев, чтобы он не рассыпался, а свернулся в трубочку. Значит, ты долго держал его, рассматривал, пытался сообразить, что же это такое и откуда оно взялось.

Я улыбаюсь. Возвращаюсь в спальню и кладу под подушку еще один.

Рейс Москва – Иркутск

14 июня 2018 года

Воздушное судно: Боинг 737-800

Крейсерская скорость: 852 км/ч

Время в пути: 5 часов 40 минут

Расстояние: 4202 км

Время вылета (московское): 14.06.2018, 01:30

Планируемое время прибытия (иркутское): 14.06.2018, 13:10

Болтанка началась примерно во время передачи от диспетчера круга к диспетчеру подхода, то есть когда самолет поднялся выше 2100 метров, зона взлета осталась позади, судно уверенно шло к высоте следования.

Трясло неслабо, Миша в какой-то момент даже пожалел, что не развернулся на входе, когда узнал, что трое пассажиров не явились на регистрацию. Подумаешь, потерял бы три тысячи рублей. Не зря некоторые пилоты садятся в самолет последними и спрашивают у персонала, сколько человек не пришли и по какой причине. Статистика вещь упорная, девяносто процентов авиакатастроф происходили тогда, когда на борту не досчитывались двоих-троих людей, которые по веским причинам не смогли вылететь. Если их отвел Бог, то и тебе следует отвестись, гласят поверья.

С другой стороны, сколько рейсов с таким недобором успешно приземлились в пункте назначения? Тысячи. Сотни тысяч! Успокоиться оказалось непросто, Миша стал прокручивать в голове нормативку, которую вот-вот предстоит сдавать на экзамене: «Диспетчер диспетчерского пункта круга управляет воздушным движением в переходном воздушном слое, оценивает воздушную обстановку, обеспечивает соблюдение установленных интервалов эшелонирования между воздушными судами. Осуществляет контроль воздушного движения с помощью индикатора подсистемы планирования, прослушивания соответствующих каналов радиосвязи». Когда он только поступил в МГТУ ГА и впервые прочел это, то понял примерно ничего, увидел какой-то набор повторяющихся слов, смысл и значение которых усвоить невозможно. Но сейчас каждое слово переливалось глубоким смыслом, и он помнил цитату из квалификационного справочника должностей наизусть не потому, что у него фотографическая память, а потому, что в самом деле понимал, что все это значит и почему оно предельно важно. Все это: и управление самолетом в переходном воздушном слое, и соблюдение интервалов эшелонирования, и контроль воздушного движения именно с помощью каналов радиосвязи. Если диспетчер руления на земле может осуществить визуальный контроль взлетно-посадочной полосы, то диспетчер подхода или контроля глазами ничего не видит, так как управляет самолетом в воздухе по приборам и рации, можно сказать, вслепую. Он должен «увидеть» самолет в пространстве, сориентироваться, где находятся другие суда, и развести их так, чтобы они не столкнулись и при этом не попали в засветку (грозовое облако) или в воронью стаю.

Судя по всему, именно в засветку они и попали. За иллюминатором сверкало, борт трясло, кто-то начал громко молиться и вскрикивать.

Миша вынул из кармана четки и стал их перебирать. Его это успокаивало. А еще то, что командир воздушного судна на этом рейсе – Павел Отлучный, хороший парень, профессионал своего дела. Миша знал его лично, потому что Павел преподавал в их университете. Переживать не о чем.

– Мы разобьемся? – спросила женщина у окна.

Миша повернулся к ней и спокойно ответил:

– Нет, не разобьемся. Это турбулентность, скоро пройдет. Не переживайте.