Первыми из вертолета выбрались трое вооруженных АК-47 бойцов ОСНАЗ из радиотехнического полка специального наблюдения 2-го отдела радиоразведки ГРУ. Это были мрачные, неразговорчивые парни, все в звании старших лейтенантов. Они привезли с собой на остров запасное радиооборудование и выполняли негласную роль личных телохранителей генерала. Помимо полковника Булганина, на борту находились личный помощник и адъютант генерала подполковник Чердынцев, четверо солдат погранслужбы и двое товарищей, которых генералу навязали в качестве сопровождающих с туманной формулировкой специалистов по технической части. Владимир Иванович Серов и Александр Кузьмич Шелепин. Оба были из комитета госбезопасности, но одеты в гражданскую одежду.

Делегацию никто не встретил и транспорт не подогнал, что лишь обострило и без того дурное настроение генерала. Кутаясь в зимнюю генеральскую шинель, небрежно накинутую поверх кителя с орденами, он грузно спустился по лесенке, тоскливым взором окинув безжизненные, туманные окрестности острова. Несмотря на разгар зимы, в этих краях был достаточно теплый и приятный морской климат. Шикотан – один из островов малой Курильской гряды, которую так желают вернуть себе японцы. И неудивительно: несмотря на то, что клочок суши небольшой, он настолько красивый и интересный, что, посетив его один раз, хочешь вернуться сюда снова. Остров покрыт сопками, самая высокая из которых – гора Томари. На военных картах помечена как 412-ая сопка. Береговая линия сильно изрезана. Самое интересное место на Шикотане – мыс Край света. Мыс действительно похож на край света – скалистый, уходящий в океан. Из воды неподалеку возвышается красивая каменная арка. Вместо обычной травы весь остров покрыт густыми зарослями бамбучника. Деревья приземистые и имеют необычную форму из-за частых ветров и тайфунов. Самое уникальное растение – ипритка. Когда-то его вырастили японцы, чтобы избавиться от змей. В июле, когда растение цветет, в атмосферу выделяется газ иприт, которого змеи не переносят. В итоге змеи исчезли, а растение осталось. Попав на кожу человека, иприт оставляет чешущийся ожог. Но его нельзя чесать или мочить, иначе он разрастается. На Шикотане не бывает сильных и долгих морозов. Зимой минимальная температура воздуха достигает минус пять градусов. А вот снега на острове так много, что можно прыгать в сугробы с крыш домов, но снег может быстро растаять, превратив всю местность в непроходимое грязевое болото. Бывает и такое, что дождь идет несколько дней без остановок вперемешку со снегом и градом. Август и сентябрь – самые жаркие месяцы. Можно загорать и купаться в море. Зато, если спустился туман, станет невозможно спокойно гулять по улице: на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Очень часто здесь бывают землетрясения. Пограничники и немногочисленные местные рыбаки к ним привыкли, поэтому, когда ночью начинает трясти, все продолжают спать в своих кроватях, не слишком переживая. На берегу Шикотана расположены лежбища морских котиков. В море плещутся дельфины и касатки, их можно увидеть с берега. Дельфины вообще очень любят людей. Когда путешествуешь на корабле, они сопровождают его, прыгают вдоль бортов и привлекают внимание людей. Это поистине незабываемое и волнующее зрелище.

И лишь одно омрачало радость – неведомое событие, ради которого Москва не поленилась отправить сюда целую группу высокопоставленных офицеров для расследования загадочного происшествия. Пока же стоило заняться самым насущным – добраться наконец до пограничной заставы и всыпать ее командиру за нерасторопность при встрече высокого начальства. Еще вчера специально отправили три радиограммы о прибытии вертолета. Безобразие. Высшая степень разгильдяйства. Сейчас точно у кого-то полетят звезды с погон.

– Ну? – не переставал сердиться генерал, расхаживая кругами вокруг подавленного Булганина. – И где твои артисты, тудыж их растуды? Черте что тут у вас творится, Степан Анатольевич. А вы мне еще оправдания лепите, своим образцовым хозяйством хвастаете. Не топать же теперь целый километр до заставы по грязи и снегу, раз не получилось приземлиться ближе. Похоже, плакала ваша банька. Вместо нее устроим прилюдную порку.

Полковник, с каждой секундой потея под фуражкой, открыл было рот, чтобы снова начать подобострастно извиняться за задержку с транспортом, когда до слуха людей долетел долгожданный звук мотора автомобиля. Обрадованно замахав руками приближающемуся старенькому ГАЗ-69, называемому в армии в шутку «козлом», Булгинин сначала приободрился, а потом с опаской и изумлением посторонился, когда машина на полном ходу пролетела мимо стоящей группы людей, на прощание щедро окатив жидкой грязью брюки генерала. И не останавливаясь, с рыком понеслась дальше, пока не скрылась из виду за ближайшими холмами. Полковник успел заметить, что автомобилем управлял круглолицый, толстощекий солдат азиатской национальности, то ли якут, то ли эвенк, явно находившийся не в себе, с выпученными за лобовым стеклом глазами и лихорадочным румянцем на смуглых щеках. Он бешено крутил баранку руля, едва не врезавшись в группу бойцов, в последний момент свернул в сторону, тем самым избежав столкновения и жертв.

Генерал молча, с каменным лицом подошел к бледному, опасливо сглотнувшему полковнику и вложил в его руки свой портфель из крокодиловой кожи.

– Интересное, очень интересное… – бурчал генерал, задумчиво поглядывая в сторону умчавшейся машины с бешеным водителем.

– Что интересное?

– Кино! – рявкнул Петр Ильич и молча зашагал в сторону заставы.

Ему не терпелось дать по шапке виновному во всех этих возмутительных безобразиях. Если и в других частях окажется подобная плачевная дисциплина, неудивительно, что на Курилах столь слабая боеготовность, и понятна озадаченность Москвы. Может, и не зря он сюда прилетел.

– Товарищ генерал! Куда же вы? – придя в себя, вопрошал его помощник Чердынцев. – Может, другая машина приедет? Что нам делать с оборудованием?

– Вот и стойте, Виктор Семенович, ждите свою машину хоть до следующего утра, а я быстрее дойду на своих двоихх. Чем скорее сниму чью-то голову с плеч, тем быстрее вернемся на материк. Не успели сюда прибыть, а меня здесь уже все бесит. Скажите пилоту, чтоб не дал двигателю остыть. Я собираюсь сегодня же вернуться назад. И если этот ненормальный дуралей за рулем автомобиля не уймется и еще раз появится, разрешаю применить силу.

Подгоняемый жарким гневом, Петр Ильич, пыхтя и задыхаясь от усердия, упрямо и целенаправленно взбирался на вершину чахлой рощи на холме, там находилась застава. За ним тенями неотступно следовали трое бойцов ОСНАЗ, не выпуская шефа из вида. Заставу уже можно было разглядеть и без всякого бинокля. На минутку генерал остановился перевести дух и восхищенно окинул взглядом великолепную бухту, над которой с криками носилась стая чаек. Подойдя к краю скалы, где десятью метрами ниже с грохотом разбивались о камни волны прибоя, поддавшись внезапному порыву, с опаской заглянул вниз. Он долго не мог рассмотреть, что за светлый предмет среди свинцовых вод привлек его внимание, а когда сообразил, то обомлел, ощутив минутный страх. В прибрежной пенной полосе, в небольшой спокойной заводи меж камней раскачивалась на волнах безволосая человеческая голова без туловища. Волны катали белую, словно мел, голову из стороны в сторону, как мячик, поворачивая в небо то лицом, то затылком.

– Товарищ генерал! Вы должны на это взглянуть! – Позади генерала задыхался от быстрого шага подполковник Чердынцев. – Ужас, да и только. Вы такого еще не видели.

– Тело без головы? – с мрачной иронией поинтересовался генерал, обернувшись.

– Откуда вы знаете? – подполковник приподнял брови.

– Догадался. Я только что нашел голову без тела. Взгляните сами.

Посторонившись, генерал Кошевар вынул из позолоченного портсигара сигарету и благодарно кивнул помощнику, когда тот достал зажигалку и помог шефу прикурить. Глубоко затянувшись, генерал неспешно выпустил в небо струю сизого дыма. Страха больше не было, одно лишь холодное любопытство и новые приступы гнева. На фронте он много мертвецов повидал, в том числе и безголовых, но здесь, в столь мрачном месте на краю света, его по-настоящему пробирал мороз, и совсем не из-за холода и сырости. М-да, ситуация патовая, было над чем поразмышлять. Тело без головы. Голова отдельно плавает в море, прибитая к берегу. Какой-то идиот, гоняющий на машине по всему острову. Шедевральная и безумная картина, если не сказать больше. Надо подумать, что делать дальше, остаться на острове, а поутру продолжить поиски новых улик или сегодня же вернуться на материк и отправить сюда группу следователей военной прокуратуры вместо себя? Вопрос отпал сам собой, когда в течение следующих десяти минут на остров обрушились такие мощные порывы ветра вперемешку с мокрым снегом и дождем, что они буквально сбивали с ног. Видимость стала почти нулевой, а температура быстро поползла ниже нуля. Само собой, в такую погоду, тем более в шторм, ни о каком возвращении на большую землю по воздуху и по воде не могло быть и речи. Следовало немедленно отправить радиограмму, чтобы во Владивостоке сформировали группу следователей и военных. Похоже, здесь не обойтись без армии. Что-то тревожное и отвратительное висело в воздухе, как едва ощутимый аромат тлена и разложения, который пропитал каждый камень в прокопченных руинах Сталинграда и Кенигсберга.

Помотав головой, чтобы отогнать навязчивое наваждение, генерал властно подозвал к себе бойцов ОСНАЗ и приказал подготовить радиостанцию, а сам вместе с адъютантом отправился к месту, где было обнаружено обезглавленное тело.

В небольшом овраге у ручья, заросшего сухим кустарником, виднелась запорошенная снегом нога и рука. Очистив аккуратно тело от снега, солдаты разошлись в стороны, заметив генерала. Быстро и профессионально осмотрев труп в рваном военном кителе пограничника, Петр Ильич кивком отозвал в сторону мрачного полковника Булганина.

– Что думаете, Степан Анатольевич? Знаете, кто это?

– Судя по найденным при нем документам, это сержант Федорук, разводящий с заставы. Хороший малый, нареканий по службе не имел. Оружия при нем не обнаружено, как и других личных вещей. Вероятно, убийца забрал все ценное с собой. По состоянию тела могу предположить, что умер сержант примерно неделю назад. Странная находка. Весьма.

– Это все, что вам показалось странным? А больше ничего не заметили?

– Нет. – Булганин виновато развел руками. – Я ведь не следователь и не Шерлок Холмс.

– Хм. А вас не смущает, что разводящего убили с особой жестокостью таким вот отвратительным и бесчеловечным способом и притом весьма профессионально, как кусок мяса на бойне? Не застрелили, не утопили, не задушили, а яростно изрубили остро заточенной саперной лопатой? Я таких ран в Сталинграде повидал предостаточно, грешен, сам фашистов рубил от души, так что знаю, о чем говорю. Эти раны ни с какими другими не спутаешь. И еще одна немаловажная деталь: тело истерзано, а крови вокруг нет, как вы это объясните? По мне, все выглядит так, как если бы тело изуродовали уже после смерти.

– Зачем кому-то так поступать? Это же полная бессмыслица!

– Значит, наш убийца или группа убийц не обычные психопаты. Может, им доставляет удовольствие издеваться и глумиться над мертвыми телами.

– Советские граждане на такое неспособны…

Генерал поморщился и нетерпеливо перебил:

– Я не утверждаю, что это сделали советские граждане. У нас мало информации, чтобы делать выводы. Думаю, слухи о японских диверсантах не лишены смысла, так что бродить здесь и дальше неприкаянно без оружия не стоит. Труп трогать или перемещать запрещаю. Мы и так порядком напортачили с уликами и наследили на месте убийства, следаки будут в ярости. Отметьте как-нибудь это место, и мы продолжаем путь к заставе. Уверен, там, на месте, многое станет понятно, а пока наберемся терпения, у меня такое чувство, что нас еще ожидает немало неприятных сюрпризов. Подгоните людей, чтоб не отставали.

Чтобы добраться до погранзаставы по занесенной, едва видимой в снегу дороге, потребовался почти час. Петр Ильич, застегнув генеральскую шинель на все пуговицы и нахлобучив на голову каракулевую шапку, пытался выглядеть грозным и несокрушимым, хотя немалый возраст и сидячая штабная работа давали о себе знать не лучшим образом.

– Вот тебе на! – воскликнул он, рассматривая то, что осталось от погранзаставы. – Что это еще за шуточки? Вы здесь совсем, что ли, все охренели?