Соколина стояла неподвижно, но ей казалось, что она идет в темноте по жердочке над пропастью. Один неверный шаг, даже просто неловкое движение – и… «в ямку – бух!», как говорит Предслава, качая на коленях какое-нибудь из своих чад.

Но эту рогатину у отца надо забрать. В пожелании ему долгих лет они с Лисом, по крайней мере, едины.

Соколина неслышно сделала несколько шагов и принялась шарить по стене. Она не видела, где отец поставил рогатину – большая часть его оружия хранилась в гриднице, здесь был только меч у лежанки и боевой топор в ларе, – но вскоре нащупала длинное древко. Тихо забрала его и двинулась наружу.

На полпути замерла, чувствуя, что в избе как-то подозрительно тихо. Но тут тишина взорвалась храпом, и Соколина, успокоенная, толкнула дверь.

Она вышла на крыльцо и огляделась. Сумерки заметно сгустились, ворота городка были давно закрыты, повисла тишина. Все спали, кроме дозорного десятка на стене: челядь отдыхала от дневных трудов, отроки отсыпались перед завтрашним ранним подъемом. С рогатиной в руке Соколина ощутила прилив спокойствия и мужества. Что она, в самом-то деле, разнюнилась, как… как девка!

Теперь ей было ясно, что делать. Ради Предславы, ради чести отцовского дома, ради мира в земле Деревской она не может допустить гибели Логи-Хакона, родного брата Ингвара киевского. А для Свенельдовой дружины, в общем, безразлично, умрет он или просто исчезнет с глаз. И для нее самой тоже… да!

Все так же, с рогатиной в руке, она уверенно направилась к гостевой избе. Искать кого-то из челяди, объяснять, подсылать, ждать – на это у нее сейчас не было ни времени, ни терпения. Поэтому она просто вошла под навес гостевой избы, толкнула дверь и ступила в темноту.

И тут же споткнулась об кого-то: этот кто-то лежал на полу возле двери и вскочил, услышав скрип. Наверное, копье в руке ночного пришельца он увидел раньше, чем все остальное, поскольку успел предостерегающе вскрикнуть, отскочил и тоже хватил какое-то оружие.

– Да тише, дурни! – вполголоса крикнула Соколина, плотно закрывая за собой дверь. – Мне надо с вашим князем потолковать.

Во тьме зашуршало, раздались возгласы: «Кто здесь?». Заволоки на оконцах были отодвинуты ради духоты, и, когда глаза привыкли, Соколина разглядела обитателей избы: частью они свешивали головы с полатей, частью уже стояли на полу: босые, в исподнем, с топорами и мечами в руках. Иные и со щитом. Будто ждали…

Даже летом вождь и его приближенные занимали место в середине спального помоста, возле очага. По летнему времени очаг не горел, но среди приподнявшихся фигур Соколина узнала Логи-Хакона.

– Кто это? – спросил он.

– Дочь Свенельда, – ответил ему кто-то возле двери.

– Ты хочешь поговорить со мной?

В голосе Логи-Хакона слышалось вполне ожидаемое удивление, но Соколину оно почему-то задело. Как будто простой разговор меж ними ему казался чем-то невероятным! А еще жених!

Тут она вспомнила, что он-то ей в женихи не набивался, и стало обидно. И чего она притащилась к нему среди ночи, с рогатиной в руке, будто валькирия!

– Не могла бы ты обождать снаружи, совсем немного, – мягко попросил Логи-Хакон. Теперь в его голосе слышалось уважение, и у Соколины немного отлегло от сердца. – Я буду рад поговорить с тобой, но хотелось бы сперва одеться.

– Я буду позади дома. Приходи поскорее. И пусть здесь будет тихо!

Соколина вышла, огляделась: двор по-прежнему был пуст. Она зашла за угол и прислонилась к стене, опираясь на рогатину. Почти сразу за угол заглянул какой-то парень из Хаконовых хирдманов – убедиться, что здесь не засада. А потом появился Логи-Хакон: уже одетый, опять в ту же красную рубаху, с поясом, с заплетенными в косу волосами.

– Немного… неожиданная встреча! – Он неуверенно рассмеялся. – Ты хочешь обсудить… условия нашего состязания?

И посмотрел на рогатину в ее руке.

Мысль о том, что ее привели любовные помыслы, явно не пришла ему в голову. Соколине следовало бы этому порадоваться, но она почему-то ощутила досаду.

– Я хочу обсудить условия, как тебе уйти отсюда живым, – утомленно ответила она.

Логи-Хакон помолчал, потом спросил без удивления:

– Уже до этого дошло?

– Тебя уже два раза хотели убить. Один раз помешал ты сам, второй – мой отец.

– Этого хотел твой отец? – быстро спросил Логи-Хакон.

– Нет! – возмущенно воскликнула Соколина. – Мой отец никогда не позволит… ты гость в его доме… брат его воспитанника! И он правда хочет, чтобы ты его убил, а не он тебя!

– О боги! – Логи-Хакон с досадой ударил кулаком по стене. – Он все-таки не шутит?

– Нет!

– Я не буду этого делать! – Логи-Хакон посмотрел на Соколину так, будто это она его подбивала на убийство Свенельда. – Как я потом покажусь на глаза Ингвару?

И тут ему вдруг пришло в голову: если не сам Ингвар, то дружина Ингвара была бы ему весьма благодарна за этот подвиг. А значит, и Ингвар вынужден будет рано или поздно смириться и простить.

О боги! Не для этого ли его сюда послали, заботливо предупредив о тяжелом нраве Свенельда? От этой мысли похолодели жилы.

– Тебе и не позволят, – отчужденно сказала Соколина. – Вместо этого убьют тебя самого.

– Люди… ваши отроки?

Девушка кивнула.

– И у тебя есть один способ не стать ни убитым, ни убийцей. Уезжай. Прямо сейчас.

Логи-Хакон помолчал. Не было нужды задавать вопросы «почему?» или «что я им сделал?». Он знал на них ответы не хуже, а то и лучше самой Соколины, потому что этот предмет был ему гораздо лучше знаком.

– Но я не могу позволить… Это будет выглядеть, как будто я сбежал… испугавшись состязания с женщиной!

Эта мысль пришла ему только сейчас и привела в ужас.

– Нет! – Логи-Хакон решительно мотнул головой. – Этого я сделать не могу.

– И что ты думаешь делать? – Соколина торопливо поставила рогатину к стене, сжала кулаки и подалась к Логи-Хакону, будто собираясь стукнуть для вразумления – как могла бы поступить с Кислым, Ранотой или Бримиром. – К моему отцу я тебя не подпущу! И парни не подпустят. Значит, ты предпочитаешь дурацкую смерть?

– А ваши парни так трусливы, что могут только посягать на чужую жизнь тайком?

– Они не трусы! – горячо возразила Соколина, хотя сама недавно в досаде подумала так. – Но они не хотят менять вождя!

– А впрочем, ты права, – согласился Логи-Хакон. – Здесь нет никого, кто был бы мне равен.

– Ах ты заносчивый щенок! – вдруг раздался рядом рев.

Соколина и Логи-Хакон разом вздрогнули и в невольном порыве подались друг к другу. Поскольку девушка все еще держала руки приподнятыми, будто собираясь драться, а Логи-Хакон опирался вытянутой рукой о стену, теперь это выглядело, будто они норовят слиться в объятии.

Из-за другого угла избы появился Свенельд: всклокоченный, лишь в сорочке и портах с простым поясом, и очень злой.

– Я сразу понял: ты уж слишком много о себе мнишь! – рявкнул он и шагнул к ним.

Соколина успела за один миг подумать сразу о многом. Недооценила она своего отца, а напрасно. Доблесть не пропьешь, как говорят старые хирдманы. Несмотря на годы, он оставался воином, который любого заткнет за пояс: бдительным, осторожным и терпеливым. Обманул ли он ее притворным храпом, или потом проснулся и обнаружил, что в избе нет ни дочери, ни новой рогатины, а это уж точно неспроста?

– Вот как ты не желаешь жениться на моей дочери! – продолжал он, медленно делая к ним шаг за шагом вдоль бревенчатой стены. – Ты, видать, решил обойтись без женитьбы и просто ее одурачить – ты вот попробуй-ка одурачить меня!

Пока он шел, эти двое не оставались безучастны. Логи-Хакон невольно пытался отстраниться от Соколины, чтобы не задеть ее в случае драки; Соколина, напротив, придвинулась еще ближе и вцепилась в его рубаху, надеясь таким образом не дать отцу на него наброситься. Со стороны это было очень похоже на некую любовную борьбу и лишь укрепило старика в его подозрениях.

– То он не будет жениться, потому что она не слишком для него хороша, а то он заманивает ее ночью за угол! Сам не знаешь, как быть с твоим негодным корешком, так я тебе его оторву напрочь!

– Это я его заманила! – крикнула Соколина в лицо Свенельду, повернувшись и прижавшись спиной к Логи-Хакону, чтобы заслонить его собой. – А не он меня!

Логи-Хакон молчал, не пытаясь снять обвинение, но Соколина никак не могла допустить, чтобы другой пострадал за ее собственную вину. Такого она никогда бы себе не простила.

Взяв девушку за плечи Логи-Хакон, попытался отодвинуть в сторону, но она упиралась изо всех сил. Приблизившись, Свенельд выбросил руку, ухватил дочь за основание косы – привычным движением, явно не в первый раз, – и отшвырнул прочь.

Освободившись, Логи-Хакон шагнул назад, дабы выбраться на простор, и приготовился к драке.

– Давай, старый хрен! – позвал он, с ненавистью глядя в угрюмые глаза Свенельда под косматыми бровями. – Довольно я тебя терпел, ляд тебя бей! Ты бранишь меня дураком и неудачником при моей и твоей дружине, распоряжаешься мной, будто своим холопом, но больше этого не будет! Если ты так прыток, то давай, выясним наконец, вправе ли ты давать волю языку!

Лицо Свенельда неожиданно прояснилось, и тут между ними вклинилось нечто весьма объемное.

– А ну прекратите! – с трудом пытаясь придать почтительность своему властному голосу, воскликнул Сигге Сакс. – Вы оба – слишком знатные и уважаемые люди, чтобы бить друг другу морды, будто отроки!

Оба противника невольно огляделись: вокруг было полно народу. С одной стороны столпились хирдманы Логи-Хакона, с другой – отроки Свенельда. Оружия ни у кого в руках не было, но решительные лица говорили о готовности постоять за жизнь и честь вождя.

– Я приехал не за тем, чтобы затевать драку с таким уважаемым человеком, – слегка задыхаясь, ответил Логи-Хакон. – Но всему есть предел. Ни одно застолье не обходится без того, чтобы меня угостили большим или малым оскорблением. И больше я не намерен терпеть этого, пусть бы ты был воспитателем троих моих братьев, а не одного!

– Убирайся отсюда! – рявкнул Свенельд. – Проваливай к твоему братцу! И передай ему: если он хочет знать, не снюхался ли я с Маломиром и не скрипят ли на ходу мои кости, пусть приезжает сам! Завтра на рассвете чтоб духу твоего здесь не было!

Он ухватил похищенную Соколиной рогатину, все так же стоявшую у стены, повернулся и пошел к себе в избу, опираясь на древко, как на посох. Через несколько шагов обернулся и кивнул дочери:

– Пошли домой! У меня пес есть рыжий, такого же внука не хочу!

Логи-Хакон вздрогнул и стиснул зубы, напряжением всех душевных сил удерживая себя в руках. Соколина вспыхнула, глаза обожгли слезы стыда и негодования. Но у нее больше не было сил, хотелось лишь скрыться от десятков этих изумленных лиц. Ни на кого не взглянув, она пустилась бегом, обогнала отца и скрылась во тьме.

* * *

Дура девка так и не сделала, о чем ее просили. Лис убедился в этом, когда уже в тишине, наконец сменившей шум и суету, пробрался к навесу воеводской избы и нащупал лежащую там рогатину, всеми забытую. Лезть самому в избу означало немалый риск – потому он и хотел, чтобы все сделала Соколина. Но оставить все как есть означало риск гораздо больший. Хладнокровно прикинув возможности, Лис решился.

Неслышно открыв дверь, он прошел в избу, нашарил возле воеводской лежанки древко и заменил одно на другое. Потом так же тихо вышел и отправился спать.

* * *

Когда Лис уже заснул, мысль о том же самом вдруг осенила Бьольва, который все ворочался и заснуть никак не мог. Он стал вспоминать: вот Свенельд стоит перед этими двоими, рогатина прислонена к стене… Потом старик берет ее и уходит, опираясь на древко… Йотунов ты свет, Свенельд забрал ту же самую рогатину, которую Соколина принесла!