Но мы с Башем, естественно, проигнорировали её приказ и отправились рыскать по лесу, громко выкликая Бальдра.

В итоге мы оказались на опушке леса, где начиналась песчаная отмель лагуны.

На берегу, глядя на водоворот света в воде, стоял Питер Пэн.

К тому моменту он уже потерял свою тень, но мать всё равно предупреждала нас о том, что он опасен.

На самом деле плохой идеей было даже находиться на территории Пэна, не говоря уже о том, чтобы пересекаться с ним.

– Можете выходить! – крикнул он, по-прежнему стоя к нам спиной. – Я слышу, как вы дышите.

Мы с Башем переглянулись. Посмеем ли мы?

Питер Пэн всегда восхищал нас. Он был старше, чем кто-либо помнил. Скорее миф или бог, чем человек. Даже отец боялся его, а обычно отец никого не боялся.

Баш первым вышел из тени деревьев.

– Мы ищем нашего волка, – сказал он. – Ты его не видел?

– Как дела у вашей матери? – вопросом на вопрос ответил Пэн.

Я последовал за братом; между пальцами ног захлюпал влажный песок.

Нам говорили, что между Динь-Динь и Питером Пэном что-то произошло, но двор фейри всегда больше любил сплетни, чем факты. Мы не знали, в чём именно было дело. Мы лишь видели, что при упоминании Питера Пэна крылья матери загораются ярче, но губы при этом складываются в угрюмую гримасу.

Динь-Динь любила и ненавидела Питера Пэна. Теперь, выйдя замуж за короля фейри, она пыталась скрывать свою любовь.

Но еë крылья не умели лгать.

– У матушки всё благополучно, – ответил я.

– Да? Она пытается во всём контролировать вашу жизнь так же, как и мою? – Он взглянул на нас через плечо.

Я думаю, он и так знал ответ, но, несмотря на наши прохладные отношения с матерью, мы не собирались говорить о ней дурно. Ба научила нас быть выше этого.

– Ваш волк мёртв, – сказал Пэн. – Я подозреваю, что Динь-Динь об этом кое-что известно. – С этими словами он развернулся и ушёл в лес.

Мы с братом переглянулись.

– И какого хрена он имел в виду? – спросил Баш.

– Чёрт, чтоб я знал.

Но тут из водоворота в лагуне вырвался новый столп света. И там, в сияющей воде, постепенно опускаясь на дно, виднелся наш мёртвый Бальдр.

* * *

Баш закуривает и после долгой затяжки передаёт сигарету мне. В домике на дереве тихо, но в ранний час другого и не ожидаешь.

– Теперь, раз Пэн вернул свою тень, – начинает Баш, – я думаю, мы сможем захватить двор фейри, если захотим. Тилли может сколько угодно вынашивать планы, как сместить Питера Пэна, но все они будут стоить ей армии.

Со столбика сигареты свисает кусочек пепла. Я переворачиваю её и дую на кончик – вспыхивает уголёк, пепел осыпается вниз.

– Я понимаю.

– Мы хотим его обратно? Двор фейри?

Я затягиваюсь сигаретой и задерживаю дым в лёгких.

– А ты? Хочешь?

Он упирается затылком в широкий подголовник кресла, изучая Дарлинг взглядом.

– Я очень долго этого хотел. – Он вздыхает и трёт глаза. – Но теперь я не уверен.

– Я никогда не жаждал власти, которую подразумевает монархия, но знаешь, чего мне не хватает? – Я возвращаю ему сигарету. – Ритуалов. Церемоний. Праздника солнцестояния. Запаха пиршеств и постоянного ритма музыки, наполняющей залы.

Он улыбается, кивает, и спустя мгновение комнату Дарлинг заполняет иллюзия – точная копия наших воспоминаний.

Это пиршественная зала во дворце: с потолка свисают железные светильники, ярко горящие благодаря магии фейри, пахнет жареным мясом и сладкими пирогами, картофелем с травами и медовым печеньем.

Смотреть на это почти больно, но воспоминания поневоле захватывают.

В бытность мою наследным принцем я ненавидел придворную жизнь фейри до мелочей – потому что жил ею.

Такое отношение больше присуще смертным: принимать вещи как должное, а потом тосковать о потерянном, но я разделяю его как никогда.

В Неверленде всё навсегда – но как же легко всё это потерять.

Мне столько лет, что я сбился со счëта.

Питер Пэн так давно родился, что никто не помнит его появления на свет.

И всё же мы до сих пор ищем нечто постоянное, основательное, твёрдую опору под ногами. Что-то, что мы сможем назвать своим.

Чему мы сможем принадлежать.

На ум приходит слово «любовь».

Возможность любить и быть любимым.

Держаться за что-то не от страха, а потому, что это делает тебя счастливым.

Баш выдыхает дым и тушит сигарету в ближайшем глиняном горшке.

– Знаешь, кого мне напоминает этот волк? – Брат кивает в сторону горы чёрного меха, свернувшейся рядом с Дарлинг.

– Бальдра, – легко произношу я.

Волк, навострив уши, открывает глаза и смотрит прямо на нас.

Мы с Башем переглядываемся.

– Бальдр? – повторяет Баш, и волк поднимает голову. Брат мгновенно оказывается на ногах, подскакивает к краю кровати. – Это ты, мальчик?

Волк издаёт глухое ворчание и громко стучит хвостом по матрасу.

– Как это возможно? – Баш чешет в затылке. – Бальдр умер… уже давным-давно.

Я будто слышу в голове далёкий голос Ба и вслух повторяю её слова брату:

– «Лагуна даёт и отнимает».

Он хмурится.

– Отец тоже это знал. Именно поэтому в первую очередь он решил пойти в воду.

– Значит, лагуна возвращает нам Бальдра спустя долгие годы после того, как Динь убила его? Зачем?

Я качаю головой.

– Не думаю, что он здесь ради нас. Помнишь, что Ба говорила о волках?

– «Символы защиты и силы».

– Это имеет смысл. Конечно, Дарлинг следует оградить от нас. Мы относимся к ней как к своей шлюхе, и остров говорит нам перестать быть мудаками, иначе волк пооткусывает нам члены.

– Не будь идиотом. Дарлинг нравится, когда с ней обращаются как со шлюхой. И остров не должен её этого лишать.

Он прав. По какой-то причине Дарлинг правда нравится именно это, и кто мы такие, чтобы ей отказывать?

Но в выражении лица Баша я улавливаю отголосок моих собственных мыслей.

– А знаешь, кто ещё закончился в лагуне?.. – хрипло произносит он.

– Не смей туда ходить, – немедленно отказываюсь я. – Я даже думать об этом не хочу.

По спине у меня ползёт мерзкий холодок.

Но в этот момент Дарлинг потягивается под простынёй и зевает. А потом открывает глаза и видит рядом с собой волка. И издаёт испуганный визг.

Глава 4
Уинни

Возле меня на кровати лежит огромный волк. От него пышет жаром. Он поворачивает голову, глядя на меня ярко-голубыми глазами.

Кас и Баш моментально оказываются рядом со мной.

– Всё в порядке, – мягко говорит Кас. – Очевидно, ты ему нравишься. Он утром пришёл прямо к тебе в постель и больше не отходил от тебя.

Я немедленно чувствую связь с волком – и, клянусь, он говорит мне: «Всё будет хорошо».

Я протираю заспанные глаза и пытаюсь вытряхнуть туман из головы.

Я всё ещё сплю?

На самом деле…

– Вы двое принесли меня в постель? – спрашиваю я близнецов. Они качают головами.

– Ты не помнишь? – уточняет Баш.

– Не совсем. Я помню пиратов, Вейна и Черри, а потом…

Почему я не могу вспомнить, что было после этого? Я и раньше напивалась до потери сознания, но почти уверена, что не пила после стычки с пиратами.

Черри попросила меня помочь ей – и после этого всё сливается в мутное пятно.

– Так, постойте, – зато мне в голову приходит другая важная мысль, – Пэн заполучил обратно свою тень?

Близнецы ухмыляются.

– Да, – я выдыхаю с облегчением. – Слава Богу. Где он? – откидываю простыню и спускаю босые ноги на пол.

– Подозреваю, что он вышел встретить рассвет, – предполагает Кас.

– А Вейн? – спрашиваю я.

Баш закатывает глаза, ковыряя сорванный ноготь.

– Где-то мрачно бродит в раздумьях, как всегда. Как будто он, ну, умеет думать.

Он говорит это пренебрежительно, но я отчетливо чувствую, что он умалчивает о чём-то важном.

Я двигаюсь к нему, или нет… это что-то другое, точно. Я как будто тянусь к нему изнутри. Я чувствую, что мне нужно… его успокоить?

Я чувствую его.

Это странно.

Слышу отдалённый гул энергии – похожий на тот, который я ощущала, когда мы с мамой жили под главной линией электропередач в Висконсине.

Лицо Баша всё ещё испачкано кровью – красной и другой, блестящей, как рыбья чешуя. Я вспоминаю, что сестра близнецов использовала нас троих в качестве заложников.

Я живо ощущаю их боль, но они не говорят об этом, и, наверное, не очень нормально такое ощущать, нет? Или это какая-то новая грань наших отношений? Что-то вроде эмпатической силы, пробудившейся, когда к Королю Неверленда вернулась его тень?

Я не знаю, каким станет Неверленд теперь, снова сделавшись одним целым со своим Королём.

Я поднимаюсь на цыпочки и обвиваю руками шею Баша. Говорю ему:

– Мне жаль, что твоя сестра так с тобой поступила.

На секунду он напрягается, но тут же расслабляется в моих объятиях и выдыхает, опустив плечи.

Следом я подхожу к Касу, обнимаю и его тоже. Он не уклоняется от нежности, и его пушистые волосы, спадая вниз, щекочут мне предплечья.

– Всё в порядке, Дарлинг, – говорит он. – Мы в порядке.

Я отстраняюсь, обхватываю ладонями его прекрасное лицо. Тёмные брови сходятся на переносице над яркими золотыми глазами.

– Я знаю, что с вами всё будет хорошо, но также отлично представляю, что такое предательство близкого человека.

Он кивает.

Я улавливаю крошечную перемену в их поведении. Их боль слегка отступает.

Нам предстоит много забот с близнецами и двором фейри, но сначала…

– Где Король Неверленда? Он сильно изменился из-за тени? Я хочу посмотреть.

– Да строит из себя абсолютного властителя, как обычно, – ворчит Баш. – Я бы поискал на пляже.

Я направляюсь в коридор, но останавливаюсь в дверях спальни.

– Испечёшь нам блинчики, Баш? В честь праздника. – В животе у меня урчит при одном упоминании еды, я просто умираю с голоду, а что ещё лучше, мне правда хочется чего-нибудь вкусного. – Я схожу за Королём, а вы наберите пока морочных ягод. Хороший план, да?

Близнецы переглядываются, и я слышу отдалённый звон колокольчиков.

– Буду считать, что вы согласились, – заключаю я и выхожу из комнаты. Я собиралась пойти к Пэну одна, но слышу у себя за спиной отдалённый стук волчьих когтей по доскам пола.

* * *

Чердак пуст, только в кроне Небывалого Дерева громко щебечут птицы.

Я здороваюсь с ними:

– Доброе утро! – И несколько попугаев взлетают с ветвей, трепеща крыльями, окружают меня пёстрыми вихрями перьев.

Волк догоняет меня.

У меня никогда не было домашних животных. Ну… ладно, не совсем. Много лет назад в одной из наших квартир жил бездомный кот. Я кормила его тунцом из консервной банки. Он задержался у нас на несколько месяцев до наступления зимы, но после этого я его не видела.

Но вот волка у меня точно никогда раньше не было.

– Почему ты ходишь за мной? – спрашиваю я, открывая двери на балкон.

Я не ожидаю, что волк ответит мне, но каким-то образом чувствую его отклик.

Защита.

Я останавливаюсь, глядя на него сверху вниз. Он вытягивает шею, чтобы встретиться со мной глазами.

– Ты только что говорил со мной?

Волк виляет длинным пушистым хвостом.

– Это моё самое странное утро в Неверленде, при том что однажды меня приковали к кровати.

Я спускаюсь по ступенькам, волк следует за мной – и не отстаёт, пока я иду через задний двор.

Мы останавливаемся в начале тропинки – я замечаю Питера Пэна. Он сидит на песчаном берегу океана, где восходящее солнце только начинает подсвечивать линию горизонта огненной полосой.

Я снова смотрю вниз на волка.

– Тебе пора.

«Нет», – отвечает он.