Ваня с трудом удержался, чтобы не начать, как в детстве, тереть глаза, глядя на неё. Он узнал её сразу, хотя с виду Сенькина собеседница имела мало общего с застрявшим в его сознании образом. Вместо вышитой русской рубашки и голубого сарафана – тёмно-синий с белыми вставками спортивный купальник, вместо венка из полевых цветов – гладкая силиконовая шапочка. Как раз в этот момент девушка сняла её, встряхнула головой, – и Ваня убедился, что никакой косы до пят тоже нет, обычные, разве что очень красивые и густые русые волосы до лопаток. Даже веснушки – и те отсутствовали. И всё же это была та самая девушка из его сна. В этом Ваня мог бы поклясться чем угодно.

При виде Вани на лице Арсения отразились смешанные и противоречивые эмоции. С одной стороны, он был рад встрече, а с другой – досадовал, что появление друга помешает беседе с прекрасной незнакомкой. Ваня, хорошо знавший Сеню, мог как в книге читать все его невысказанные мысли и чувства. Он сразу догадался, что незнакомка Сеньке понравилась, и даже очень. Настолько, что тот, похоже, на некоторое даже время забыл о своей давней, но, увы, безответной страсти к однокурснице, смуглой красавице Бэлле Геворкян. Застенчивому и «душному», как она выражалась, Сеньке, спортсменка и фанатка эскстрима Бэлла однозначно предпочла молодого педагога физкультурной кафедры Рустама Алаева.

Девушка из сна тем временем оглянулась в поисках своего полотенца. Сенька тотчас метнулся к стоявшим вдоль стены скамейкам, схватил кусок махровой жёлтой ткани и проворно подал ей.

Скажите на милость! Увалень-увальнем, а туда же…

– Благодарствуйте! – с улыбкой проговорила незнакомка.

В устах любой другой это прозвучало бы манерно. Ну кто так сейчас говорит – «благодарствуйте»? Ясно же, что девушка просто выпендривается. Но у неё это вышло мило и как-то… естественно, что ли.

– Привет! – Ваня, подходя, кивнул другу, но смотрел не на него, а только на его собеседницу. – Я вижу, ты тут без меня даром времени не теряешь…

– Привет, – Сеня точно так же глядел не на приятеля, а на девушку, и обратился к ней: – Это мой друг Ван Хельсинг. А это Алёна. Она к нам из другого вуза перевелась. У неё отец тут преподаёт…

– Ван Хельсинг?

Судя по интонации и удивлённо вскинутым бровям цвета спелой пшеницы, это имя было девушке незнакомо. Похоже, «Дракулу» Алёна и не смотрела, и не читала, и в многочисленные видеоигры не играла. А голос у неё был удивительно нежный и мелодичный. Он звучал как лесной ручей или хрустальный колокольчик. Конечно, донельзя банальное сравнение… Но что поделаешь, если её голос действительно напомнил Ване журчание ручья и звон колокольчика?

– Можно просто «Ваня», – торопливо произнёс он, почувствовав, что его собственный голос отчего-то срывается, во рту пересохло, а колени дрожат.

– Я рада нашему знакомству, Ваня.

– Э-э… И я… э-э-э…

Приветливая улыбка сделала лицо Алёны ещё красивее, хотя только мгновение назад Ваня считал бы, что такое просто невозможно. Больше всего на свете он сейчас хотел бы ответить, что рад знакомству ничуть не меньше. И сказать это легко, непринуждённо, весело, может быть, даже пошутить, – обязательно как-нибудь очень оригинально и остроумно, чтобы Алёна засмеялась… Но, как назло, ничего в голову не приходило. Отчего-то вдруг стало невозможно не то что придумать хорошую шутку, но даже просто выговорить что-то хоть мало-мальски связное. Всегда обычно бойкий, уверенный в себе Ваня, привыкший не лезть за словом в карман и находить выход из любой ситуации, сейчас чувствовал себя так, будто у него выбили почву из-под ног. То есть полным идиотом. Который вместо того, чтобы поддержать разговор с приветливо улыбающейся ему девушкой, лишь тупо пялится на неё и не в состоянии выдавить из себя ни слова. Да что же это такое с ним, что за наваждение! Никогда ведь не было проблем с девчонками, привык чуть не с самого детства легко общаться с ними, пользовался немалым успехом… А сейчас только и может, что краснеть и мямлить, как малолетка.

– Так, бишь, о чём это я рассказывал… – Сенька, похоже, очень хотел вернуть внимание Алёны себе. – Ах да, об экзамене по культурологии. В общем, у меня все конспекты остались. Могу поделиться. Если дашь мне свой номер телефона или адрес почты, я пришлю…

Он явно ждал ответа, но Алёна ничего не сказала, только снова улыбнулась. И явно не Сеньке, а Ване. А потом вдруг засобиралась.

– Ладно, ребята, пока. С удовольствием ещё пообщалась бы с вами, но мне пора бежать, – проговорила она, обуваясь в шлёпки. Ступни у неё были розовые и совсем маленькие. Размер тридцать четвёртый, не больше. Как у ребёнка. Или у Золушки.

– Надеюсь, ещё увидимся… – с явным сожалением в голосе пробормотал Сенька.

– Конечно, обязательно увидимся, – заверила Алёна. – Вы же будете сегодня на… На вечеринке?

– На какой ещё вечеринке? – это снова спросил Сенька. Ваня и хотел бы задать тот же вопрос, но дар речи, похоже, покинул его окончательно и навсегда.

– Меня пригласил парень с вашего… как это… потока. Гордей, кажется, его зовут. Вечеринка у него дома, – бесхитростно сообщила девушка, аккуратно, уголок к уголку, складывая влажное полотенце. – Он сказал, будет чуть не весь университет… То есть универ.

– Гордо? Блин… А ты с ним хорошо знакома? – Ваня всё-таки сумел вспомнить, как люди говорят, – настолько поразили его слова Алёны. Она казалась воплощением того, что принято называть «хорошая девушка», такая… Он даже не сразу мог подобрать подходящее слово. Милая? Чистая? Невинная? Домашняя? Просто невозможно было поверить, что она общается с компанией Гордо. Этой «золотой молодёжью», детками богатых родителей, беспорядочно путающимися друг с другом и считающими льющийся рекой алкоголь и наркотики не злом, а просто развлечениями. То есть тем, из чего сплошь и состояло всё их существование.

– Нет, мы только вчера познакомились. А что? – в широко распахнутых глазах Алёны отразилось изумление, а также полнейшее неведение и непонимание.

– Видишь ли, Алён… – чувствовалось, что Сенька тоже не без труда подбирает слова. – У него компания… гм-м… специфическая. Знаешь… Бухло, дурь… В общем, вот это всё…

– Дурь? – с той же интонацией и тем же выражением лица переспросила девушка.

– Ну это… Травка, таблетки, грибы…

– А что плохого в траве и грибах? Я тоже грибы люблю. Жареные, со сметаной.

Ваня расхохотался над её шуткой. Чувство юмора у Алёны было, пожалуй, несколько своеобразное, но от этого девушка нравилась ему ничуть не меньше. И было очень досадно, что она почти сразу же попрощалась и убежала в женскую раздевалку. Вопрос с вечеринкой у Гордо так и остался открытым. Ваня даже не успел спросить, придёт ли Алёна завтра утром в бассейн. Может ведь и не прийти, – вчера же её не было… И, вполне возможно, дожидаться момента, когда они увидятся вновь, случайно столкнувшись в каком-нибудь из корпусов, в кафе, в библиотеке или на территории кампуса, придётся очень долго. А Ване уже страстно хотелось снова увидеть Алёнушку, как он сразу стал называть её про себя. Хотелось настолько, что он всё время, пока был в бассейне, думал, как её разыскать. Пожалуй, это будет не так просто, ведь он не знает ни факультета, ни курса, где учится Алёнушка, ни даже фамилии.

Наплававшись, они с Сенькой отправились завтракать. В столовой бубнил телевизор, академического вида старичок со смешной фамилией Ворона беседовал с корреспондентом новостей о космосе и о звёздах, точнее об одной звезде.

«Это сенсация! Просто загадка для науки! – восклицал он, и в голосе его слышались восторг и изумление. – Наверное, вам странно слышать такое от учёного, но я готов назвать это чудом. Эта невероятно яркая звезда, до сих пор не получившая названия, видна невооружённым взглядом, – но при этом никто в мире не может объяснить её происхождения…»

Сенька, всегда живо интересовавшийся научными загадками, тут же уставился в экран и попытался втянуть Ваню в обсуждение астрономического феномена, но тот только отмахнулся. Ване было сейчас ну совсем не до новых звёзд. Он сделал соответствующий запрос на университетском сайте и просматривал страницы всех зарегистрированных там Алён и Елен. Увы, но поиски ни к чему не привели. Ни одна из студенток с таким именем не оказалась той самой девушкой из его сна.

Обычно Ване нравилась история, и он слушал лекции с удовольствием, но сегодня отчего-то еле досидел до конца пары. Занятый своими мыслями, он вышел из аудитории – и почти тотчас же увидел Алёнушку. Она улыбалась и шла навстречу, явно направляясь к нему, а не куда-то ещё.

Девушка подошла ближе, настолько близко, что Ваня почувствовал лёгкий аромат её духов. Он ещё никогда не встречал такого – от Алёны пахло яблоками. И не магазинными, а настоящими, садовыми, такими, какие растут на участках окрестных дач.

Обалдевший от неожиданной радости, Ваня снова проглотил язык, но на его счастье Алёна заговорила сама.

– Ты же понял, что я шутила, правда? – без всяких предисловий поинтересовалась она. – На самом деле я, конечно же, прекрасно знаю, и что такое наркотики, и кто такой Ван Хельсинг…

В ответ всё ещё не пришедший в себя Ваня ляпнул то, чего говорить совсем не следовало:

– А я уж подумал…

– Что ты подумал? – тут же вскинулась Алёнушка с обидой и отчего-то даже тревогой в голосе. – Что у меня с головой не в порядке?

– Нет, конечно, – заверил Ваня. – Я подумал…

Запнулся, долго молчал и в итоге выдал худшее из возможного, то, что, с его точки зрения, прозвучало на удивление по-дурацки:

– Я подумал, что ты необыкновенная…

Глава 3
Правь
Общий совет царств

Над дубовым столом, занимавшим всю середину чертога, где встретились Боян и Соратники, поднялся густой туман. Магический жёлудь вспыхнул мертвенным белым светом, и вдруг в дрожащей дымке стало проявляться изображение Зала Совета. Оно становилось всё чётче, яснее и крупнее, вскоре заполнило собой весь чертог, и взорам Соратников явились те, кто собирался на Совет и занимал места на скамьях амфитеатра.

Зал Общего Совета Царств был огромен и прекрасен. Свет, одновременно лунный, солнечный и звёздный, падал сквозь разноцветные мозаичные окна, создавая причудливые рисунки на стенах, полу и резных скамьях. Плитки пола переливались, сменяясь деревом, мхом, коврами, цветным стеклом, разным камнем – от грубого гранита и мрамора до прозрачного хрусталя и драгоценных изумрудов, сапфиров, рубинов. В мире людей такое сочетание, возможно, смотрелось бы странно, аляповато и даже безвкусно, – но не здесь. Здесь, в Прави, всё, что только способно появиться в фантазии человека, обретало жизнь, выглядело уместным и именно так, как представлялось авторам, придумавшим когда-то ту или иную деталь.

В Зал Совета обитатели вымышленного мира проходили через множество дверей и сквозь стены, влетали через крышу, вырастали из-под земли или просто появлялись в Зале так, будто всегда там и были. Посмотрев в любое из витражных окон, можно было увидеть, как их корабли причаливали к берегу широкой реки: у пристани уже стояли суда всевозможных конструкций и размеров. Ладьи и дымящие трубами пароходы, парусные фрегаты и индейские пироги, древние галеры и современные многопалубные круизные лайнеры, грубо сколоченные плоты из сучковатых брёвен и подводные лодки – от числа и невероятного разнообразия судов рябило в глазах.

Участники Совета Царств прибывали верхом, в колесницах, в каретах, в автомобилях всевозможных марок и моделей, от первых, старинных, сохранившихся у людей разве что в музеях, до самых невероятных, футуристических, которые человечеству ещё только предстояло изобрести (а возможно, и не предстояло). Обитатели Прави прилетали по воздуху – на собственных крыльях, на драконах, на волшебных птицах, на самолётах, вертолётах, звездолётах или ином фантастическом транспорте будущего, на мётлах, на восточных коврах, на летающих досках, с помощью реактивных ранцев или просто так.